Дождь был лишь иллюзией. Он просто не мог здесь выпасть. Никогда. Лакан прекрасно знал это, будто прожил в кварцевой пустоши всю свою жизнь. И все же, как только с неба начали падать первые красные капли, он не задумываясь развернул над собой таблетку укрытия. Старая пластиковая платформа быстро затвердела и повисла над его головой. Технологии отцов Иллады и вправду были удивительными.
Вскоре дождь усилился — к красному потоку присоединились ошметки мяса. Руки, ноги, головы, даже целые человеческие тела барабанили по сухой земле диковинным градом. Лакан в очередной раз утвердился в мысли, что дождя нет. Не могло быть так, чтобы нашлось столько людей и из них получился ливень. Даже в Бездне Вероники.
— Да, дождь лишь иллюзия. Очередной деосферный образ.
Лакан вздрогнул и обернулся. Ирви сидела в трех метрах от него, под дождем, но капли будто не касались ее.
— Отличное же ты время выбираешь, чтобы появиться, — пальцем он указал на укрытие. — Позволишь?
— Если настаиваешь, — она присела рядом.
Лакан вздохнул, то ли от разочарования, то ли от хронической нервозности, и продолжил пустым взглядом смотреть на несуществующий дождь. Ирви всегда выбирала странные моменты для своего появления. Он молчал, вслушивался в шум падающих капель. Возможно, пытался услышать ее дыхание. Не то чтобы это имело смысл. Не то чтобы она умела дышать. Во всяком случае, Лакан в этом сомневался.
***
С Ирви он впервые встретился, еще будучи подмастерьем звездочета в Палазисе. Его наставник Куппетос был живым старичком с запущенной бородкой и бегающими глазами — типичная черта звездочетов и прорицателей. Рассеянный взгляд наставника не вызывал у него ничего, кроме отвращения, хотя Лакан и понимал, что скорее всего его ждет такая же судьба. Таков конец любого деоколдуна.
Он помнил свои первые ощущения от погружения в деосферу. Помнил, как накачался наркотиками и увидел превращение собственного сознания в искру посреди спирального океана огня. Пространство идей, чаяний и знаний людей. Колыбель иллюзий. Источник безумия. Для него это было сродни погружению в холодный колодец и осознанию, что тот — лишь вход в огромную пещеру.
Со временем он стал наведываться в залы деосферы все чаще и чаще. В подобные моменты его родной город, горой металла высившийся над песками серой пустыни, превращался в муравейник разноцветных огней миллиардов его жителей. Тонкие нити связывали их всех, объединяли в рои знакомств и контактов, превращали в мимолетные дворцы концептов. Ему нравилось гулять среди арок чужих отношений, распадающихся и вновь собирающихся сооружений вечно меняющегося Палазиса. И еще ему просто нравилось подглядывать за чужими мыслями.
Где-то там, на улицах незримого города, он встретился с ней. Призрак Ирви шел обособлено, это Лакан сразу заметил. Слишком осознанно. Подозрительно осознанно. Не думая, он перешел на несколько уровней выше. Должно сработать. Лакан вздохнул и продолжил свое праздное гуляние по чужим мыслям.
— Так значит, ты заметил, — услышал он незнакомый голос.
Вернее, не услышал, нет, скорее новая мысль внезапно стала частью его души.
Она его заметила. Его образ сжался, учитель предупреждал его о зверях, бороздящих деосферу. Жрецы Харона. Охотники за душами.
Он оборвал связь с деосферой настолько быстро, насколько мог. Очнулся у себя в кровати. Вспотел. Вскочил и затрясся. Некоторое время пытался справиться с дыханием и остаточными галлюцинациями. Потолок его капсулы, казалось, был готов на него обвалиться.
Вдох. Глоток контрстимулянта. Пустота.
— Не самая умная мысль, знаешь ли. Найти тело деота довольно просто, если задуматься.
Тот же голос. Он посмотрел на источник и увидел образ девушки. Мотнул головой. Проверил дозу. Все как полагается. Значит, он влип.
— Как ты это сделала?
— Сделала что?
— Оказалась здесь. Не пробралась же ко мне…
— А, это… — она осмотрела себя. — Не хочу тебя расстраивать, но это только мой образ. Знаешь, видимая галлюцинация.
— То есть ты забралась в мой мозг…
— Э… почти, скорее наладила связь. Дай-ка гляну. Лакан?
— Откуда…
Хмурый взгляд.
— Ах да, точно. Ты, значит… Ирви.
Удовлетворенный кивок.
— И чем же я заслужил твое появление? Не знаю, что ты за зверь, но я всего лишь подмастерье.
— Ну, можешь не беспокоиться, я здесь не для того, чтобы съесть твою душу. Во всяком случае, не напрямую.
— Зачем тогда?
— Зачем? — она окинула взглядом комнату. — Чтобы ты призвал дождь.
***
— Так значит, ты хочешь, чтобы я сотворил магию.
С обзорной площадки города-каравана открывался вид на окостеневшие леса. Белые полипы хрустели под его проржавевшими стопами, время от времени он проваливался в незримые овраги, от чего механического титана качало из стороны в сторону.
— Опять же, не совсем. Я не думаю, что это можно назвать магией, — она указала на расстилающееся море. — Вот, например, посмотри на эти деревья. Думаешь, они всегда были такими?
— Во всяком случае, никто не помнит их другими. Не вижу причин, почему вселенная не могла сделать их сразу такими, какие они есть.
— Би, би, ответ неверный. Эх, а вас еще знатокам называют.
— Эй, я хотя бы стремлюсь к пониманию мира! И вообще, кончай пользоваться варварской речью.
— Да, да, это проблема вашей помешанности на технологиях Старой Иллады. Вовсе не твоего непроходимого идиотизма… Стой, ты куда?
— Пойду пройдусь. Надоело выслушивать оскорбления.
Лакан спустился по лестнице с платформы обратно в технический коридор. Строго говоря, он не должен был здесь находиться, но манипулировать мыслями кочевников оказалось намного проще, чем он мог помыслить. Просто перестрой их сознания так, чтобы они переставали тебя замечать. «Если бы так же можно было поступить и с ней».
— Не получится, — он закатил глаза и повернулся к Ирви. Порыв иссушенного ветра поднял металлическую пыль. — Чего тебе? Я вроде как сказал, что разговор на сегодня окончен.
— Если бы ты меня дослушал…
— Просто кое-кто не хочет слушать меня. Я, конечно, понимаю, тебе приятно думать обо мне как о неспособном подмастерье, но, не хочу тебя расстраивать, я уже паломник. И да, я не знаю всего, но по крайней мере я стремлюсь узнать как можно больше. Иначе бы не разговаривал с тобой.
— Вот это звучало обидно.
— Да какая разница? Для начала перестань требовать невозможного.
— Немного доверия к моим словам, пожалуйста. Если я сказала, что это возможно, значит, это возможно.
— Доверия? Ты мне скажи, как я могу тебе доверять, если ты даже ни разу не являлась вживую?
Ирви несколько секунд молчала.
— Это будет довольно сложно.
— Интересно, почему?
— Ну начнем с того, что мое тело не здесь. Совсем не здесь. И… послушай, я понимаю, что это звучит ни разу не убедительно, но мне реально нужно, чтобы ты вызвал дождь. Чтобы это ни значило.
Лакан вгляделся в лицо Ирви. Пытался прочесть, что она думает.
— Ты сама знаешь, что значит «вызвать дождь»?
— Не до конца. Но очень хочу это понять, — ее образ начал распадаться под хруст костяного леса. — Я знаю, что мы можем начать дождь. Но я забыла, что это значит… Если не хочешь, то я найду кого-то другого.
Некоторое время Лакан осмысливал услышанное.
— Ладно. Посмотрим, что ты хочешь мне рассказать. Все равно из паломничества без чуда не выйти.
— Значит, ты все же согласен?
— Сказал же, посмотрим, — он развернулся и жестом пригласил вернуться на площадку.
— Да, отлично, это вполне сойдет, — она помотала головой и присоединилась к Лакану. — На чем мы остановились? Значит, на лесе…
***
— То есть ты утверждаешь, что это наших рук творение?
Лакан поставил тепловую лампу на постамент посреди заброшенного коридора. Сеть железных пещер расходилась во все стороны, радужные капли машинного масла стекали по давно забытым механизмам и пучкам мертвых кабелей. Его левая нога тряслась — следствие нервного тика. Не нравилось ему пережидать ночи в пещерах под пустошью, пускай он и знал, что в пределах пяти миль нет ничего живого кроме них с Ирви.
— Ну… почти. Скорее не вашего города конкретно, но людей в принципе. Делаешь успехи!
— И как, позволь тебя спросить, они превратили наш мир в… это?
— Попробуй догадаться.
— Раздражаешь, — помотал головой Лакан и задумался. — Какая-то технология?
— Довольно очевидно. Дальше.
— Видимо, манипулирующая реальностью, раз уж она переписала основы здешнего мира. В первую очередь, жизнь. Некоторых она, конечно, не исправила…
— Я все слышу.
— Шучу. Но в целом-то я прав?
— В целом да. Дальше.
— Там есть еще что-то?
Некоторое время они просидели молча. Монотонное капание смазки успокаивало.
— А ты и вправду тугодум, да?
— Думал бы лучше, если бы кто-то не отвлекал меня своими комментариями.
— Мне исчезнуть?
— Не надо. Я и так редко тебя вижу.
— Хочешь, чтобы я появлялась чаще?
— Я этого не говорил.
— Так хочешь?
— Ну… — дрожь в ноге не унималась. — На самом деле, было бы неплохо. Если это не отнимает у тебя много времени от… чем бы ты ни занималась.
Ирви улыбнулась.
— Подумаю, что можно сделать. Подобные диалоги все же немного меня расслабляют.
— Это тебя, значит, расслабляет…
— Считай, разминка в построении концептов. Не то чтобы моя деятельность позволяет мне строить много семантических конструкций…
— Разминка? — Лакан подавил смешок, но вдруг посерьезнел. — Постой, я, кажется, понял. То есть ты хочешь сказать…
***
— Ага, виной всему деосфера. Вернее, то, что люди сделали с ней.
В этот раз Ирви была удивительно тусклой, настолько, что Лакан всерьез начал беспокоиться о ее здоровье. Глупо, конечно. Как будто по призраку можно судить о здоровье.
— По крайней мере, мне теперь наконец понятно, почему ты считаешь, что я могу вызвать дождь. Не прошло и трех лет. Я, правда, до сих пор не уверен, что оно сработает. Ты же понимаешь, что деосфера просто влияет на восприятие?
— Это как посмотреть.
— Что-то слабо верится. Слишком много белых пятен.
Ее призрак скрестил руки.
— Все еще не веришь мне?
Он махнул рукой и подключился к миру идей. Почти идеальная гладь пустыни под его ногами преобразилась. Вздыбились горы забытых зданий, лентами вокруг них обвились потоки забытых мыслей, небо покрылось рваными созвездиями миллионов забытых миров. На горизонте виднелись одинокие столпы городов, многие давно мертвые призраки дней до начала дней. Лакан выжидающе посмотрел на нее.
— Что дальше, Ирви?
— Вообрази дождь.
— И как мне это сделать?
— Просто вообрази.
— Ты же в курсе, что для манипуляции деосферой тебе нужен, ну знаешь, материал чужих мыслей.
— Его тут полно, — она указала на столпы мертвой информации.
— Это не то, гений, здесь слишком много ошибок. Слишком много сломанных эмоций. Сумасшествия.
— Тогда можешь воспользоваться мной.
Лакан вздрогнул.
— В каком смысле?
— У тебя же больше не нужно просить разрешения?
Он не сразу осознал, что их с Ирви души соединились в одну. Мысли смешались, закрутились водоворотом в стакане тела. Некоторое время он не мог понять, что происходит, страх смешивался со счастьем, отвращение с любовью, непонимание с осознанием. Все эти ощущения, мимолетные в своей форме, накладывались друг на друга, поглощали друг друга в условиях нещадного естественного отбора, пока не осталось только удовлетворение. Словно его подсознание знало больше, чем сознание.
«Что ты такое?» — вырвалась у него мысль.
«Харон», — ответила новообретенная часть.
Созвездия стекали с неба потоками неживших душ.
***
В конце концов Лакан просто устал ждать.
— Послушай, я рад, что ты все еще появляешься, но зачем ты здесь? Почему сейчас?
— Зачем? Чтобы смотреть на дождь.
— Которого нет.
Ирви тихо засмеялась.
— Ага. Дождь нам только мерещится. Но так ли это важно, если ты все равно от него прячешься?
— Конечно, важно.
— Да? Интересно, чем. Чем он отличается от настоящего дождя?
— Ну как же, одно иллюзия, другое правда.
— Даже если эффект один и тот же?
— Даже если так.
— Хм, — Ирви поднялась с пепельной земли, клубки ненамокшей пыли закрутились у ее ног. — Положим, что в этом есть доля истины. Но мне все же кажется, что ты не прав. Вернее, почти не прав.
— И почему же?
— Иллюзия ценнее.
— Что ценного во лжи?
— Кто сказал, что это ложь?
Лакан склонил голову набок. Она повернулась.
— Хех, а я думала, ты стал взрослее. Какое разочарование.
Он вскочил и сделал шаг к Ирви, но та уже вышла из укрытия. Кровь омывала ее незримую игрушечную фигурку, растворяла ее существование. Вскоре от нее остался лишь голос.
— Уж ты-то должен знать, что только иллюзия реальнее правды.