В конце 2021 года в Creative Writing School проходил конкурс на получение стипендий в зимнюю мастерскую «Как переводить нон-фикшн: теория и практика» Игоря Мокина. Представляем работы-победители.
Конкурсное задание
Вам нужно перевести фрагмент книги Питера Акройда и приложить свой текст к конкурсной заявке.
Ксения Худадян
Питер Акройд, «Альбион»
Руины Ярроу сохранились и по сей день: каменные стены, окошки с мелкой расстекловкой, фрагменты резного камня. Над проемом стены, отделяющей алтарную часть храма, еще виднеется краеугольный камень, заложенный в год основания монастыря — 685-й. Ярроу насчитывал пару сотен монахов, считался крупной обителью и, по бенедиктинскому уставу, наделялся автономностью как дом молитвы и просвещения. Монастырский уклад отчасти сохранял черты родоплеменного строя: аббат, как правило, королевских кровей, правил братьями во Христе, как вождь своими соплеменниками. После его кончины власть переходила в руки одного из кровных родственников. Таким образом, в стенах церковного учреждения воспроизводился государственный строй Англии в целом. Латинское слово civitas, обозначавшее город как сообщество его обитателей, в свою очередь, применялось и к монастырям. <…>
Монахи Ярроу делили один дормиторий и трапезную, но Беде, как почитаемому толкователю Священного Писания и историку, выделили каменную хижину-келью для жизни и работы. Она располагалась к югу от основных зданий, между собором и рекой, и состояла из одной квадратной комнаты примерно три на три метра. Пространство для молитвы и размышлений отделялось деревянной ширмой. По другую сторону от ширмы, возможно, лежали рукописи, над которыми он работал. Беда, скорее всего, совершал богослужения всего суточного круга, однако нельзя с уверенностью сказать, что он наравне с другими монахами трудился в поле и на скотном дворе. Должно быть, в Ярроу имелся и скрипторий побольше, который Беда использовал для работы каждый день. Кроме него, еще несколько монахов трудились там над переводами, переписывали и украшали рукописи орнаментами и миниатюрами, подготавливая Слово Божие и поясняющие тексты для глаз избранного, набожного читателя. Отсюда, опять же, отчасти берет начало английская литературная традиция.
Монастырь и скрипторий служили, по более позднему, но меткому выражению короля Альфреда, «вместилищем знаний». В англосаксонской литературе сохранились свидетельства существования отполированных фолиантов с заглавиями, начертанными золотом, и обложками, инкрустированными драгоценными каменьями. Эти сокровища «из злата и виссона», с одной стороны, восславляли и толковали Слово Божие, а с другой, оказывали сильное впечатление на язычников, населявших Англию. Книги эти приобретали статус святынь: на Евангелие из Дарроу некогда лили воду, которую затем собирали для исцеления захворавшего скота. В стенах Ярроу появился на свет Амиатинский кодекс; на один лишь пергамент для него ушло 1550 телячьих шкур, а поднять сей фолиант можно было только вдвоем. Служил он не только текстом, но и реликварием или ларцом. Кроме того, книги порой обретали собственный голос: «Птичье перо нередко касалось моей бурой поверхности, оставляя на ней россыпь важных отметин…». Искусство иллюминирования, или дополнения рукописей орнаментами и миниатюрами, сближает английскую традицию с более широкой традицией западного духовного письма, в которой, в отличие от восточной, просвещению уделялось больше внимания, нежели внешним эффектам. Кожу для пергамента вымачивали в извести, мездрили ножами, а затем выглаживали пемзой. Для отбеливания в пергамент втирали меловой порошок, после чего разлиновывали и только потом пером и чернилами наносили узор и миниатюры. Сам скрипторий воплощал стремление «пренебрегать мирским» — концепцию священного писательского труда, которая сохранилась до двадцатого века и нашла отражение в образе «пещеры становления» английского поэта Уистена Хью Одена.
Однако мирское пробивалось и сквозь церковные тексты. Поля англосаксонских рукописей пестрят маргиналиями — рисунками и надписями — свидетельствующими о многообразии жизни вокруг. Внизу одной из страниц пространной поэмы «Andreas» о миссионерских путешествиях Святого Андрея куда-то бежит собака; на другой странице поэмы просматривается полустертое женское имя Eadgith (Эдит). На полях еще одной рукописи — целое послание: «Writ thus odde bet; ride aweg; Aelfmaer Patta fox, thu wilt swingan Aelfric cild». Означает это примерно следующее: «Писать вот так или лучше; уехать прочь; Эльфмер Патта, лис, ты выпорешь юного Эльфрика». Патта — учитель, а Эльфрик — ученик, которому поручили переписывать рукопись. Фраза «уехать прочь», возможно, отражает желание мальчика вернуться домой.