В осенних мастерских CWS открывается курс «Как писать и редактировать: от non-fiction до романа». Его автор — Егор Апполонов — журналист, редактор, специалист по новым медиа, автор книги «Пиши рьяно, редактируй трезво» и блога «Хемингуэй позвонит».
Мы поговорили с Егором о том, как побороть писательский блок, зачем нужен поток сознания и что самое сложное в литературном мастерстве.
Расскажите о своей мастерской. Что она может дать слушателям?
Первая и самая главная проблема всех пишущих людей, вне зависимости от того, занимается ли человек художественной литературой или документальной прозой, пишет ли давно или только начал, — это пресловутый писательский блок, который все пытаются побороть. На моей мастерской мы пытаемся войти в поток написания текста. Ведь когда возникает проблема, очень важно продолжать писать.
У нас довольно много заданий, которые кому-то покажутся очень странными, а может быть, даже глупыми и непонятными, но именно они помогут поймать состояние «фрирайтинга» и отпустить внутренний стоп-кран, чтобы выйти в состояние неосознанного письма.
Зачем нужен этот поток сознания?
Обычно авторы пытаются писать, контролируя свои мысли, и это нас ограничивает. При сознательном письме за кадром остается очень много интересного. Важно встать на волну вот этого бессознательного, отпустить страхи и какие-то внутренние ограничения, для того, чтобы понять, что писать можно и без подготовки или какого-то четкого плана, а следовать за теми подсказками, которые выдает мозг. Это как 7/8 айсберга под водой — в нашей голове очень много всякой полезной и нужной информации, которая может пригодиться в написании текста.
Вы говорили о странных заданиях. Приведете пример?
Конечно. На каждом занятии я даю первое предложение текста, которое нужно продолжить, не думая над тем, как он пишется и будет ли закончен. Ну, например, такое предложение: «Молодой швейцар, запершийся в туалете, достал сотовый телефон и набрал номер, чтобы выяснить настоящую причину», или второй вариант, который мог бы появиться на моей мастерской: «Каскадер улыбнулся охраннику в приемной комнате, чтобы разбудить президента».
Принципиально важный момент: когда мы пишем эти упражнения, очень важно отключить внутреннего критика и писать все, что придет в голову. Под давлением такого критика живут очень многие авторы, и именно он не позволяет находить какие-то интересные решения. Следуйте логике Эрнеста Хемингуэя: «Первый черновик всегда дерьмо, поэтому могу себе позволить». Это помогает сформировать в мозгу нейронные связи, чтобы письмо стало хорошей привычкой, ведь когда ты учишься писать, надо делать это постоянно. Чем больше ты пишешь, тем свободнее ты обращаешься со словом.
Почти психотерапия получается…
Психотерапевтичность мастерской в том, что мы учимся снимать блоки и позволять себе писать. Мы загнаны в рамки, надо просто эту коробочку убрать, и пойти можно будет в любую сторону.
Какова ваша роль как мастера? Почему я не могу просто поделать упражнение дома?
Для многих людей наличие внешнего фактора является стимулом. Мои студенты говорили, что это здорово, когда у них были обязательства, которые они сами себе поставили и которые не могут не выполнять. Помимо тех странных текстов, которые пишутся в качестве заданий, мы работаем и с теми, идеи которых приходят во время мастерской или до ее начала: некоторые записываются на курс уже с готовыми материалами.
Конечно же важна обратная связь, потому что по каждому тексту я даю довольно большой разбор. Всю неделю от занятия до занятия я, наверное, только тем и занимаюсь, что пишу такие разборы. И эта обратная связь не токсична, задачи сбить человека с пути написания текстов у меня нет. Общение с автором — это интимный диалог. Есть люди, которые готовы читать свои тексты публично, и они это делают, а есть те, кто не готов, и тогда коммуникация происходит один на один с мастером, который поможет и подскажет.
Зачем авторам с готовой идей и полунаписанной книгой приходить учиться?
Этим людям иногда не хватает каких-то практических или теоретических знаний о том, как развернуть идею в классное законченное произведение. И я даю инструменты, которые помогут дойти до финальной точки. Итогом мастерской может стать первый черновик рукописи или первые несколько глав. Но суть в том, что работа идет, и человек все десять недель не просто слушает какую-то теорию. Он постоянно пишет, и если есть желание и идея, то он работает над ней в процессе мастерской и в итоге выходит либо с проработанным, либо с законченным текстом.
А без идеи, текста и вообще с одним только желанием писать на мастерскую можно прийти?
Да, конечно! Одна из целей курса — дать человеку понять, что писать можно и это совсем не страшно. Если у человека нет идей, но есть желание, мы вместе нащупываем ту сферу, где он может и хочет себя реализовать.
Хотя эффект может быть ровно обратным: слушатель попробовал, понял, что это классно, но понял также, что не готов тратить на это свои время и силы. Писательство — это увлечение, которое требует времени. Как и в музыке, вы не сможете получить навыки и освоить нужные техники в сжатые сроки. Нужны упражнения и постоянное повторение. Красной таблетки, к сожалению, не существует. Но «путь героя» за десять недель автор вполне может пройти: после мастерской он, конечно, выйдет сильно изменившимся.
Искусство сторителлинга, создание убедительной истории — самое непростое в литературе
Подзаголовок вашей книги гласит о том, что перед нами «полное руководство по работе над великим романом». Неужели анатомию хорошего текста может понять любой?
И да, и нет, потому что в книге я не даю формул и рецептов, я, скорее, рассказываю о писательских стратегиях, которые зачастую противоречат друг другу. Это, кстати, раздражает многих читателей. Но есть и определенные законы драматургии, понимание, что такое «герой», что такое «драматический текст», что такое «история» и «предлагаемые обстоятельства», как желания героя движут историей. И в этом смысле есть законы, которые сформулированы еще Аристотелем, а позже перефразированы многими авторами.
Любой хороший писатель придерживается этих законов либо сознательно их нарушает. Но эта теория как нотная грамота, которая помогает писать музыку не по наитию, а с пониманием того, какие приемы работают, какие нет, почему они нужны, а почему нет.
Какие книги вы бы посоветовали молодым авторам, кроме своей?
Книгу, которую написал Стивен Кинг, она так и называется «Как писать книги». Автор дает хорошие практические советы, которые помогают начинающим авторам справиться со своим писательским бессилием. Так же мне очень нравится книга Александра Наумовича Митты «Кино между адом и раем», она не только о кино, но и о драматических текстах в целом. Она поможет понять, как выстраивать конфликт, из каких кубиков состоит вся история. Ну и третья книга — это Роберт Макки «История на миллион долларов»: абсолютно голливудская, легко читающаяся работа, и она тоже посвящена тому, как автору создавать сценарии.
Что для вас является самым сложным в работе над текстами?
Наверное, создание убедительной истории. Потому что десятистраничные монологи и потоки сознания может позволить себе Джеймс Джойс в «Улиссе». Но те книги, которые лично меня завораживают, это книги, читая которые ты хочешь переворачивать страницу за страницей, чтобы узнать, а что же будет дальше. Искусство сторителлинга — самое непростое в литературе. Дальше навыки работы с ним можно применить к любому из существующих жанров, будь то фантастика, любовный роман или документальная проза, потому что хороший нонфик — это нонфик, который написан с использованием каких-то убедительных героев.
Вы — автор блога «Хемингуэй позвонит». Как он появился?
Это мое личное увлечение литературой. Появился он и потому, что мне хотелось поделиться находками с аудиторией, и потому, что мне было интересно общаться с авторами, которые писали книги. Мне хотелось иметь ресурс, на котором я могу публиковать свои интервью и развернутые дискуссии об анатомии творчества. То есть это мой шкурный эгоистичный проект.
И что, никогда не подбирали героя «в угоду публике»?
Нет, я никогда не буду общаться с тем писателем, который не интересен мне, и не буду задавать хайповые вопросы только для того, чтобы они вызвали отклик у читателей. Накануне интервью я могу спросить у аудитории, какие вопросы бы они задали герою, которого я сам выберу, но если я делаю интервью, я задаю исключительно те вопросы, которые мне интересны. Говорят, что книгу можно написать для одного человека, вот и блог можно вести также. Читатель блога «Хемингуэй позвонит» — это я сам.
Какие интервью нам ждать в вашем блоге?
Ну вот недавно поговорил с Иваном Шипниговым, автором романа «Стрим», который вошел в шорт-лист Нацбеста, и вытряхнул из него откровения о том, как он писал свой роман. Для меня очень важно, чтобы рамки раздвигались. Если есть резонансный текст, о котором все говорят, мне интересно узнать, как он написан, и важно, чтобы об этом рассказал сам автор и выдал все свои козыри. В планах есть и другие интервью, но на них у меня пока не очень много времени, потому что проект факультативный и у меня нет дедлайнов и традиционного плана. Я делаю это в комфортном для себя режиме. Кажется, что я сижу в лодке и у меня даже весел нет. Иногда причаливаю к берегу, а там сидит писатель, я делаю с ним интервью.
Случались ли «невозможные» интервью?
Есть интервью, которые, как мне кажется, не произойдут никогда, например диалог с Виктором Пелевиным. У меня к нему накопилось много вопросов, но, думаю, это будет мой незакрытый гештальт. Очень бы хотелось побеседовать с Маргарет Этвуд, букеровским лауреатом, но тоже пока не получается.
А из сбывшихся, но казавшихся невозможными: Хемингуэй мне все-таки позвонил — Джон Патрик, внук Эрнеста Миллера. Мы встретились, он оказался классным и интересным. Или, например, как-то пообщался с Говардом Джейкобсоном, букеровским лауреатом, заслуженным выдающимся британским писателем. Такие авторы большого калибра тоже попадают в поле зрения «Хемингуэя». И все случается и получается.