Плох тот выпускник Creative Writing School, который не мечтает опубликоваться в «толстом журнале».
К сожалению, в последнее время сделать это непросто. Ведущие «толстяки» тихо умирают. С поэзией ситуация особенно сложная. Стихи и без того не особенно любят печатать, так еще относительно недавно почил в бозе старейший журнал «Арион», который специализировался только на поэзии.
Наш собеседник, поэт и журналист Владимир Козлов из Ростова-на-Дону, считает, что читателей у поэзии не стало меньше, просто никто не занимается ее продвижением.
Владимир поставил перед собой амбициозную задачу: вернуть поэзии читателя. Для этих целей в 2014 году он основал поэтический журнал «Prosodia», а потом ежедневное медиа о поэзии prosodia.ru. На сегодняшний день у «Prosodia» уже больше 60 тысяч читателей в месяц. Это одно из самых популярных литературных изданий, обратить внимание на которое мы рекомендуем нашим выпускникам.
О новом поэтическом журнале, о задачах литературы и о том, можно ли опубликоваться в «Prosodia», мы и поговорили с Владимиром.
«Я против Зинаиды Гиппиус»
Владимир, в последнее время кто мне только не говорил о журнале «Prosodia». Приезжают литераторы из Ростова-на-Дону с квадратными глазами и говорят, представляешь, у всех денег нет, а в Ростове издают глянцевое СМИ о поэзии…
Не глянцевое. Просто у каждого номера журнала яркая обложка с портретом поэта, что-то типа «Psychologies». А внутри журнал бумажный, с хорошей версткой. Но для литературных изданий это выглядит необычно.
Как удается выживать и еще сайт обновлять? В отрасли постоянно плачутся, что денег нет, поэзию никто не читает.
Когда мы начинали, все точно так же плакались. Но нам хотелось из чувства поэтического противоречия показать, что для людей, которые хотят что-то сделать, нет препятствий.
Журнал издавали с 2014 года, а в 2020 году сделали перезапуск сайта на деньги Фонда президентских грантов. Это государственный грант, полученный на один год. Сразу скажу, что это не единственный источник финансирования — на разных этапах привлекались средства университета, благотворителей и наши личные.
У тебя необычный подход к литературному журналу. В отличие от многих других СМИ, в своем литературном журнале ты постоянно объясняешь.
Когда мы с коллегами начинали делать журнал, то исходили из гипотезы, что опыт прочтения поэзии важнее, чем новые массы стихотворений, значимости которых не может оценить почти никто. Поэтому мы решили объяснять… Любая публикация у нас сопровождается комментарием, чем это интересно.
Ой, а как же выражение Гиппиус: «Если нужно объяснять, то не нужно объяснять»? Ты против Гиппиус?
Да, я против Гиппиус. Дело в том, что эта фраза — воплощение совершенно элитарной позиции, в которой находилось искусство в Серебряном веке. В то время действительно не требовалось объяснять: художник находится в заведомо сильной позиции, никому ничего не был должен, потому что вокруг него вертелся мир. Когда в девяностые годы у нас произошла демократическая революция в литературе, целый пласт русской интеллигенции решил, будто Серебряный век вернулся. Например, на этом строилась концепция поэтического журнала «Арион». Но Серебряный век не может вернуться. В наше время объяснять надо, а иначе в один прекрасный момент тебя перестанут понимать даже самые близкие люди.
И тогда, чтобы объяснять современную поэзию, вы призвали на помощь филологов?
По крайней мере, мы постарались. Хотя для филологии это тоже был вызов. Дело в том, что филология не умеет разговаривать на человеческом языке, а сами филологи зачастую ничего не знают и не хотят ничего знать о современной поэзии.
Тем не менее, они все же умеют читать тексты и работать с контекстами, в отличие от критиков, которые предпочитают вместо этого разбирать литературный быт. Но про литературный быт нам совсем не подходило, потому что анализ быта очень быстро скатывается в желтую журналистику, которая рассказывает о смешных для обывателя существах.
А молодое поколение тоже не в курсе современной поэзии?
Нет, к сожалению. Даже студенты-филологи не знают современных поэтов. Мы пришли на филфак с идеей Школы пристального прочтения поэзии. Собралась группа заинтересованных, я перечислил известные имена, включая Кушнера и Чухонцева. Спросил: с кого хотите начать? Выяснилось, что студенты-филологи не знают ни одного имени. Речь идет о людях, которые действительно проявляют интерес и хотят что-то знать о поэзии.
«Просто надо иначе относиться проблеме позиционирования и организации»
В октябре 2020 года вы перезапустили сайт, и теперь у ваша аудитория около 60 тысяч пользователей в месяц. Это существенно больше, чем у любого литературного журнала. За счет чего такой аншлаг?
Это аудитория на сайте и в соцсетях… Я сам медийщик и давно работаю в среде более агрессивной, чем литературная. В медиа наработан ряд технологий, которые стали общим местом, но в литературной сфере они до сих пор в новинку. Взять, к примеру, форматы подачи материала. Мы используем так называемые «топы». Например, ко дню рождения Пушкина выбираем десять стихотворений поэта, которые изменили русскую поэзию. К столетию смерти Блока — выбираем и комментируем главные его тексты. Эту работу, как правило, проводят филологи. Такие публикации лидируют в поиске, они приносят трафик на сайт — особенно в период, когда школьники готовятся к ЕГЭ.
Моя любимая рубрика в «Prosodia» — та, где известные поэты выбирают десятку лучших стихотворений из истории поэзии и рассказывают, почему они их выбрали .
Это наша ключевая рубрика. Есть люди, чей вкус в сфере поэзии не вызывает сомнений, поэтому иерархии, предложенные ими, очень интересны. Мы привлекали в эту рубрику поэтов Юрия Кублановского, Олесю Николаеву, Дмитрия Веденяпина, Алексея Алехина… Причем, сам поэт, представляющий «десятку», подчас раскрывается в качестве читателя очень неожиданно.
Пересечений не было?
Только однажды. Алексей Алехин и Олеся Николаева выбрали одно и то же стихотворение Державина (знаменитую «Реку времен»), открывающее подборки. Но аргументация выбора была совершенно разная.
Современная поэзия у вас тоже в журнале присутствует.
Да, после обновления сайта у нас каждую неделю появляется по 2-3 публикации — это гораздо больше, чем раньше. Причем, любая подборка сопровождается комментарием редакции о том, почему это интересно. Мы ориентируемся не на профессиональное сообщество, а на заинтересованного обывателя. Задача в том, чтобы пришел человек, которому интересно то, что происходит в поэзии, — и все понял.
Когда в Липках заканчиваются форумы молодых авторов, по традиции на сцену выходит Андрей Василевский, редактор «Нового мира», и говорит: нам ничего присылать не надо. У нас портфель полон. А как у вас?
Ну, у нас в портфеле материалы не залеживаются. Сайт обновляется каждый день, поэтому материалы нужны. Понятно, что некоторые материалы мы заказываем авторам, но многие — особенно стихи — приходят с потоком рукописей.
То есть, вы хотите сказать, что можно вот так просто взять и прислать?
Да, можно. Присылайте, мы совершенно открыты.
Литературный мир, как известно, ревнив. Если ты автор, например, «Знамени», то тебе нежелательно публиковаться в «Новом мире» и наоборот. С кем вы соперничаете? «Литерратура»? «Форма слов»? «Полутона»?
Мы не соперничаем. На мой взгляд, названные тобой медиа рассчитаны на работу внутри сообщества. А мы не ставим задачу удовлетворить литературное сообщество. Вообще-то оно не удовлетворено, потому что у него нет читателя. И наша задача — дать литературному сообществу читателя. Те издания, о которых вы говорите, развивают сообщества авторов вокруг себя и ревностно воспринимают, когда кого-то из их «пула» опубликовали у соседей. Некоторые даже считают, будто «Prosodia» отбирает у них последних авторов. Но мы думаем совсем не об этом, нам важно сделать интересную для читателя публикацию. Наша задача — привести в поэзию дополнительную аудиторию.
Ты же журналист изначально. Как решился на литературный журнал?
Все происходило параллельно. Я 20 лет в деловой журналистике и 15 лет руковожу журналом «Эксперт Юг», но, развиваясь внутри профессии журналиста, постоянно вел литературную жизнь. Написал кандидатскую о теории лирического произведения, докторскую об истории лирических жанров. «Prosodia» получилась после защиты докторской. Я привык, что у меня есть большое дело и я реализую какой-то большой творческий замысел. Когда докторская была защищена, у меня освободились руки для нового большого дела.
Много ли людей работает в журнале?
Помимо меня, есть два штатных сотрудника, а остальные либо постоянно работающие авторы, либо волонтеры. У нас хорошие отношения с Южным федеральным университетом, из которого я вышел, и там сложилась небольшая команда студентов, которая помогает вести соцсети в рамках обучения.
Очень изобретательно!
Звучит прекрасно, но энергия людей, которые работают на энтузиазме, быстро иссякает. Поэтому текучка больше, чем хотелось бы. Но поначалу работа студентов нам очень помогла — первые два месяца трафик нового журнала был, в основном, от соцсетей. Сейчас доля соцсетей — 15 процентов в трафике.
— Знаю, что у вас при журнале есть обучающие проекты, и наши студенты из Creative Writing School у вас учились и даже публиковались.
Несколько месяцев назад мы организовали бесплатную школу критики, хотели найти потенциально своих авторов. Эксперимент был удачный, сложилась группа более 40 человек, интересно поработали.
Зачем вам создавать своих критиков? Не хватает тех, что есть?
К сожалению, сегодня критика вырождается в журналистику. На мой взгляд, критика должна понимать, какую задачу решает автор, занимающийся искусством. Но вместо работы с текстом журналисты выдают хронику чудачеств поэтов и писателей в стиле рубрики «Их нравы». Как они странно себя ведут, как прикольно выглядят, как высокопарно выражаются… Как будто писатели — это такие прикольные марсиане, за которыми мы подглядываем. Я не считаю, что это критика.
Но такой подход привлекает читателя. Разве это не то, что предлагаете вы?
Надо отдавать себе отчет, что если такую критику мы будем называть критикой, то скоро инстаграмных авторов мы будем называть поэтами, и они всех нас заменят. Для тех, кто продает книги, такое замещение происходит очень быстро. Кто-то должен заботиться о том, чтобы с водой не выплеснули и младенца.
Ты говорил, что одна из задач «Prosodia» — развеять миф о том, что поэзия никому не нужна. Вот положа руку на сердце, ты считаешь, что она всем нужна?
Послушай, я — медиаменеджер, и я говорю: у поэзии точно есть читатель. Просто надо иначе относиться к проблемам организации и позиционирования. Это давно научились делать в других сферах, но пока не научились в поэзии. Бродский говорил, что стихи читает один процент населения. То есть, получается, в нашей стране это полтора миллиона человек, что очень даже немало. Но вот только покажите мне литературное издание, которое может такими цифрами похвастаться. Если «Prosodia» станет таким изданием — я буду счастлив.