Новый год начался в воскресенье. И состояние Сан Саныча ухудшалось ежеминутно: стиснуло грудь и голову, вязкая кровь лениво тащилась по артериям и венам, ноги словно набили синтепоном.
До поры до времени ему было плевать, как числа в календаре соотносятся с днями недели. Жизнь шла прекрасно, карьера двигалась семимильными шагами: от мелкой сошки в банке к должности управляющего, тут наступил на голову наставника, там подставил руководителя кредитного отдела, напоследок принял самое деятельное участие в знаменитом отмывании миллиарда и банкротстве банка. Кое-кто загремел за решётку, а Сан Саныч переехал в шикарную квартиру и занял кресло мэра в родном городе. Тут он понял старика Сенеку: «Лучше иметь не деньги, а власть над теми, у кого они есть». Появилось чувство вседозволенности, люди не воспринимались как ценность, впрочем, они сами позволяли так с собой обходиться. Бизнесмены быстро усвоили новую систему лояльности: сумма за нужное разрешение на порядок выше, чем сумма, вносимая в бюджет города. На порядок — значит, в десять раз.
Однажды, заглянув к прокурору, Сан Саныч заметил на стене кабинета старомодный лозунг: «Безнаказанность порождает беспредел» — и хмыкнул.
Жители города терпели, терпели да и выдвинули Сан Саныча в депутаты от своего округа, лишь бы подальше. Батюшка местной церкви по этому случаю отслужил молебен, активная молодёжь обещала собрать квоту голосов с одним условием: продвинуть в думе свой проект. Сан Саныч снисходительно усмехнулся: делов-то, валяйте, молодёжь, только депутатское кресло обеспечьте.
Знать бы заранее, что эти миллениалы придумали. Но власть, как ржа, разъела инстинкт самосохранения, забылась банковская привычка читать мелкий шрифт, и была нажата кнопка голосования «за».
Два года прошло с момента принятия закона, и теперь каждый раз, когда первое выпадало на воскресенье, дни до тринадцатого были отравлены. В Новый год теперь не до застолий, не до катаний на снегоходах в заповеднике, не до солнечных Гаити, не до щекочущих нервы сафари и прочих чиновничьих радостей. Первое, второе… Десятое, одиннадцатое… В ночь с четверга на пятницу он не сомкнул глаз. Рядом сопела жена. Он прижался к её чудесной попе — это всегда помогало ему расслабиться. Нет, не заснуть. Сан Саныч перевернулся на спину и уставился в циферблат настенных часов. Люминесцентная точка секундной стрелки меланхолично наматывала круги. Всё. Двенадцать. Она наступила. Пятница, тринадцатое.
— Ваш SQ — четырнадцать процентов. — У голоса искусственного интеллекта был женский тембр, это хороший знак.
Четырнадцать — отлично, не двадцать, или, Боже упаси, пятьдесят. Есть шанс легко отделаться. Интересно, по какому срезу сегодня тестируют?
В бок воткнулся локоть жены, Сан Саныч очнулся и возмутился: так это только приснилось?
— Сань, вставай. — Жена отвернула голову от мужа.
Сан Саныч с трудом разлепил глаза и заворчал:
— Год только начался и сразу — пятница, тринадцатое. Хоть бы в феврале это случилось.
— Тогда в феврале и марте тринадцатое выпадет на пятницу.
Как у этих женщин мозги работают, вроде спит, а надо же, сразу сообразила.
— Не подумал, Анют. — Сан Саныч выпучил глаза, надул губы, мурашки побежали по коже, он напрягся и вздрогнул, с надеждой поглядел на её грудь под одеялом. — Может, вместе поедем в ФНС?
— Мне не надо, я не сдаю. — Она двинула плечом.
— В смысле?
— Налоговые каникулы у меня, так что я в СПА. — Жена перевалилась на бок, стянув всё одеяло на себя.
— Не понял: все сдают, и только у тебя налоговые каникулы. — Сан Саныч развернул жену к себе.
— Мой SQ по прошлому тестированию пять процентов, — не раскрывая глаз, промычала Аня, — у меня освобождение на год.
— Да ладно. Умная, что ли?
— Замужем за депутатом, конечно, умная. — Она снова с размаху улеглась на бок, потянула одеяло, рукой подтыкая его под спину.
— Ну ничего себе: в СПА собралась, налоговые каникулы у неё. Только о себе и думаешь. А как насчёт того, чтобы помочь мужу понять, по какому критерию сегодня будут SQ определять? Каждый раз — такая лотерея. Ань, слышь?
Сан Саныч смотрел на себя в зеркало. Жена нехотя села в постели, опираясь об изголовье, подложила подушку под спину:
— Я, что ли, закон принимала, тебе лучше знать. Январь, какое-нибудь слово на букву «я»: «ярость», «ядовитость», «ябеда», «якудза». — Аня загибала пальцы. — Может, вообще от английского January возьмут слово на букву «J». Что ты ко мне пристал. Сами приняли закон не глядя, а я теперь ломай голову?
— Тебе смешно? А вдруг я с должности слечу. SQ зашкалит, и всё, прощай, беспечная жизнь.
— Не слетишь. — Аня разглядывала ноготь на среднем пальце. — Ты мне новый Майбах должен.
— Ты можешь хотя бы сделать вид, что беспокоишься за меня? — Сан Саныч открыл гардеробную и ванную, застыл в нерешительности, в какую дверь войти.
— А что ты успел натворить с прошлого раза?
— Вошел в один бизнес, — спрятал глаза Сан Саныч.
— Не тот ли, где аварии на шахтах с разницей в полгода?
— Кто виноват, что до некоторых не доходит, как появляется лояльность к бизнесу.
— Там же люди были! — Аня обхватила руками голову.
— Кто? — К Сан Санычу вернулось привычное состояние.
Через три часа Анна стояла перед невыразительным зданием серого цвета. Она прижала палец к окошечку сканера, замигала зелёная лампочка, щёлкнула, открываясь, тяжёлая дверь. Анна прошла в просторный вестибюль.
— Мы вас заждались. — Коротышка с мясистыми губами и блестящей лысиной помог ей снять пальто.
Она оглянулась и увидела девушку с планшетом, та бросила взгляд на Аню и еле заметно покачала головой: «нет». Аня кивнула: «спасибо».
— В тотализатор играете? Вы успеете, ещё минутка в запасе есть.
Коротышка протянул ей бланк с известными в стране фамилиями и чернильный «паркер». Анна пробежалась по именам, то иронично приподнимая бровь, то фыркая, бегло заполнила клеточки, прихлопнула листок пятитысячной купюрой, вложила в пухлые ручки, развернулась, вошла в зал и направилась на сцену.
Наверху голограммой светилась фраза: «Наши пороки облагают нас большими налогами, чем правительство». Анна глотнула воды из стакана и заговорила:
— Добрый день, милые дамы. Всего два года прошло с того момента, как Думой был утверждён и введён в действие новый Раздел Налогового кодекса, администрирующий наш любимый SQ. За инициативу не устану благодарить активную молодёжь. Что ж. У государства отличные результаты. Тихой сапой впервые доля прямых налогов в бюджете превысила долю косвенных. Как вы знаете — именно это является самым явным показателем развитого общества. Впрочем… Давайте по порядку.
Первое. Субъектом обложения является сам человек, налоговая нагрузка ложится на его плечи, и это справедливо.
Второе. Отчетный период — пятница, тринадцатое. Легко запомнить даже чиновникам, ставшими с недавнего времени ужасно суеверными. Не знаю, как вас, меня этот факт изрядно веселит.
Третье. Прогрессивный коэффициент налогообложения SQ stupidity quotient. Пусть для налогоплательщиков останется тайной то, как он рассчитывается и почему срез на порок непредсказуем. И хорошо, что они нервничают в очередном неведении. Честно признаюсь, мы слямзили идею у Netflix, там знают всё о поведении людей. Им это нужно для прокатного успеха кинокартин. Нам это нужно, чтобы сделать мир лучше.
Четвертое. У древних греков мы заимствовали порядок возвращения полученных взяток в бюджет. Как тогда, так и сейчас чиновник, уличённый во взятке или краже, вынужден внести в бюджет на порядок больше украденного.
Пятое. Вариативность. Мой любимый пунктик. Можно подавать декларацию SQ по самому невероятному пороку, или, как мы говорим, — срезу, сегодня это жадность, и у нас невероятный успех.
Анна уступила трибуну другой выступающей и спустилась в зал. Коротышка подскочил с пачкой купюр:
— Анна Сергевна, ну как всегда, угадали. Весь джек-пот ваш. В чём секрет, не поделитесь?
Она раздула ноздри:
— В детстве у меня был мудрый дедушка, в банке работал, многим наставником был, смену растил, пока один недочеловек… — Она отвернулась, положила деньги в сумочку.
Дверь в зал открылась, вошла девушка с планшетом, кивнула Ане, показала экран. Аня пожала плечами: ну что, Сан Саныч, восемьдесят девять — это иммерсивный тоннель.
В ушах Сан Саныча звенел мужской тембр искусственного интеллекта: «Ваш SQ восемьдесят девять процентов». Он бил ладонью по клавиатуре, но экран был неумолим. К Сан Санычу подошли две рыжеволосые девушки-близнецы, симпатичные и доброжелательные:
— Не переживайте, вы в игре, всё ещё может наладиться, — прощебетала одна.
Вторая взяла его под руку, поглаживая и подталкивая в направлении двух одинаковых дверей. Понизила голос, заговорщицки подмигнула:
— Осталось пройти через иммерсивный тоннель.
— А там что? — неуверенно спросил Сан Саныч.
Девушки натянули улыбки.
— Вы же мужчина, — подбодрили хором.
Он открыл правую, за ней длинный пустой коридор заканчивался следующими двумя дверями. Сан Саныч пошёл по коридору, по левой стене бежала электронная строка: «За другой дверью вас ждали восемьдесят девять месяцев колонии общего режима». Он приободрился, фортуна продолжала быть с ним. Снова открыл правую. Повторился длинный коридор. Он с интересом сразу повернул голову влево в поисках новой информации и прочёл: «За другой дверью вас ожидала амнистия». Он дёрнул желваком: чёрт, надо было менять стратегию. За третьей открытой дверью еще больше расстроился: оказывается, упустил «повышение в должности». Топнул и застыл перед четвёртой парой дверей. Пытался найти щель, подсказку, след и в итоге доверился монетке из кармана, выпавший орёл указал ему направо.
За дверью обнаружился небольшой аэродром, белый самолётик. Уже знакомые девушки махали ему руками:
— Давайте скорее, взлетаем, только вас ждут.
В салоне сидели важные люди, те, что так часто мелькают в газетах и теленовостях. Сан Санычу подали холодное шампанское. Он отпил глоток и скривился — брют. Самолёт взлетел. Включился экран: «Господа, продолжаем игру, выбираем маршрут. Поставьте бокалы, возьмите в руки пульт. Результаты определяются большинством голосов».
Холод или жара?
Горы или море?
Исландия или Италия?
Мрачный пилот взял курс на Сицилию, не дожидаясь результатов опроса. Диспетчер, сопровождающий его с земли, спросил:
— Лёша, а как ты угадал, сколько человек будет, какой самолёт готовить, куда вообще лететь?
— А кто сказал, что тоннель реально иммерсивный, что в нём кто-то сам делал выбор? — усмехнулся пилот. — Мой отец тоже верил в безопасность в шахте, пока не утонул при её затоплении.
— Лёш, не дури. Что ты собираешься делать?
— Жулики решили, что хотят остаток жизни провести в тёплом климате, у лазурного моря. Там они его и проведут, — сказал пилот, как гвоздь вбил, и отключил связь.
Он углубился в расчёты: направление ветра, скорость, диаметр цели. Прекрасно действующий вулкан Этна. Природное явление, временами выбрасывающее столб пепла в воздух.