Телефонный звонок неистово трепал тишину. Сознание Полины медленно пробиралось сквозь мягкую сладость сна. Часы показывали еще детское время, но сказывалась усталость от нагрузки на новом месте работы.
Ее маленькие школьники — сын и дочка — казалось, засыпали еще на подступах к своим кроватям. Но за ужином все равно брали с мамы слово, что она посидит с ними перед сном. В этот раз, рассказывая сказку, Полина прилегла рядом с дочкой, но досказать не успела. Укладывая детей спать, она не заметила, как заснула вместе с ними.
— Слушаю, — сказала Полина.
— Полина Сергеевна, очень нужна ваша помощь. Михаил Чернов из 9 «Б» пьяный хулиганит на крыше школы. — Голос директора школы от волнения был трудно узнаваем.
— Еду, — выдохнула Полина, повинуясь молниеносно принятому решению.
Передав детский сон под охрану мужа, она поспешно вышла в коридор и схватила сумку. Потом, задумавшись на секунду, поставила ее обратно. Достала из нее кошелек и положила в карман пиджака. «Что-то еще… — опять остановилась Полина, — ключи и переобуться». Гулко хлопнув дверью, она выбежала на улицу.
Конец сентября выдался на редкость жарким. Вечерний воздух был наполнен ароматом опавших листьев, согретых за день щедрым южным солнцем. Поднявшийся ветер причесывал пожухлую траву и перегонял пожелтевшую листву с газона на тротуар, с тротуара на дорогу.
Долго голосовать не пришлось. Старенький запорожец цвета недозрелого помидора, по всей видимости, долго искал пассажира. На самой малой скорости он ехал в первом ряду. Завидев поднятую руку молодой женщины, водитель добавил газу, а поравнявшись с ней, резко затормозил.
— Карэта подана! — с явным грузинским акцентом весело сказал седовласый хозяин автомобиля.
— Военный городок, школа, там ЧП, — дрожащим от волнения голосом выпалила Полина, усаживаясь на протертое сиденье рядом с водителем.
Улыбка в один миг исчезла с его лица. Не задавая никаких вопросов, он помчал «карету» на максимальной скорости. Об оплате не захотел даже слушать.
Школа стояла в центре недавно отстроенного военного городка. Трехэтажная, серо-коричневого цвета, она больше напоминала казарму, чем школу. Единственным ее украшением был огромный, нежно-голубого цвета навес над входом в здание. На одном из поддерживающих навес столбов висели три разноцветных воздушных шарика — скудные остатки школьного торжества. При каждом порыве ветра они метались из стороны в сторону и нещадно бились друг о друга.
Пересекая школьный двор, выложенный огромными бетонными плитами, Полина почувствовала, как в собравшейся толпе разгулялось волнение, распоясался страх. Кто-то вздыхал, кто-то охал. Одни обсуждали вызов полиции, другие в напряженном молчании следили за подростком на крыше.
«Психолог приехала», — услышала Полина за своей спиной. С отстукивающим бешеный ритм сердцем она пробиралась к завучу школы. Ираида Петровна неподвижно стояла с побелевшим от страха лицом. Ее взгляд был устремлен вверх, на сына. Будучи женой полковника, она выделялась среди других учителей военной выправкой — прямая осанка, гордо поднятая голова и уверенная манера держаться. Всегда говорила хорошо поставленным командным голосом, чеканя каждое слово. За месяц работы в школе Полина еще ни разу не видела улыбки на ее лице.
Однажды Полина стала невольным свидетелем разговора завуча со своим сыном в пустынном коридоре школы. Ираида Петровна что-то резко выговаривала Мише. Что именно, Полина не услышала. Она только видела, как под тяжестью маминых назиданий опускаются мальчишечьи «крылья», на которых он совсем недавно счастливый слетал по лестнице.
А сейчас Миша ходил по крыше с бутылкой в руке и опьяневшим голосом орал песни. Между куплетами парнишка выдавал нехитрые порции мата.
— Ираида Петровна, посмотрите на меня, — почти прокричала Полина, чтобы вывести ее из оцепенения, — вспомните, как вы Мишу звали домой, когда он допоздна заигрывался во дворе с ребятами. Вспомните те слова.
Взгляд Ираиды Петровны соскользнул внутрь.
Несмотря на жару, она, видимо, наспех надела плащ поверх домашнего халата — одна часть воротника плаща завернулась вовнутрь. Темно-синие домашние тапки, судя по огромному размеру, явно принадлежали полковнику. Не утихавший ветер сушил ее влажные волосы.
Ираиде Петровне предстояло перетряхнуть толстый слой воспоминаний и добраться до раннего детства сына, найти слова, которые она ему очень давно не говорила.
Однако уже через мгновение она снова вскинула голову и громко сказала:
— Мишутка, пойдем домой. Чай пить с бубличками.
Ее неузнаваемый голос взмыл вверх и эхом разнесся между домами. Миша прервал свою песню и остановился. Действительно ли он это услышал, не показалось ли?..
— Сыночек, поздно уже и холодно, пойдем домой… родной, — сорвался ее голос.
Миша присел, но было видно, как его худенькие подростковые плечи сотрясались от рыданий.
В этот вечер расцелованный мамой Мишка пил чай с бубличками, которые искали для него всем педсоставом.
Полина вернулась домой на той же машине, на которой подъехала к школе. Водитель запорожца, по всей видимости, ждал ее.
— Спасибо, дочка, — сказал водитель, открывая для Полины дверцу машины.
— За что? — удивилась Полина.
— За то, что на этом «страшном балу» моя «карета» была единственной.
Полина сразу догадалась, что речь идет о карете скорой помощи. Водитель по-прежнему отказывался брать оплату.
В квартире было спокойно и тихо. Дети спали, сладко посапывая. Полина каждому поправила одеяло. Едва касаясь, чтобы не разбудить, погладила белокурые головки ребятишек. Муж ждал ее на кухне. На столе дымились две чашки свежезаваренного мятного чая.
А в школе с тех пор после особо тяжелого педагогического дня, когда в учительской собирались пить чай, кто-нибудь обязательно в вазочку с печеньем подкладывал бублички.