В фейсбуке это состояние называют словом «неписец». А что это такое — знает каждый поэт и прозаик. Не пишется, не работается.
О поэтическом «неписце» мы поговорили с гостем поэтической мастерской Creative Writing School, поэтом, издателем и ведущим специалистом по русской поэзии Максимом Амелиным. Максим рассказал, как справлялись (или не справлялись) с подобной ситуацией русские поэты и предложил свои пути выхода из кризиса.
Максим, у тебя есть классная птичья теория про поэтический кризис: поэты перестают писать, потому что, как птицы, «выпевают» центр пения…
Про птиц мне мой друг, светило нейронно-мозговой биологии, рассказывал. Оказывается, у птиц в мозгу есть центр пения. Весной они весь центр пения выпевают, и там все до единой клетки отмирает. А потом птицы летят на юг, где центр пения отрастают заново, и тогда они прилетают снова и снова поют…
Эту «птичью» теорию можно легко переложить на поэтов: по той же причине многие пишут в молодости, по той же причине первые поэтические книги самые удачные. Первый текст, первая книга создаются на таланте, на центре пения, а дальше необходимо набирать мастерство, потому что центр пения, очевидно, иссякает.
Как набирать-то?
А у всех по-разному. Все мы хомо сапиенс и не можем быть вечно молодыми. Есть поэты романтического склада, которые «выпевают» свое и живут потом недолго. У моего поколения таким поэтом был Борис Рыжий, запоздалый постсоветский романтик: последний год перед смертью он ничего не писал, и это обстоятельство могло как-то повлиять на его решение уйти. Иссяк центр пения, человек испугался: вот ты пел-пел и вдруг, как рыба, не можешь двух слов связать.
Но есть поэты другого склада, более… классицисты, что ли. Они живут долго, меняются на своем творческом пути. Причем на Западе таких поэтов больше, чем у нас.
Что делать, когда пришел неписец? Сидеть и ждать, когда центр пения отрастет?
Надо помнить, что нет большого и серьезного поэта, у которого не было бы периода «не-письма». Возьмите Тютчева, Ходасевича. Пушкин не писал несколько лет, и у него поэтическая птица улетала куда-то. Поэты переживают это время по-разному. Одни молчат, а другие могут сочинять иронические стихи. Мандельштам, например, пять лет своего неписания сочинял смешные тексты: «Антология античной глупости», «моргулеты», цикл шуточных стихов про переводчика Александра Моргулиса:
Старик Моргулис зачастую Ест яйца в всмятку и вкрутую. Его враги нахально врут, Что сам Моргулис тоже крут.
И что потом?
А потом — поэт меняется. На примере Мандельштама хорошо видно, как менялась его поэтика: Мандельштам 1910-х годов, 1920-х и 19-20-х — это вообще три разных автора.
Как тебе удается писать стихотворения по пять лет? Взять, к примеру, твое знаменитое уже стихотворение, посвященное смерти товарища во время взрыва в метро в 2004 году.
Но это больше относится не к «неписанию», а к форме. Я пять лет думал, как его написать. У поэтов ведь есть способы, как писать о войне, существует богатая традиция военной лирики. А вот теракт — это экстраординарное событие. Как о нем писать, если у тебя погиб там друг? Какие слова подобрать? Непонятно. В итоге я вышел на форму развернутой эпитафии.
Чем заняться в период молчания
Наверное, в период молчания можно было бы и поучиться чему-нибудь?
Хорошо, чтобы поэт был готов к новым песням. Все идеи висят в воздухе и никто не знает: а вдруг к вам придет «Божественная комедия», а вы терцинами не владеете. А если новый «Евгений Онегин» свалится, а вы не знаете, что такое онегинская строфа? Человек, допустим, никогда не писал музыки, а к нему пришла симфония Шостаковича. Хоть в дурдом ложись, если не знаешь нотной грамоты.
Ну не знаешь и что, пропала симфония?
Почему пропала? Идея — она такая, не поймаешь — перейдет к другому. Не зря же у нас так много поэтов одного стихотворения: то или иное хорошее стихотворение мог написать большой поэт, а написал малый. Ион Деген тому пример.
Дурацкий вопрос: насколько важно быть голодным, чтобы идея лучше шла. Известная же фраза: поэт должен быть голодным.
Может, что-то в этом есть. Я читал старинный индийский трактат, где один индус пишет, как поэт должен жить. Там подробно расписан распорядок поэта, и из сегодняшнего дня это выглядит чудно. Написано, что поэт должен жить на всем готовом при дворе вельможи или князя, должен смотреть на красивое не смотреть на уродливое. У него должен быть сад с прудами и с лебедями. Более того, там расписано, сколько раз ему нужно питаться. А для мужчин еще предписывается распорядок общения с женщинами.
Про женщин ничего не сказано?
Про женщин наши переводчики не перевели, но наверняка что-то было. В Индии не считали, что поэты должны быть только мужчины, как раз наоборот, у них «атман» беспол, поэтами могут быть мужчины и женщины, вопрос только к постижении огромного количества наук связанных с поэзией: 8 основных и 64 вспомогательных…
Я вообще заметила, что ты часто продвигаешь и рекламируешь восточные поэтические практики.
Да потому что индусы докопались до невероятных вещей. Возьмем их знаменитую «Ригведу». Это десять гимнов, где каждый гимн обращен какому-то божеству, а один гимн-загадка, который не обращен ни к кому, но при этом все знают, что это гимн речи. В тексте происходит интереснейшая вещь. «Речь» у индусов это «вач», и это слово рассыпано слогами: там много слогов ва-, -ач, -чва. Когда гимн заканчивается, где-то в третьем глазу читателя собирается слово «речь».
Мне кажется, такие фишки невозможно понять в переводах.
Это правда, сейчас индусы целиком и полностью ушли в языковые игры, перевести и понять их «поэтическое мясо» невозможно, но мы можем наслаждаться подходом. Поэтика-то потрясающая. Меня в свое время потряс великий индийский теоретик Анандавардхана (он у нас переведен, кстати), написавший, что поэтический текст — это такая шелковая ткань, за которой что-то видно, но не точно. Анандавардхана считал, что задача поэта сделать так, чтобы поэтическое находилось не внутри текста, а ЗА ним. Когда человек читает текст, у него должно нечто новое собраться, но не с первого прочтения а с третьего-пятого.
Вот этот элемент вынесенности за текст — поразил мое воображение.
Что-то похожее немецкие романтики придумали: нельзя говорить любовь-ненависть, а нужно выражать это через другие ассоциативные ряды. У нас на онлайн-курсе по поэзии даже есть такое задание: напишите стихотворение о любви, не используя слово «любовь».
Европейская традиция, ведущая начало от античности, — она явленная. Работать на полутонах, действительно, начали романтики: говорить не те слова, выражать чувства, не называя чувства. Но индусы стали делать это гораздо раньше, еще до нашей эры.
Между строфами должна пролетать молния
Что можешь сказать о нашей теоретической традиции?
А наша поэтическая теория эстетически не особо разработана. Что говорить, если у нас великий критик — Белинский. (Я считаю это беспредел, когда люди глухие к поэзии являются главными ценителями поэзии). Но один из интереснейших трактатов написал Державин. Эта штука называется «Рассуждения о лирической поэзии или об оде», и там на примере больших од рассказывается, как лирическое стихотворение устроено. Главная мысль состоит в том, что между строфами должна пролетать молния. Державин говорит, что надо выбивать строфы ударом молнии. Из А следует не Б, а сразу Д. Происходит пропуск.
Это что-то вроде того, что Мандельштам назвал «мышлением опущенными звеньями»?
А никто ничего другого не изобрел, просто метод усложняется со временем. Как ужать огромную державинскую оду на 180 строк в маленькое лирическое стихотворение на 16 строк? Первым это сумел сделать Тютчев, выбивая звенья, а уже у него научились все. Так устроены стихи из сборника «Тяжелая лира» Ходасевича. Так устроены стихотворения Мандельштама.
Что запоминается в поэзии? Эмоция, которую ты испытал от прочтения нескольких строк. Стихотворение должно поражать, иначе всякое «делание стихов» обессмысливается. Нужно же понимать, что огромное количество стихотворений пишется ежесекундно. Об этом Самойлов писал:
В этот час гений садится писать стихи. В этот час сто талантов садятся писать стихи. В этот час тыща профессионалов садятся писать стихи. В этот час сто тыщ графоманов садятся писать стихи. В этот час миллион одиноких девиц садятся писать стихи. В этот час десять миллионов влюблённых юнцов садятся писать стихи. В результате этого грандиозного мероприятия Рождается одно стихотворение. Или гений, зачеркнув написанное, Отправляется в гости.
Самойлов — не мой автор, но это стихотворение очень точное.
Можешь посоветовать какую-то литературу для чтения в период молчания?
Есть масса всяких книг, написанных о поэзии. Я прочел много и понял, что, в принципе, в большинстве переписывается одно и то же из того, что было в «первичных» книгах. Список таких «первичных» книг я составил, они разные и касаются эстетики, не техники. Все это можно прочесть за месяц. С удовольствием поделюсь.
Фото © Anatoli Stepanenko, 2017