Часть 1: Dissociative1)
21 апреля, 2024.
Народная мудрость c YouTube гласит: если ты задумываешься о походе к психологу, значит, тебе точно нужно к нему пойти. Возможно, сразу к психиатру.
Итак, дорогой дневник, я пишу тебе, потому что денег на психолога нет, а выговориться надо. Еще нет денег на еду, жилье, новые кеды и зачет по физкультуре. Преподаватели на первом курсе когда-то просили нас в качестве практики нового языка вести дневник на иностранном. Что ж, самое время: la vie craint2).
Дневник, прости, но я попала в такую ситуацию, которую могу рассказать только тебе. Потому что с вероятностью 99%, если я расскажу ее кому-то, меня отправят в комнатку с мягкими стенами. С вероятностью 100% выгонят из квартиры. И что еще хуже, это точно будет угрожать жизни сразу четырех людей.
5 сентября, 2023
— Полное merde3)!
Пункт первый: надо научиться ругаться про себя. Пункт второй: пожалуй, это мой последний раз на этой паре. Или на парах вообще.
Все смотрят так пристально, словно на мне написан ответ, как получить автомат по этой нудятине. Зато сразу видно тех, у кого за волосами спрятаны наушники с аудиокнигой или подкастами — как сидели с умным видом, так и сидят. Смотрят на застывшего на месте препода, который с еще большим недовольством уставился на меня. Похоже, самое время провалиться сквозь землю.
— Извините, — только и получается выдавить из себя и проскользнуть под парту. Все увидели, что мне стыдно? Уже можно продолжить? У меня там важное сообщение.
— Я ценю вашу преданность второму иностранному языку, но сейчас у нас лекция по истории английского. Так что соблюдайте тишину.
— Или материтесь по-английски, — добавляет кто-то с парт ниже, и смех однокурсников вытягивает меня со дна самобичевания.
Еще пара угроз пересдачи, и мы продолжаем наш интереснейший экскурс в информацию, которая пригодится разве что единицам. Тем отчаянным, кто решит связать жизнь с наукой, самопожертвованием и репетиторством по вечерам за копейки. Одним словом, история совершенно не про меня.
— Умеешь привлечь внимание. Что у тебя случилось?
Я подглядываю в экран ноутбука Насти, где конспект похож на зацензуренную версию эротического романа — то и дело встречаются пропуски на месте слов на древнеанглийском. Шах и мат, век технологий! Ноутбук даже не может элементарно переключать латиницу на футарк!
Но Настин вопрос возвращает меня в жестокую и бедную реальность. Что куда страшнее — тревожную реальность. Снова этот комок внутри, который рвется наружу и бьет под ребрами. Снова холодные кончики пальцев. Снова перед глазами его сообщение. Не зря поменяла имя контакта на «Сволочь, но с деньгами». Показываю ей экран телефона, где десяток моих сообщений прерывает единственная строка бездушного мессенджера: «Пользователь ограничил круг лиц, которые могут ему написать».
— Ну, это должно было рано или поздно случиться.
— Спасибо за поддержку, — именно эти слова мечтаешь услышать от подруги, когда тебя кидают на деньги. Все плохо, надо хотя бы лекцию попытаться послушать, вдруг поможет отвлечься. Что-то там про Вильгельма Завоевателя и норманнов. Хорошо парню, ничего не скажешь, — пришел, захватил территории и жил себе припеваючи. А вот что делать, когда в суровой реальности ты не можешь просто занять чужую квартиру, а должен ее оплатить? Еще и отдать долг за три месяца? Нет, бубнеж препода уж точно нельзя назвать терапевтичным.
Устройся на нормальную работу или переезжай в общежитие. Так даже проще будет. Чего ты сама в квартире обустроилась?
Ну нет, не сейчас. Потрясти головой, постараться избавиться от навязчивых мыслей. Словно без них у меня мало проблем! Интересно, а какая психологическая травма сопровождается тем, что ты периодически в голове слышишь голос мамы? И еще сразу же представляешь ее фирменный взгляд: упрек вместе с типичной добрейшей улыбкой всех матерей. Может, им в роддоме выдают инструкцию по поведению с детьми? Как раньше в IKEA? Красочную, с иллюстрациями мимики и жестов, когда они отпускают тебя гулять, но при этом ты чувствуешь себя виноватой. Или когда уезжаешь в другой город и не можешь звонить во время учебы, но при этом мама об этом постоянно забывает и пытается дозвониться во время пар? Да, даже если я на них редкий гость.
— А теперь перейдем к курсовым работам.
Затекшая спина хрустит громче приличного. Наконец, та самая фраза, ради которой стоило держаться все эти часы. Перед глазами начинает уменьшаться долг на кредитке, холодильник пополняться продуктами из доставки… Нет, не так, сперва оплатить квартиру за лето. Потом купить себе уход для волос и кожи. Обязательно подороже, нервы влияют на внешний вид. Или даже сходить к косметологу? А потом…
— Можете выдохнуть — из-за практики курсовых не будет!
Слетевший с губ мат скрывается за десятком вздохов облегчения. Весь поток разом получает вольную, пока я примеряю на себя кандалы бедности наравне с перспективой остаться жить в коробке на улице. Или что еще хуже, переселиться в общежитие. Там коробку придется делить с тараканами.
Ну уж нет, надо добыть деньги любым способом. Надо уметь выкручиваться.
В виске начинает пульсировать, когда пара официально окончена и можно сорваться с места. У меня остается единственная надежда, последний шанс выжить в своем мирке. Даже не так — остаться жить в привычном комфорте, не примеряя на себя стереотипы о бедных студентах и питании гречкой дважды в день. Ринуться в коридор, растолкать особо медлительных сокурсников. Может, стоит идти привычным шагом, поздороваться с парой-тройкой преподавателей, которых я видела разве что на сессии. Не оставлять на плече синяк от резко открывшейся двери в аудиторию… Но азарт толкает меня вперед, будто за несколько секунд нужный мне стенд может испариться в воздухе.
Заветный листик висит выше всех, заставляя пожертвовать белыми кедами, и подняться на носочки, то и дело падая. Еще один пункт на будущее — купить новую пару контактных линз. А пока нужно пробиться среди толпы, превратить смазанные буквы листочка, как назло, невероятно маленького, в четкий текст.
— Третий курс лингвистики, курсовая по литературе и еще одна курсовая по истории языка. Второй курс переводчиков — по теории перевода, — бормочу я, заодно мысленно перебирая потенциальных клиентов. Основная надежда на выпускников, которые не готовы писать диплом, но готовы заплатить за качественную работу.
— Тебе надо было не на иняз поступать, а на физкультурный, — ворчит Настя, пока я пытаюсь сфокусировать камеру на учебном плане. — Какие шансы в этом году выжить великому махинатору?
— Средние, почти все курсовые рассчитаны на год. Сдавать в то же время, что и дипломы. Даже если возьму у проверенных студентов предоплату, то мне хватит разве что на два месяца закрытия долгов. Кто только продумывал нагрузку!
— Может, официальную подработку найдешь? Хотя бы в кафе. Ну или лаборантом, у них постоянно текучка кадров.
— У них оттого и текучка, что они круглосуточно бумажки перебирают за копейки. Да и куда мне с моими прогулами работать на кафедру? Погоди-ка…
В суматохе вокруг стенда выделяется одно мирное пятно. Уставшее, у которого явно не было каникул и которому предстоит находиться в университете еще не один час. Девушка с кучерявыми волосами, завязанными в высокий хвостик, напоминает облачко. Точнее тучку, уставшую и с глубокими синяками под глазами. Лаборант одной из кафедр, который даже однажды связывался со мной, чтобы узнать причину прогулов. И что куда важнее — человек, который готовится вывесить на стенд новый учебный план филфака. Один взгляд, и сразу понятно — филфак отныне новый любимый факультет.
Бедолаги, надеялись изучать все четыре года, а то и пять лет «великий и могучий», а в итоге узнают, что иностранный язык обязателен для всех курсов. Надо обязательно связаться с теми, кому раньше я выполняла заказы по английскому. Ведь в этом году им явно придется несладко.
— Хочешь, угощу тебя кофе в честь первого дня? Помощь голодающим.
— Ну уж нет, Насть. Кофе с меня. Деньги явно скоро появятся.
Что ж, вот и пригодится курс математики из школы. Перед глазами мелькают цифры и примерные цены за каждую работу. Несколько словарей с дефинициями, листов на сорок. Транскрибация пары-тройки рассказов. Желательно в месяц. И это еще без курсовых, которые надо сдать к зиме. За такое полагается отдавать процент тем, кто разрабатывал программу филфаку. Человеку явно крайне жестокому, но весьма гениальному.
— Артем не подойдет, шибко умный, он тогда просто не успевал. Света и в прошлый раз оплатила на месяц позже…
Мое бормотание заканчивается вместе со ступеньками на второй этаж. Шаг, другой, я успеваю вовремя выставить руки и впечататься в мозаику не лицом. Ну уж нет, дорогая alma mater, ты можешь оставлять след у меня в душе и бюджете, но уж точно не на лбу. Вот так жизнь и срабатывает — пытаешься вспомнить надежных клиентов с филфака, а в итоге находишь разве что мозаику с пионером. Судя по улыбке, у него точно не возникало проблем с английским.
— Давай-ка ты свой бизнес-план в «Зацепи» составишь. Там хоть уютные столики есть. И меньше шансов умереть.
Кофе! Точно!
— Идем в «OnePrice»! Даже не обсуждается!
— Но это же кофейня на вынос. Там толком не посидишь.
— Мы на лекции полтора часа сидели. Ты на фитнес ходишь, чтобы потом сидеть целыми днями?
— Туше, — на выдохе произносит Настя и волочится вслед за мной.
В небольшой кофейне на вынос оказывается куда больше народа, чем она может в себя вместить. Вот тебе и начало учебного года — первокурсники пошли в более распиаренные места с красивыми локациями и столиками для коворкинга. Бывалые студенты героически отстаивают очередь за вкусным, но куда более важно, недорогим кофе с бесплатными сиропами. Их даже сразу видно — с синяками под глазами, которые въелись в кожу за несколько лет, они нервно притоптывают ногой, возмущаясь, что кофе готовится больше десяти секунд.
— Тебе вообще кофе в твоем состоянии можно? С твоими приливами энергии надо бы исключить кофеин и сахар.
— Из моей жизни надо исключить очную учебу.
— Отличные слова на пятый учебный день.
Спасибо генетике моих родителей за мой рост и необходимость подниматься на носочки. А еще спасибо тебе, кто придумал форму для сотрудников кофейни. Зачем вообще нужны эти толстовки? Безликие и скрывающие фигуру. Окей, пусть и безумно удобные. Сейчас они превращают всех бариста в сестер-близнецов. Или братьев. Ничего не разобрать!
— Холодный бамбл готов, забирайте!
Рыже-черный стаканище размером с бутылку воды появляется в окошке выдачи. Там же мелькает рука с задравшимся рукавом. Яркое пятно, без линз и вовсе смазанное, бесформенное, но точно рыжее, с красными пятнами и рыжим рыбьим хвостом. Мира, как же я рада, что когда-то ты сделала тату!
— Здравствуйте, что закажете?
Дурацкий формат, где заказы принимает отдельный человек, а бариста превращается неприкосновенную личность. Жизнь, а можно поменьше проблем на моем пути?
— Что угодно, только мне нужна на пару минут Мирослава.
Кассир усмехается и закатывает рукава толстовки. Запястье тоже с рисунками. Интересно, им вместо зарплаты выдают купоны в тату-салон?
— Вообще-то у нас запара. Могу вместо Мирославы посоветовать нашу осеннюю новинку — пампкин латте. Подается со взбитыми сливками и семечками сверху. Можно сделать холодным.
— И вместе с издевкой над мировым языком… Давайте, — мне остается только скривиться, когда чек с заказом отдают одному из бариста. Да, это точно она. Из-под кепки выбиваются непослушные темные кудри, на веках уже смазанные зеленые тени. Даже улыбается посреди смены. Значит, в теле этого человека еще остаются признаки жизни.
— Мира, привет!
Ее пузырь, безопасный, полный чеков и кофейного аромата, разом лопается. Она хлопает глазами, пытаясь сообразить, кто из очереди мог ее окликнуть. Наконец она замечает меня и пожимает плечами.
— Привет! Прости, работа.
Нет уж, Мира, это ты меня сейчас прости за мой выкрик.
— У вас в этом году курсовая и экзамен по английскому!
Я вместе с бубнящей очередью едва не подпрыгиваю от дребезга упавшего питчера. Молочные всплески темными пятнами оседают на рукавах бариста. Работа, будто как и само время, замирает, выключив уведомления телефонов, гудящие кофемашины и саму Миру. Она беспомощно застывает, уставившись в пол. Секунду, две… Ее взгляд не перестает сверлить кроссовки, под которые затекает белая лужица.
— Самое время тебе пойти на перекур, — сдается кассир, и мое чувство вины разом превращается в сладкое ощущение победы. Маленькой, но такой нужной именно сейчас. — Мира, ты меня слышишь?
Девушка резко встряхивает головой, часто моргая. Похоже, питчер ее ненадолго контузил. Да уж, английский до добра не доводит.
— Да, что?
— Даю десять минут на перекур, потом возвращайся, идет?
Я дожидаюсь момента, когда жертва моего почти преступного замысла покидает кофейню и направляюсь следом.
— А как же заказ? — кричит вслед Настя.
— Ты ведь хотела угостить меня, так что действуй!
Облокотившись о стену, Мира выпускает тонкую струйку дыма с запахом ментола.
— Извини, что отвлекла от работы.
— Да ладно, хоть перекурю, — Мира даже не смотрит в мою сторону, только наблюдает за дымом и волочащимися в пробке машинами. Это ее собственный вид медитации, или она уже представляет весь геморрой будущей сессии?
— Слушай, я могу тебе помочь. Как и в прошлом году. В итоге ведь зачет по английскому вышел, еще и автоматом. Что скажешь?
Фирменная кепочка выпускает на волю кудрявые локоны. Как будто какой-то щит, закрывавший Мире лицо, она спасала ее от окружающих шумов и помогала сосредоточиться. Еще несколько секунд без ответа, а я уже ощущаю подступающие приступы волнения. Тихо, тихо, не накручивай. Давай же, Мира, у меня уже выстроен идеальный план, я уже знаю, как жить дальше. Не надо ломать мне идиллию, не надо принуждать к поиску запасного варианта…
— Хорошо, — пульс возвращается в норму. Мира, я уже тебя обожаю за твое согласие и ненавижу за драматичные паузы! — Ты меня тоже извини, что-то странно себя чувствую. Давай вечером я тебе напишу, договоримся о цене.
— Конечно! Как и в прошлый раз, все дз, проекты. Ну и курсовая?
— И курсовая, — Мира пытается сохранять спокойствие, даже некую радость, но ее пальцы нервно отбивают ритм о кирпич здания и о мое спокойствие. Еще одну бесплатную работу не выдержу ни я, ни моя кредитная история.
— Что-то не так?
— Просто навалилось все разом. Сначала расписание неудобное, что мне часть пар придется пропускать. Теперь еще английский. Вот скажи, зачем учителю русского и литературы английский?
— А зачем переводчикам дисциплина по менеджменту?
— Вот для таких диалогов, видимо, у нас и вели философию, — Мира усмехается и делает еще одну затяжку. — Ладно, спасибо тебе за помощь, ты меня правда спасешь. По поводу цены договоримся, все равно буду совмещать смены в двух кофейнях. Единственное, я пока ищу соседку на подселение, есть свободная комната. Никто не хочет из девочек? Я владелица, так что прощу даже некоторые вечеринки.
Теперь время на осознание нужно уже мне. В голове запускается обратный отсчет. Нужно быстро принять решение. Деньги или жилье. Очередная авантюра или попытка спасти себя от жизни под мостом. Взять сумму, отдать долг хозяйке прошлой квартиры, а дальше…
— Кажется, мы можем здорово помочь друг другу.
***
— Смена сегодня пролетела быстро.
— Шутишь? Я был уверен, что попал на девятый круг ада.
Я бы сказала седьмой — все-таки бег от гончих псов ближе к тому, как мы пытаемся угнаться за бешеным потоком заказов. Но лучше промолчу, чтобы не получить очередное звание душнилы. Грустно жить в мире, где порой приходится стыдиться своих знаний.
— Ладно, Мира, начнем наше соревнование?
Я киваю, предвкушая неминуемый проигрыш. Перерыв посреди дня уж точно дал фору моим коллегам. Быстрый взгляд на витрину заставляет грустно вздохнуть — именно сегодня не продали мой любимый сэндвич с индейкой.
— Восемьдесят три, восемьдесят четыре…
Паша стирает пот со лба и сдвигает козырек кепки в сторону. Кажется, он так не нервничает даже во время запары. Я следую его примеру и подвигаю к себе иголку с чеками. Правила наших голодных игр просты: у кого больше чеков, тот первый выбирает еду себе на вечер. Вторым всегда идет кассир, ну а дальше уже тот несчастный, кому достанется зачерствевший круассан с прошлого дня.
— Сто двадцать, сто двадцать один…
— Паша, ради бога, а можно про себя? Сбиваешь.
— Просто сдавайся и не мучайся.
Остается только тяжело вздохнуть и мысленно послать его в такие глубины, которые не видел ни один студент меда. Передо мной начинают мелькать заказы: холодный капучино, малиновый раф, сырный латте… Господи, кто только придумал мешать кофе с сыром? Большую часть заказов я даже не помню, словно мозг предпочел стричь все под одну гребенку. А-ля смирись, ты просто сварила сегодня несколько цистерн кофе.
— Девяносто семь! — раздается победоносный выкрик из-за кофемашины.
Я цыкаю и продолжаю автоматически вести подсчет. Если и проигрывать, то надо знать с каким разрывом. На последней бумажке я замираю, а уголки губ сами поднимаются.
— Сто четыре.
— Гонишь!
Паша отталкивает меня в сторону и пересчитывает мои чеки, а я с гордым видом вышагиваю к витрине.
— Опять ты его сделала? — с ухмылкой спрашивает Дима, закрывая кассу, и складывает в бумажный пакет мой вкусный трофей. — Выбирай еще две позиции, чтобы все было поровну.
— Положи один маффин, мне этого хватит. А то кое-кто умрет от зависти, и мне придется отчислиться ради работы.
— Не скромничай, ты реально молодец. Вообще не представляю, как ты смогла сегодня управиться. Кстати, как чувствуешь после сегодняшнего? Я боялся, что ты грохнешься в обморок, когда пришла та девчонка.
Мне хочется сказать что-то умное, смешное или хотя бы разумное, но остается только пожать плечами. Вроде чувствую себя нормально, держусь на ногах, и даже нет желания сдать единой частью с кроватью. Вот только я сама не могу объяснить, что сегодня произошло.
— Ладно, все дело в жаре. Наш кондер слабоват для такого потока людей. Я сообщу владельцу, чтобы позвал мастера.
Слабое оправдание, но лучше так, чем строить версии или гуглить симптомы, чтобы найти у себя редкие болезни. Надо бы немного отдохнуть. Отлежаться день-другой с книжкой, а не пахать в кофейне. Но нет, мой учебный план подкинул мне достаточно сложностей.
И кто только добавил английский в программу?
Поход домой — редкий момент, который заставляет меня задуматься об увольнении. Да, мой район кишит студентами, которые шугаются всего так же, как и я. Если они трезвы, конечно. Но это не добавляет покоя, когда я сворачиваю в подворотни в двенадцатом часу. Приходится натянуть рубашку, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Пусть кто-то сочтет меня параноиком, но так комфортнее. Это мой маленький уютный фланелевый мир в клеточку. Даже если на улице плюс двадцать, а идти не больше получаса. Как можно меньше приключений, пожалуйста.
Вдалеке уже виднеется мой подъезд. Лампочка, вся в мотыльках, слабо освещает потрескавшиеся ступени. Сегодня у входа никого нет. Ни мужчин, выстраивающих вокруг себя фигуру от демонов из шелухи семечек, ни подростков, которые так хотят походить на своих алкогольных предшественников. Моя походка сразу становится легче и быстрее.
В подъезде тоже оказывается пусто. Только я, запах жареной картошки на втором этаже и мое учащенное дыхание. Спасибо, квартира на пятом этаже и отсутствующий лифт. Ключи на дне шоппера все никак не хотят подворачиваться под руку, когда я замечаю, что дверь приоткрыта. Чувство покоя обращается в горькую панику. Сердце начинает колотиться быстрее. Взгляд на потертые цифры на двери — все верно, квартира моя, я ничего не перепутала.
Нахожу ключи и сжимаю самый длинный из них в кулаке. Зайти аккуратно, будто я могу случайно обрушить весь дом. Тихо, чтобы не было скрипа, медленно. Воздух застывает тяжелым комом в горле.
Успокойся. Просто сделай это. Закрой глаза, сосредоточься, приди в себя, и только потом заходи в квартиру.
Вдох через силу. Закрыть глаза. Выдох с той же болью. Теперь можно.
***
— Мира, привет! Я специально дверь не закрывала, знала, что ты придешь.
— Больше так не делай. Я уже подумала, что нас решили ограбить.
Отлично. Новые условия. Новый стресс. Вокруг пара десятков коробок. Где она их только откопала? Что за эмблемы на них? Названия препаратов от температуры. Болеутоляющее. Ограбила аптеку?
— Sorry4). Не хотела тебя пугать.
— Не испугала, но твое отношение к общей безопасности настораживает.
Надо преодолеть этот лабиринт картона и пробраться в комнату. Прошлая соседка мне нравилась больше. У той был чемодан, большая кастрюля и инстинкты самосохранения.
Что тут у нас? Джинсы придется застирать и оставить на батарее. Не хватало еще отправиться утром в мокрой ткани. За дверью опять раздается хлопок.
— Что происходит?
Черт, я совсем не помню ее имя. Ладно, это потом. Все равно буду в курсе.
— Извини, еще пять коробок, и я прекращаю шуметь. Пойдем чай пить. Минут через десять?
— Пойдем!
Не пойдем, а пойдете. Провести осмотр и обратно. Так, ощущения голода нет. Ноги гудят от усталости, но не сильно. А теперь, пожалуйста, не сиди всю ночь с этой… Как же неудобно без имени. В общем, с нашим новым источником проблем. Значит, есть еще десять минут?
Быстро переодеться в домашнюю пижаму. Проскочить в ванную, застирать все и оставить сушиться. Как будто я что-то забыл.
— Фух, готово. Ну что, идем на кухню?
Слишком много энергии в двенадцатом часу ночи. Я все больше скучаю по прошлой соседке. Она хотя бы работала в ночную смену. Так, забудь. Тут все в порядке, можно уходить. Не умею я поддерживать светские беседы.
— Мира, так что, ты со мной?
Дай пару секунд, и тогда пойдем. И тогда тебе ответит именно Мира, а не я.