Женька проснулся помятый и обессиленный — телефон разрывался где-то под кроватью. Кряхтя и постанывая, Женька полез за трубкой. Незнакомый номер. Десять пропущенных. Десять?!
Женька сел. Голова ужасно болела от похмелья. Что вчера было вообще?
Появилось первое воспоминание: концерт в разгаре, он стоит на сцене, пальцы холодные, руки дрожат, норовя выронить медиатор. Внизу стоит толпа поддатых ребят, которые орут: «Жека, давай!». В кровь впрыскивается адреналин, Женька берёт первый аккорд и начинает орать в микрофон. Сзади со всей дури барабанит Костян — после первой песни они заменят сломанную палку. Киря играет слэпом на басу, Саня на второй гитаре держит «стену». Толпа ревёт и трясёт патлатыми башками, начинается слэм. Поймав энергию зала, Женька исполняет соляк на грани своих возможностей…
Вроде неплохо для первого раза. Женька с трудом поднялся с кровати и побрёл за водой. В маленькой кухне было уютно, но пожелтевшие обои кое-где отставали от стен, стыдливо показывая газетное исподнее. Женька присосался к крану и, довольный, сел на облезлую табуретку.
Вспомнилась вечеринка после концерта. Все группы подтягиваются в помещение, где обычно проходят репетиции: стены обиты деревянными щитами, на окнах пылятся шторы в складку, по полу хаотично разбросаны провода. К нему подходит Лера.
— У меня от твоего соляка мурашки по спине! — Поцелуй обжигает щёку.
Женька краснеет. Наконец-то она его заметила! Группа, песни, репетиции — всё это способ доказать, что он говорит на её языке, вторгнуться на её территорию, вырваться из френдзоны. Кажется, сегодня получилось. После вечеринки он пойдёт её провожать, возьмёт за руку и…
— Жека, пошли бухать! — зовёт Киря.
— Не хочу. — Женька берёт гитару и начинает наигрывать простецкие мелодии. Ещё не хватало напиться в такой важный вечер. Лера сидит напротив, перешёптывается с подружкой. Девочки тоже не прикасаются к алкоголю, предпочитая принесённый из дома смузи, что порождает волну шуточек со стороны мужской части компании. В комнату заглядывает охранник, хочет всех разогнать, но заветная голубая бумажка возвращает его в каморку под лестницей.
Вечеринка постепенно набирает обороты: под стульями выстраиваются батареи пустых бутылок, полудохлый вентилятор на потолке едва справляется с липкой духотой, сумерки за окном постепенно превращаются в ночь. Люди входят и выходят: сначала появляются друзья, их сменяют друзья друзей и просто какие-то незнакомые люди, пришедшие выразить своё пьяное восхищение. В этой текучке куда-то пропадает Лера. Женька пытается встать и уйти, но его засыпают вопросами — он единственный в городе, кто пишет на английском, и аудитория желает знать перевод и тайный смысл текстов.
Наконец, Женька выскакивает в коридор: тут прохладно и темно — дом культуры экономит на электричестве. Свет уличного фонаря вливается в дальнее окно, возле которого стоят две фигуры, стоят слишком близко… Женька узнаёт Лерин профиль, видит тяжёлую руку собеседника на её талии…
Женька заскулил. Он уже не хотел ничего вспоминать, но картинки дальнейших событий теперь сами лезли в голову.
Не смея мешать, раздавленный, он быстро зайдёт обратно, заберёт гитару и сбежит через пожарный выход. В каком-то тумане доберётся до дома. Ввалится в свою комнату, достанет из тайника бутылку. Уроки музыки по вечерам, подработка на каникулах, чтобы купить чёртов Fender — всё это, оказывается, не имеет значения, когда ты сам недостаточно хорош. Женька откроет окно — над крышами пронесётся смешной, нелепый, пьяный вопль: «Бесполезная бандура!», и гитара полетит вниз с десятого этажа.
Женька высунулся в форточку — асфальт был усеян синими обломками. Слава богу, никого не прибило. Равнодушно глядя на чудом уцелевший гриф, Женька думал, что больше никогда не будет играть. И что теперь он не сможет каждый день видеть Леру. «Кто вчера с ней был? Почему не я? Чем я хуже?» — вертелись в голове вопросы. Нужно учиться жить заново. Можно собрать вещи и поехать к отцу в Тюмень — давно звал. Интересно, сколько нужно денег, чтобы купить билет в купе? Мама расстроится, конечно, но он будет писать ей каждый день…
В одиннадцатый раз зазвонил телефон. Женька взял трубку.
— Привет, — усмехнулся знакомый голос. — Ну и чего ты вчера сбежал?
Женька молчал. Голос продолжил:
— Напридумывал себе… Ну, подкатил ко мне яйца Костян. Это же не значит, что я сказала «да». Я, вообще-то, тебя ждала… Дурак.
Комок в горле исчез. Похмелье прошло. Обои аккуратно прикрыли проплешины, табуретка стала равномерно белой. Билет в купе был сдан, не будучи купленным. Гитара собралась по кусочкам и влетела обратно в окно.
— Сейчас приеду, — прохрипел счастливый Женька.
Курт Кобейн, Фред Дёрст и Джеймс Хэтфилд аплодировали с постеров. Рок был снова жив.