Сорокалетний Иван Одинцов привычно встал в 6.40. Выбил на сковородку два яйца, сходил в душ, побрился. С супругой со вчерашнего не разговаривал — возник тот обычный спор по поводу нехватки денег. От тягучего диалога до сих пор звенело в ушах. Утром расходились молча. Ссобойки на обед жена из протеста не собрала.
Не кинуть ли все к чертям собачьим и не уйти ли к веселой соседке Любке, к которой хаживал, когда жены не было дома? Подумал Иван и посмотрел на синий чемодан без ручки. Он пришел на свою остановку, набился в переполненный троллейбус и отправился по месту службы — в старенькое проектное бюро. Там он самозабвенно проводил расчеты сечения водопроводных и иных труб. Март был сер и молчалив, люди вокруг тоже.
Отработав положенное, в пять он поднялся со своего хромого стула и неспешно покинул здание. В животе неприятно урчало — на обеде решил сэкономить.
К вечеру жена подобрела, приготовила на ужин котлет и сообщила, что записалась на стрижку. Иван одобрительно хмыкнул, собрал хлебом остатки жира с тарелки и прилег на диван смотреть телевизор. В 10.30 Одинцов нажал на пульте красную кнопку и пошел спать. Для полного погружения обычно хватало десяти минут и мысли, произнесенной голосом жены, о том, что у сына старые ботинки. Но не в этот раз. О ботинках голос не вспомнил, но заснуть Ивану не удалось. Ни на сто первой посчитанной овце, ни в том моменте, когда жена, развесив белье на балконе, улеглась за полночь, ни после стыдного воспоминания о рыжей Любиной пряди волос. В эту ночь Иван не смог заснуть. Совершенно.
Утром он поднялся в 6.40 и обнаружил, что голова не болит. Жена собрала на обед вчерашнее пюре с котлетой. На ней было зеленое платье, отметил Иван, подчеркивающее талию. Одинцов вышел на улицу, подошел к остановке, задержался на миг и решил пройтись пешком. Времени достаточно, а две остановки — это меньше получаса размеренным шагом. Город играл красками, глаза выхватили следующую остановку и девушку в красном, прекрасно выглядевшую на фоне общего весеннего потепления. Иван проводил ее тонкий силуэт и вспомнил молодость.
На работе время прошло молниеносно. Пышная секретарь Верочка получила от Одинцова порцию комплиментов слегка на грани. Коллегам долго объяснял необходимость сложного инженерного решения. Домой ушел последним, задержавшись на полчаса, чтобы в точности вычислить сечение трубы.
За ужином Иван словил себя на мысли, что никогда раньше ему не было так хорошо. Он крепко расцеловал хихикающую жену, помог ей вымыть посуду. Перед сном они минут тридцать пустяшно болтали, после чего жена отвернулась и засопела. Заснуть Ивану не удалось. Совершенно. Как и последующие семь дней.
На восьмой он поднялся как ни в чем не бывало в 6.40. Новый день прошел возвышенно и легко, как предыдущие. Верочка пришла с новой прической, коллеги нахваливали работоспособность Ивана. Встреченная на лестнице Люба выглядела грустно и тоскливо. И что раньше он в ней находил?
Дом оказался пустым. Жена ушла с подругой в театр, сын с недавних пор повадился ходить на вечерний спорт. Иван сделал быстрый бутерброд из того, что нашел в холодильнике, и открыл Википедию. «Бессонница негативно отражается на процессах обучения, увеличивается риск развития сердечно-сосудистых заболеваний, ухудшается метаболизм, что приводит к лишнему весу».
Одинцов пошел в ванную, разделся, встал на весы. Минус три килограмма, живот подтянут, давление в норме. В его организме произошли изменения, но в лучшую сторону. Спать совершенно не хотелось. Зазвонил телефон. Любка прознала, что жены нет, приглашала. Отказался. Посмотрел еще раз в зеркало. Втянул живот.
Совершенно счастливый, он лег в постель и закрыл глаза. Не уснул, нет. Вспоминал, что хорошего случилось с ним за все его сорок лет. В десять лет Одинцов был абсолютно счастлив. Он поехал на лето к бабушке, пил парное молоко с пенкой и восхитительно бегал по высокому полю. Тогда ему часто снились белые лошади, которые он выгуливал туманным утром. Вернувшись домой в августе, он обнаружил, что отца больше нет. Мать драматично заламывала руки: «У него другой ребенок». С тех пор сны закончились, а цвета вокруг стало меньше. На следующие тридцать лет.
Одинцов резко открыл глаза, встал и посмотрел на чемодан с отломанной ручкой, открыл его и увидел там все свои сокровища — 25 невскрытых отцовских писем, которые методично бросались в почтовый ящик в день Одинцовского рождения. Пять лет назад письма приходить перестали.
Одинцов взял случайный конверт и начал читать. Перед его глазами открылась вся печаль родителя, который в сорок лет полюбил. Он винился перед бывшей женой и старшим сыном, но ничего с собой поделать не мог. Иван доставал письмо за письмом. В последнем отец сообщил, что болен, и оставил номер телефона. Одинцов набрал — абонент недоступен.
Он сгреб все письма, сложил в чемодан и почувствовал, как резко закружилась голова и подкосились ноги. Одинцов прилег на диван и провалился в глубокий сон. Ему снова снились лошади в тумане.