Летом 2022 года в Creative Writing School проходил конкурс на получение стипендий в мастерскую Ольги Славниковой «Проза для начинающих».
Конкурсное задание
Написать рассказ на тему «Письмо из прошлого».
Павел Уколов
— Мам, мне сорок три! Когда, как не сейчас?
— Брось, детка, внуков мне не видать, это факт. А бабушкина квартира останется. Меня когда-нибудь не станет — будет и на твоей улице праздник! — тогда ты вспомнишь мать. «А мамка была права!» — С пренебрежением старушка перекривляла дочь. — «Теперь в её хате живу, бабкину — студентам сдаю!»
— Туда они не захотят, там крысы пешком ходят. Ма, очнись! Продадим сейчас, хоть какие-то деньги выручим. Мне на первоначальный хватит.
Рита была учительницей и уже долгое время копила на первый взнос по ипотеке. Бабку проводили в последний путь год назад, и с тех пор каждое утро в тесной сталинке начиналось одинаково: завтрак, спор, слёзы. Личная жизнь упорно не желала налаживаться: последний раз она приводила в свой дом мужчину месяц назад, закрылась с ним в своей комнате, а мать рыдала взахлёб, лишая людей крохотного шанса влюбиться. Жених не выдержал и часа. А у него была трёшка в центре.
Рита была твёрдо убеждена: родительнице факт обладания двумя объектами недвижимости важнее её личного счастья. «Откуда буржуазные замашки? Продай мы обе халупы, нам не хватит на нормальное жильё!», но корни прадеда (по линии отца) — дворянина, командира экспедиций в экзотические страны, не давали этой семье спуску.
Школа, репетиторство (она могла заниматься со всеми детьми мира, если бы в её сутках было всего на час больше времени), дом. И так каждый день. Перед коллегами было неудобно, когда они справлялись о здоровье. Привыкла. Стало раздражать. Всё больше времени проводила в поисках лёгкой наживы. Последний этап ежедневного самобичевания — вера в чудо. Не мечты о великом — низменные, бытовые цели: выиграть машину, устроиться секретарём мэра. Школа, репетиторство, дом, регистрация в бесконечных онлайн-лотереях. Как-то утром, собираясь на работу, в одной из любимых передач матери Рита услышала «лайффак»: участвуй во всех — где-то повезёт. Одна женщина даже не работает — лишь восемь часов в день «репостит» конкурсы: в месяц выходит больше зарплаты мужа. «Я чем хуже?»
ritochka07@mail.com — беспощадная к своим пальцам, с верой в победу Рита печатала это снова и снова. Переключаться помогала уборка на балконе — вдруг мать и правда окочурится, а дома такой бардак.
— Положь на место!
Возраст не давал матери выхватить коробку из рук противницы. Это был хлам, вонявший нафталином.
— Это ценные вещи отца. Письма из прошлого. Так нельзя!
Что за чушь… «Вынесу завтра, когда уйдёт за пенсией. Стопка пожелтевших бумажек».
Дзынь!
Ваш выигрыш — промокод на посещение spa в Уфе!
— Я из Самары! — закричала она в отчаянии, но это побудило проверить её папку «Спам»: иногда туда попадали неплохие предложения.
Дорогая Rita! Дальний родственник, дипломат из Эфиопии, единственная наследница, очень болен…
«Две недели назад! Как я пропустила! Он жив? Вот это письмо из прошлого».
Несколько дней Рита ждала. Когда узнала о скором поступлении кругленькой суммы на карту, номер, даты и CVC которой она любезно отправила обратным письмом по просьбе дипломата, её мать посмеивалась.
«Почему люди везде видят подвох и упускают очевидные шансы?»
— Ма, чего ты не рассказывала о своём брате?
— Что? Его у меня никогда не было.
Риту осенило! Она побежала в банк и заблокировала карту. Вечером села на балконе, за окном сырой ветер разгонял окутавшую всё тоску. Она потянулась за кипой отцовых бумаг, сама не зная, зачем. «Кому: С. Мариам, Назрет» — что, чёрт его дери? «Ма!»
Пам-пам, наш прадед, миссия в Эфиопию, привет семье, 1976…
Через полчаса они с матерью были банке.
— Да, вижу поступление час назад, которое было отклонено из-за того, что карта заблокирована. Но… тут ошибка. Сумма…
— Сколько?
Девушка показала число, не осмелившись произнести вслух.
— Как можно ещё раз инициировать этот перевод?
— Только по вашему запросу отправляющей стороне.
Рита начала писать имэйл, не отходя от кассы. Писала из школы, морга, новенькой — пусть и ипотечной — квартиры, из поминального зала, сидя возле фотографии матери, упокой Господь её душу. И душу раба Твоего, Селассие Мариам из города Назрет.
Кира Андрияки
С густым, жирным шлепком кирпич опустился на влажный цемент. Данила пристукнул киянкой с торца, подогнав его вплотную к соседнему. Не тот звук, слишком короткий и высокий. Он прищурился — по кирпичу, аккуратно посредине, тонкой паутиной ползла трещина.
— Твою мать.
Данила рывком выдернул бракованный кирпич, соскреб цемент и швырнул булыжник в гору с обломками. Он внимательно осмотрел следующий кирпич, пристукнул его к соседнему, прислушался и удовлетворенно собрал мастерком выдавившуюся серую массу, метким плевком вернув её в ведро с раствором.
Вообще-то Данила давно уже не должен был сам класть кирпичи. Функция прораба во многом как раз и заключалась в делегировании подобной работы и контроле за качеством её исполнения. Он был уверен в своих мужиках — не первый год они бок о бок горбатились на новостройках, и проверял работу уже ближе к сдаче объекта. Сроки всегда были божескими, и ребята рыли фундамент, забивали сваи и клали кирпич на совесть. Данила не шел на сделки с застройщиками, предлагавшими ему порой годовой оклад за сдачу на несколько месяцев раньше, а то и угрожавшими за упрямство снять его с объекта и лишить всю его бригаду заказов на ближайшие тридцать лет. К счастью, в городской управе работал Семен — его старый школьный товарищ, с которым за пивом они частенько, смеясь, обсуждали очередного толстосума, трясущегося от ярости в его приемной накануне днем.
Он провел мозолистой рукой по ровной кладке и приложил к ней кислотно-зеленый уровень — пузырек воздуха качнулся и замер посередине. Эта стена отняла куда больше времени, чем он рассчитывал. Данила стянул с головы оранжевую каску, смахивая с остриженных ежиком волос щебенку и пот, и поднял валявшуюся рядом белую. На сегодня работа был сделана, можно было перекурить. Никотин приятно щекотал утомленные мышцы. Черт, он бы с удовольствием поработал сегодня еще: потаскал бы блоки с кирпичами, сам бы замешал новый раствор… «Мужики не поймут, решат еще, что за ними переделываю. — Данила покачал головой и стряхнул наполовину истлевшую сигарету. — Ленка уж точно не поймет». Меньше всего ему хотелось объяснять жене — вечно напоминавшей, что он прораб и «мог бы куда больше времени проводить с семьей», то есть с ней (в детях Данила души не чаял и посвящал им все свободное время), — желание измотать себя до седьмого пота да еще после смены.
Ему всегда нравилась тяжелая работа каменщика: таскаешь, замешиваешь, кладешь, простукиваешь, незаметно, и мысли приобретают простую прямоугольную форму, смахиваешь излишки, проходишься мастерком, выверяешь, снова таскаешь. К концу смены в гудящем теле не остается сил ни на какие мысли, кроме душа, ужина и постели. Иногда только постели. Он еще раз с сомнением взглянул на свежую стену, окрашенную закатными лучами, и сплюнул — сегодня она никак не помогла. По ровным кирпичам мыслей ползли трещины, крепкий раствор рутины не держал, один за другим серые обломки так и вываливались из возведенной стены.
— Бывай, Данилыч! — Старший бригадир махнул ему кепкой снизу.
— Давай, Серег. — Прораб кивнул ему с недостроенного третьего этажа. — Светке привет!
— Сам передашь, она тебя с женой вторую неделю на карпа зовет!
— Сдадимся — и сразу! Добрая работа, Серег!
Бригадир ухмыльнулся и махнул рукой, присоединившись к переодевшимся товарищам.
Он сам настоял, чтобы рабочие называли его по имени. Даже жена иногда называла его Данилыч.
«Мой Давид». — Низкий бархатистый голос сам собой всплыл в памяти. К голосу тут же присоединились черные, как ночь, глаза, восточные скулы, морской привкус пота на губах, шелк крепких мышц под пальцами. «Скорее, Микеланджело». — Непроизвольная улыбка помимо воли тронула его обрамленные щетиной губы. Только один человек во всем мире знал его прежнее имя.
Данила снова закурил и достал телефон, к которому дал себе слово не прикасаться хотя бы до вечера. Еще утром он увидел синий кружок уведомления о сообщении с незнакомого номера. Телефонный код региона он узнал бы где угодно — сколько раз он сам порывался отыскать номер.
— Камиль. — Данила неслышно выдохнул имя вместе с облачком дыма.
«Неужели вернулся? Неужели помнит?» — с самого утра он и боялся, и еле удерживался, чтобы не прочитать сообщение. Он глубоко затянулся и влажным от волнения пальцем, не дыша, коснулся синего кружочка. Истлевшая сигарета с грохотом упала на бетон, в воздухе повис высоковольтный писк.
В сообщении было всего две строчки: У меня ВИЧ. Прости. К.