Она влюбилась в него мгновенно. Рухнула в эту пропасть без дна, не думая, не спрашивая себя — зачем и что будет дальше. Увидев, сразу поняла — Он.
Жила в соседней деревне, странно, что не помнила его. В детстве, может, пересекались.
Родители его накануне позвонили, сказали, что хотят заказать костюм. Как портниха, имела хорошую славу. Несмотря на молодость, действительно умела превратить кусок ткани в отменную вещь.
Пережив первые мгновения оглушающего узнавания, спокойно открыла свою портновскую коробку, достала метровку. Несмотря на то что сердце дрожало, пальцы привычно работали.
Как можно измерить любовь?
Длина спины — моя защита, длина рук — объятия надежные, длина ног — шаги, которые мы проделаем вместе.
«Возлюбленный мой бел и румян;
голова его — чистое золото;
глаза его — как голуби при потоках вод».
На столе лежал отрез шерстяной ткани. Провела рукой, почувствовала нежное тепло.
Завернусь в ткань, словно в любовь твою, буду внутри, как в доме, и услышу биение сердца.
Вернувшись домой, немедленно принялась за работу. На большом столе — с метровой линейкой, простым карандашом уверенно рисовала свое будущее. Выкройки получались нежные и воздушные. Длина плеча — тяжесть, которую ты сможешь вынести, обхват шеи — твое мужество, объем груди — моя колыбель.
Вспомнила, как в детстве прыгала с забора, а он был рядом все время, руки протягивал, она фыркала, но однажды оступилась, полетела, а он — поймал.
Обхват талии — сила, с которой ты меня поднимешь, длина бедер — длина ног моих.
«Руки его — золотые кругляки;
живот его — как изваяние из слоновой кости;
голени его — мраморные столбы».
Развернула ткань, приклеила выкройки с помощью булавок, крошечным обмылком начала обводить, переводя свои бумажные мечты в другую, более осязаемую реальность.
Наступил черед ножниц — наиболее важный момент, когда уже ничего не сможешь изменить. Конец. Случилось. Седое небо заплакало.
Швейная машинка стучала, словно диктовала приговор. Все уже решено за тебя. Другого пути не будет.
Под теплым светом торшера, надев наперсток, сшивала куски ткани, словно раненое животное собирала. С каждым стежком тихо роняла слова, вшивая, впечатывая, заговаривая ткань.
Внезапно укололась. Первым желанием было слизнуть кровь. Но потом медленно размазала каплю по ткани. Чтобы всегда быть с тобой.
Пришила пуговицы. Застегну, закрою твою душу накрепко, чтобы ни одна женщина не смогла увидеть. Только я буду знать.
И, наконец, последнее. Отгладить старательно. Запах горячего утюга и влажной марли, пар над тканью — словно туман над нагретой землей.
«Уста его — сладость, и весь он — любезность.
Вот кто возлюбленный мой».
На следующий день пришла к ним в дом, прижимая к груди бумажный пакет, перевязанный бечевкой. В молчании смотрела, как его одевают. Костюм пришелся впору. Черный цвет ткани подчеркивал бледность лица. В молчании смотрела, как уложили в длинный деревянный ящик, колыбель его вечную.
Я — стрела, летящая к цели. Но цель не узнала стрелы.