Кирилл сидел за старомодным круглым столом, заваленным учебниками и тетрадями. Родители настояли, чтобы он всю весну ходил к репетитору, учился писать сочинения. Он согласился, но теперь ему казалось, что зря. Думать о предстоящих экзаменах было скучно, Кирилл всё время отвлекался. В маленькой квартире пахло кофе, супом, стиральным порошком. Из коридора доносились обрывки разговоров, частые шаги, стук мяча по полу.
— Смотри, тут у тебя однокоренные слова рядом: вот «синий», а вот «синева». Давай заменим! — Она подняла руку, словно хотела поправить причёску, и на тонком запястье дёрнулся чёрный ремешок часов.
Она вытащила карандаш из плотного узла русых волос, и он заметался по листку, оставляя ровные цепочки букв поверх кривых синих строчек. Из-за двери послышался детский голосок:
— Ма-ам, тебя Леся зовёт!
Нахмурившись, она подняла глаза — светло-серые, как печная зола, — и Кирилл заметил две морщинки над переносицей.
— Прости, я сейчас! — Она выскользнула из комнаты, только подол лёгкой шёлковой юбки отстал на мгновение и улетел за ней, как след кометы.
Через минуту она вернулась, на ходу втирая в ладони душистый крем, села в кресло и застыла, как будто забыла, что напротив сидит ученик. Кирилл осторожно перевёл взгляд с её бледного лица ниже: вдоль длинной шеи, торчащих ключиц, на небольшие выпуклости на бесформенном сером свитере. Она вздрогнула, очнулась от своих мыслей и внимательно посмотрела на Кирилла:
— Продолжим. Всего один абзац остался.
Она подалась вперёд и склонилась над черновиком сочинения. Кирилл следил за её рукой с карандашом. Голубоватые вены на белой коже расходились из-под ремешка часов в стороны, как голые ветки на фоне сугроба. Она заметила движение его глаз и улыбнулась:
— На мои часы смотришь? Да, тебе пора, урок окончен. Жду тебя в среду. — Она протянула Кириллу исписанные листки, поправила волосы и привычным жестом воткнула карандаш куда-то между волнистыми прядями.
Выходя из-за стола, Кирилл успел заметить, как последний луч солнца коснулся её маленького уха и скрылся у неё за плечом.
По дороге домой Кирилл остановился у реки и засмотрелся на серые ошмётки льдин с округлыми подтаявшими краями. Их несло влево, в сторону моря, и Кирилл провожал их глазами, пока они не потеряются среди других таких же, а потом поворачивал голову направо и выбирал новую льдину. Почему ему так тревожно, когда он сидит на занятиях у репетитора? Он же не мог в неё влюбиться? Нет, конечно, не мог! Ей, наверное, лет тридцать! Тогда почему он постоянно её рассматривает? И смущается, когда она это замечает.
Кирилл вспомнил, как на прошлой неделе, выходя из комнаты после урока, он столкнулся в дверях с её мужем. Тот весело извинился, пропустил Кирилла в коридор, а сам подошёл к жене. Натягивая куртку, Кирилл увидел в дверном проёме, как в раме, их тёмные силуэты на фоне окна. Они стояли, обнявшись, как будто вокруг никого нет. Две маленькие девочки, их дочери, с интересом разглядывали Кирилла и перешёптывались. «До свидания», — сказал он девочкам и выскочил за дверь.
И только сейчас до Кирилла дошло: не в неё он влюбился, а в тот образ будущего, который нарисовал у себя в голове. Когда-нибудь потом, через много лет… У него тоже всё это будет. А пока лучше забыть об этом.
Дома Кирилл сказал матери:
— Больше не хочу ходить к репетитору.
— С чего это вдруг? Научился писать сочинения?
— Ага. Отрепетировал всё, что надо.