I
Давным-давно в Архангельской губернии, в деревне Куренная, на берегу озера Себентий в просторной деревянной избе жил-поживал крестьянин-вдовец с дочкой. Павел не русский, а коми-зырянин, как все в округе: блондин, среднего роста, коренастый. Хозяйство имел крепкое: лошади, коровы, козы, куры, гуси, пахотная земля, на лето нанимал одного или двух работников. Он заядлый рыбак. Однажды поймал большую щуку с кольцом Петровских времен. Павел старовер — крестится двумя перстами. В избе на чистой половине на полках много старинных икон и старообрядческих книг в поморском стиле: деревянные переплеты обтянуты телячьей кожей, бархатом, сукном с тиснением золотым или серебряным орнаментом и украшены металлическими застежками. Долгими лютыми зимами Павел читал вслух дочери «Житие» протопопа Аввакума, «Поморские ответы» на 382 вопроса старообрядцев-поповцев. Он часто повторял слова из старообрядческого духовного стиха об Иоанне Крестителе: «Сослал Господь Бог три дара: Уж как первый дар — крест и молитву, Второй дар — любовь и милостыню, Третий дар — ночное моленье, Четвертую заповедь — питательную книгу».
К 16-ти годам дочь Павла Юлия выросла в настоящую северную красавицу-зырянку: высока, стройна, румяна, белолица, а глаза как два бездонных голубых озера. Однажды в деревню для открытия врачебного пункта приехал молодой русский врач Афанасий Епов. На Троицу по дороге в церковь он приметил величавую красну-девицу с толстой пшеничной косой в красном сарафане, зеленой рубахе, на плечах — расписной платок с кистями. Афанасий заговорил с ней и влюбился. Сыграли они свадьбу и зажили в доме Павла.
В 1895 году родился мой дед Степан, нареченный в честь святого Стефана Пермского. Юлия родила еще мальчика и двух девочек. Счастливо жила семья в течение 12-ти лет, пока во врачебный пункт в помощь доктору не прислали молодую, свободных взглядов фельдшерицу. Она отбила у Юлии мужа. Отец Степана с фельдшерицей уехал из деревни, бросив жену с четырьмя детьми. Юлия наивно полагала, что без колдовства тут не обошлось. Хотя все в деревне считали, что бесстыдная девка соблазнила их доктора.
II
Степанка рос смышленым, любознательным, любил читать, благо от отца осталось много книг и журналов: «Нива», «Русский Врач», «Журнал для всех». Степанка с братом и сестрами помогал матери и деду вести большое хозяйство, ходил в лес за морошкой, скакал на любимом коне по прозвищу Рыжка, проказничал с мальчишками. Его дружок Васька Крюк малевал краской на дверях, гоготал и приговаривал: «Тяп-ляп, и китайская местность».
К 14-ти годам Степан отлично окончил приходское училище и решил продолжить учебу. Как ни тяжело было Юлии Павловне остаться без рабочих рук сына, она поддержала его решение. Когда мать пришла к попу просить отпустить сына учиться, тот сказал: «Если все из деревень уедут учиться, то кто землю пахать будет?», но пожалел брошенную мужем женщину, принял от нее дары и дал разрешение на отъезд сына. Летом, на рассвете 1909 года, друзья Степан Епов и Васька Крюк с котомками покинули деревню и пешком, босиком (сапоги несли за спиной), отправились за 400 вёрст поступать в Учительскую Семинарию. Почти как Михайло Ломоносов.
«В 7-ой день Декабря 1871 года Государь Император Александр II высочайше утвердить соизволил мнение Государственного Совета Российской Империи об учреждении в городе Тотьма Вологодской губернии Семинарии для приготовления учителей в начальные народные училища». Право поступать имели юноши, окончившие уездное училище и двухклассное сельское училище, не только из духовного сословия, но и из сельского. Друзья держали вступительные экзамены:
— письменные: по русскому языку (диктант и сочинение) и по арифметике (две задачи);
— устные — по Закону Божиему, церковнославянскому и русскому языку, арифметике, геометрии, русской истории, русской географии и пению.
III
Степана приняли, а друга — нет, и тот отправился обратно в деревню. Степан учился четыре года. Он получал ежегодную стипендию 85 рублей, которую почти всю посылал матери в деревню. Почти все преподаватели семинарии были образованными людьми. Наиболее известны из них: член-корреспондент Николаевской главной физической обсерватории Н.И. Альбов; член Русского географического общества, ботаник Н.В. Ильинский, участник съезда русских физиков и химиков в 1911 году в Санкт-Петербурге; участник Всероссийского съезда художников 1911 года В.Д. Шеин обучал семинаристов художественным искусствам. По окончании курса выпускники распределялись педагогическим советом в школы, где должны были прослужить не менее 4-х лет. Учительская семинария обеспечивала педагогическими кадрами Тотемский уезд, Вологодскую губернию и Санкт-Петербургский учебный округ.
По окончании семинарии в 1913 году Степан в 18 лет получил звание Народного учителя и отправился по распределению в город Яренск Вологодской губернии. Живописный городок: прямые улицы, дома купцов, священников, мещан обиты тесом и покрашены белой краской, много храмов, разбиты скверы. Степану выдали учительский мундир и определили оклад в 36 рублей золотом в месяц. Квартира со столом (пироги с семгой) стоила 6 руб. С первой получки Степан сшил у портного модный костюм и сорочки, купил туфли, шляпу и еще конфет шоколадных и яблок. В деревне Степан не видел ни конфет, ни яблок. В Яренске он чувствовал себя настоящим франтом. После работы ходил в синематограф, на танцы, ухаживал за барышнями. Степану нравилось их смешить, для чего он выдумывал разные шутки-прибаутки. Он оставлял себе деньги на квартиру и конфеты, а остальные посылал матери. После окончания обязательной службы в Народном училище Степан задумал поступить в Петровскую сельскохозяйственную академию в Москве. У него появилась мечта сажать яблоневые сады.
Русский север всегда считался местом ссылки политических. Много их проживало в Яренске. Васька Крюк увлекся революционными идеями и угодил в тюрьму. В 1914 году по союзническому договору Россия вступила в Первую мировую войну. Народные учителя освобождались от призыва.
IV
Февральскую революцию поначалу многие приняли с воодушевлением. Когда в июне 1917 года Степан приехал в Москву поступать в Петровскую академию, он внезапно угодил в рекрутский набор. Новобранцев расквартировали в Кремле. Перед отправкой на фронт их выстроили на плацу. Военный министр Керенский (короткая стрижка, полувоенный френч) произнес пламенную речь про войну до победы. Он подошел к Степану, взялся за пуговицу его шинели и прокричал: «Я обещаю, что даже пуговица ваша не пропадет!» Степан смекнул, что пора спасаться. Он пожаловался на боль в груди, а на медкомиссии заявил, что у него горб, но не сзади, а спереди — в младенчестве упал с полатей. Рентген это подтвердил.
С белым билетом Степан возвратился в Яренск и устроился на работу в редакцию местной газеты. Город захватывали то красные, то белые банды, и все грабили. Продукты исчезли. Никто не мог понять, что происходит.
В июне 1918 года редакция газеты командировала беспартийного Степана в Москву на V Всероссийский съезд Советов. В зале Большого театра собрались делегаты и гости: большевики, левые эсеры, беспартийные. На сцене выступали Ленин, Свердлов, Цюрюпа, Троцкий. Не понравился Степану Ленин: маленький, плешиво-рыжий, картавый. Яркое впечатление произвела левая эсерка Спиридонова. Она высказывалась против смертной казни, критиковала грабительскую политику большевиков в деревне, призывала к разрыву унизительного Брестского мира. Внезапно на сцене появился Дзержинский и попросил фракцию большевиков срочно покинуть театр. После их ухода двери закрыли и никого не выпускали. В театре остались левые эсеры, интернационалисты и беспартийные. Они волновались, не понимая, почему их заперли. Левые эсеры совещались, приняли декларацию по убийству Мирбаха, пели революционные песни. Степан во время заточения слонялся по театру, сидел и лежал в ложе, а питался сливочным маслом, привезенным из деревни в голодную Москву для обмена на продукты. Он ел масло ложкой из бидона, хлеба не было. С тех пор Степан возненавидел масло. Только через три дня, после ареста левых эсеров и подавления восстания, оцепление театра сняли и съезд возобновил работу. ВЦИК принял декреты, предоставляющие наркому продовольствия чрезвычайные полномочия по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлеб и спекулирующей им, организовал Комитеты бедноты и продотряды. Степан понял, что советы решили окончательно разорить крестьян.
Степан заехал в деревню, предупредил мать об опасности и вернулся в Яренск. На Севере, как и по всей России, полыхала гражданская война. Большевики рассматривали Яренск как гнездо контрреволюции. В Яренск приехала Землячка (кожаная куртка и наган). Она выкрикивала в толпу: «Мы победили на Северном фронте не силой наших штыков, их было слишком мало. Мы победили политической работой, которую вели коммунисты в Красной Армии, победили сознательностью масс, подъемом народа, который гнал впавшие в панику регулярные войска Европы и Америки. Чумазый, раздетый и разутый мужик Севера прогнал вооруженных до зубов англичан и французов». До конца дней Степан опасался людей в «коже».
В деревне мать Степана чуть не раскулачили из-за того, что на лето она нанимала двух работников, то есть была эксплуататором. Начальником продотряда был Васька Крюк. Вера Павловна тяжелым крестьянским трудом скопила в банке 900 рублей золотом. Все они пропали, потому что банки национализировали.
V
В 1919 году Степан приехал в Москву и поступил в Петровскую сельскохозяйственную академию. Щегольские замашки он забыл, одевается по-крестьянски просто, чтобы не выглядеть буржуем, да и модный костюм и туфли он давно выменял на продукты.
Степан мечтал послушать Федора Шаляпина, но попасть на его выступления было невозможно. Однажды перед концертом великого баса в Зеркальном театре сада «Эрмитаж» Степан пришел туда заранее. Гуляя по саду, он увидел, как на скамейке под аркой цветущего куста роз двое мужчин вели неспешную беседу. В одном Степан сразу узнал вальяжного красавца Шаляпина. Афиши с его портретами висели по всей Москве. Степан подошел, поздоровался и попросил контрамарку. Шаляпин спросил: «Кто вы по национальности?» Степан с серьезным видом ответил: «Узбек». Глядя на светловолосого, голубоглазого, высокого парня, Шаляпин расхохотался. Он выписал контрамарку и со вдохом сказал собеседнику, будто продолжая прерванный разговор: «Вот, оно будущее России».
В 1923 году Степан окончил Петровскую Академию по специальности «Геодезия и картография». Он работал в институте «Геодезия», колесил в командировках по стране, зарабатывал деньги на покупку жилья. Степан вновь выглядел франтом.
В 1924 году для подработки Степан устроился в среднюю школу учителем рисования. От взгляда его ясных и круглых, как озера, глаз трепетало не одно девичье сердечко, но учитель полюбил выпускницу Елену Соколову — хрупкую, нежную, с точеной фигуркой, тонкими чертами лица (мою бабушку Лёлю). Степан предложил ей руку и сердце. Она дала согласие при условии, что Степан изменит свою неблагозвучную фамилию Епов на красивую фамилию Дольский, как у героини рассказа Тургенева «Первая любовь».
В расцвет НЭПа в 1925 году, когда как по волшебству после голодного военного коммунизма в Москве открывались магазины и рынки, где люди, наконец, смогли купить и продукты, и вещи, Степан Афанасьевич Дольский и Елена Алексеевна Соколова расписались в районном ЗАГСе.