Ленка лежала на полу, вписываясь от головы до пяток в квадрат солнечного света, падающего из окна. Зажмурив глазки, она перебирала пальчиками оборки старого платья, которое решено было донашивать дома. Майское солнце грело очень хорошо, обливая теплом ещё бледные после зимы ножки, усыпанные мелкими синяками. Совсем скоро, в этом месяце, Ленке исполнится пять лет. Это уже много, считала она, поэтому уговорила маму не вести ее в детский сад хотя бы один день.
Садик Ленка не любила. Это было место, где случались несправедливости. Пусть они были мелкими, но зато частыми, и сыпались на голову, словно градинки во время холодного дождя. Одна градинка — ещё не больно, а много — уже да. Заставили есть гороховую кашу, заставили спать на чужой описанной кровати, вообще заставили спать. Заставили рисовать сломанными карандашами, хотя в шкафу лежат новые. Заставили вставать в пару с ненавистной Вероникой. Заставили сидеть тихо на взрослом стуле за дальним аквариумом и думать о своем поведении.
Вот уже три часа Ленка оставалась одна в большом доме, запертом на замок. Родители ушли на работу и вернутся теперь только вечером. Ленка уже разукрасила три картинки в раскраске, съела два блинчика со сметаной, пролистала пару книжек от корки до корки и теперь валялась на полу, не зная, за что взяться дальше. Она не умела определять время по стрелкам больших коричневых часов, висящих над диваном, но понимала, что большая часть дня еще впереди.
Ленка перевела глаза с часов на телевизор — большой, как половина шкафа. Телевизор был старый, и в нем иногда что-то начинало дымиться. В такие моменты мама срывалась с кресла и бежала выдергивать вилку из розетки. Мама боялась, что телевизор загорится, пока ее не будет дома, и запретила Ленке его включать. Для верности она отодвинула его от розетки так, что шнур уже не доставал.
Ленка села на полу в центре теплого солнечного квадрата и увидела в сером пузе телевизора свое отражение. Светлые волосы, срезанные под каре, и челка. Эту стрижку Ленка не любила — все девочки в группе носили длинные волосы. Но мама все равно регулярно водила Ленку в парикмахерскую, где большими, как в страшной сказке, стальными ножницами тетя Наташа срезала Ленкины мечты о длинной косичке.
Ленка покривлялась своему отражению. Она представила себя темнокожей певицей, которую так любила слушать мама. Клип по телевизору крутили часто. Певица сидела на стуле и пела о чем-то очень грустном, и Ленке это не нравилось. Но сейчас от скуки она бы послушала даже эту заунывную песню.
Во входную дверь веранды кто-то громко постучал, и Ленкино сердце сорвалось и ударилось о пол. Родители стучать бы не стали, значит, кто-то чужой. Ленка быстро вскочила на ножки и побежала на веранду. Воздух там прогрелся сильнее, чем в доме, потому что вся веранда по кругу состояла, по сути, из окон, разделенных белыми реечками на квадраты и треугольники. И сквозь эти окна солнце заливало веранду полностью. Ленка подошла к деревянной двери и спросила, кто там. Снаружи кто-то шаркнул ногой о деревянное крыльцо.
— Папа дома?
Голос был незнакомым. Что делать с незнакомыми людьми в такой ситуации, Ленка не знала.
— У меня нет папы, — крикнула она, задрав голову и глядя на то место двери, за которым предполагала лицо гостя, — мы живем с дядей Вовой. Но он на работе.
— А когда придет? — Гость был явно разочарован.
— Я не знаю… Вечером. И мама придет вечером… А вы кто?
— Я его друг, Витя меня зовут.
Гость решил ждать на крыльце. Слышно было, как он уселся на ступеньку. Ленка устроилась на полу веранды и стала прислушиваться к движениям дяди Вити.
— Почему тебя дома оставили? — вдруг спросил он из-за двери.
— Потому что я в садик ходить не хочу, — с готовностью ответила Ленка.
— И ты вот так на целый день одна?
— Да. Я большая уже, мне пять лет… Ну… почти пять. Я уже буквы знаю и читаю даже. И вам могу почитать. Сейчас, я книжку принесу!
— Да не надо…
— Я быстро!
Ленка сбегала за книжкой про Буратино и золотой ключик. Снова села под дверью, открыла сказку на той странице, где до этого остановилась, и принялась водить пальчиком по строчкам. Она очень старалась, чтобы дядя Витя ее хорошо слышал, и минут через двадцать у нее заболело горлышко. Так что книжку пришлось отложить.
— Если вы посмотрите под крыльцо, вы увидите там моих щенков, — сказала Ленка, помолчав немного.
За дверью заскрипело крыльцо, а под ним завозились и заскулили щенки. Их мамка Динка, наверное, опять где-то бегала. Иначе она, конечно, откусила бы дяде Вите руку. Так что ему очень повезло, сообщила радостно Ленка.
— Черный щеночек с белым лобиком — мой любимый. Это девочка. Я назвала ее Принцессой, — кричала Ленка, растянувшись на полу на животе и прижав губы трубочкой к щелочке в двери. — Я никому ее не отдам, потому что очень люблю. Взрослые отдали уже двоих щеночков каким-то чужим детям, и те их потеряли. Они оставляли щенков в коробке в камышах, я сама видела. И щенки сбежали. Сейчас уже никто не знает, где они.
— Зачем они так делали? — наконец-то раздался из-за двери голос дяди Вити.
— Потому что дураки, — не задумываясь ответила Ленка.
Они просидели молча еще несколько минут. Солнце поднялось на такую высоту, что перестало заливать веранду целиком, и Ленка перебирала пальчиками по границе света и тени, словно это человечек шел по горному хребту. Если он сейчас оступится — свалится.
— У меня есть пуля! — вдруг крикнула она.
— Пуля?
— Да, настоящая пуля. Для пистолета которая. Я сейчас принесу.
Ленка вскочила и побежала в свою комнату. На подоконнике, в маленьком стеклянном стаканчике хранились ее сокровища. И среди них — два патрона. Она стянула их у отчима, которого еще не привыкла называть папой и называла дядей Вовой. Патроны лежали среди железного хлама в старом ящике с инструментами. Взрослые даже близко не представляли, как хорошо Ленка излазила все закоулки большого дома и как много «сокровищ» натаскала в свою комнату. Зажав одну пулю в кулачке, Ленка вернулась на веранду.
— Я принесла, вот она! Вы через дверь только не увидите, посмотрите в окно!
Ленка развернулась к окошку в ожидании и вздрогнула всем телом, когда вдруг увидела за стеклом сутулую долговязую фигуру дяди Вити. Тот немного наклонился, прислонился лицом к окну и закрыл ладошками глаза по краям, чтобы уличный свет не мешал рассмотреть то, что было внутри веранды. Ленка тихо смотрела на него снизу вверх, но через несколько мгновений желание показать свою настоящую пулю пересилило страх, и она медленно поднесла патрон поближе к стеклу.
— Это боевой патрон. Ты где его взяла?
— Это мой. Он давно у меня, — сказала Ленка, пряча кулак с патроном за спину. — Это просто пуля. Она не может стрелять без пистолета.
— Еще как может… Видишь, на ней красная метка? Значит, она настоящая, она может убить. И много их у тебя?
Ленка молчала, насупившись. Она поняла, что в садике за пулю она долго бы просидела на наказательном стуле за аквариумом. Может быть, всю жизнь.
— Дай мне патрон, я покажу тебе кое-что. Я его взорву, — вдруг сказал дядя Витя.
— Нет! Я не дам! Он мой! — Ленка отступила на несколько шагов вглубь веранды. — И я отсюда ничего не увижу.
— Ну тогда выходи.
— Я не могу. У меня нет ключа. Меня только родители могут открыть.
— Тогда вылезай через окно.
Эта идея Ленке так понравилась, что она даже подпрыгнула.
— Это как? — восхищенно вскричала она.
— Через форточку, а я тебя отсюда приму.
Ленка и дядя Витя обошли дом: она изнутри, а он снаружи. Окошко в детской комнате оказалось самым близким к земле и самым подходящим для вылазки. Ленка пододвинула к окну стул и взобралась на него. С него — на подоконник, стоя на котором открыла форточку. Затем уперлась ножкой в оконную ручку и подтянулась. Дядя Витя поймал ее за руку, помог выбраться и аккуратно поставил на землю. Ленка опустила глаза на свои босые ножки, а потом подняла их на дядю Витю.
— Мне надо обуться.
Следующие несколько минут были потрачены на то, чтобы вернуться в комнату, сбегать за туфельками, надеть их и снова оказаться снаружи. Воздух на улице был еще свежим, но уже теплым и полным предвкушения радостных, удивительных дел. Такой воздух бывает только весной.
Дядя Витя взял патрон, перевернул острым кончиком вниз и крепко зажал между двумя брусками бетонного бордюра, выложенного вдоль дорожки. Затем попросил молоток. За молотком надо было снова лезть в дом. Но Ленка знала, где лежит топор. Она нашла под большой миской железный ключ и открыла сарай, в котором жили кролики — дядь-вовино достояние. Топор лежал в дальнем углу. Она передала его своему новому другу, затем небрежно захлопнула дверь сарая и побежала туда, где пуля ждала своей участи.
Дядя Витя предупредил, что он сейчас ударит по пуле, и будет звук выстрела. Ленка не поверила. Потому что выстрелов без пистолетов не бывает. Но ей все равно было очень интересно, что будет. Дядь Витя присел рядом с патроном и велел Ленке отойти на несколько шагов. Нехотя Ленка попятилась и стала жадно всматриваться — ведь патрон очень маленький, а ей очень хотелось увидеть, что же с ним будет.
Хлопок был громким, как настоящий выстрел в кино. Звук отразился эхом от соседских домов и рассыпался по улице. Ленка стояла обомлевшая.
— Испугалась? — спросил дядя Витя, явно довольный результатами эксперимента.
— Нет, не испугалась. — Ленка ни за что не призналась бы, что чуть не села со страху. — Давайте еще?! У меня еще есть пуля.
— Нет, отдай ее взрослым и больше никогда пули не бери. Ты же видела, что они стреляют? — сказал дядя Витя. — Ладно, я пойду уже, наверное. Мне дольше ждать некогда. А ты давай, залезай в окно обратно.
Вечером, когда солнце уже раскрасило нижний край неба розовым и лиловым, а Ленка от тоски и скуки выплакала уже, наверное, все слезы, сидя на веранде и глядя, как носятся по улице соседские дети, вернулись родители. Кто такой дядя Витя, никто из них не знал.