З

Забвение

Время на прочтение: 3 мин.

Софь Сергевна бродила возле подъездов, поглаживая черный пластик домофонного ключа. Родная дверь все никак не отыскивалась. Казалось, кто-то со скуки обновил интерьер не у себя в квартире, а тут, во дворе: вместо мебели переставил дома, вместо обоев переклеил фасады — до того преобразился ландшафт. 

Скоро уж четверть века с той минуты, которую Софь Сергевна провела между этими углами в нервном поиске матери. Милая мама, все такая же солнечная и добродушная (но, увы, больше не способная выразить этого словами), гуляла по набережной, завлеченная перезвоном тополей и прохладными вздохами Волги. Вдвоем с мамой они вернулись к повороту во двор, прошли мимо двух подъездов и нежно обнялись у третьего. И стоило Софь Сергевне прокрутить в голове этот маршрут, как магнит сам собой приложился к нужному замку. 

Вот и родные собрались на кухне. Внук и доченька балагурили, запивая смех крепким чаем. Софь Сергевна в ответ улыбалась, отхлебывая из пиалы, но слушала только шорохи из соседней комнаты. Прямо сейчас там распахивался глубокий саквояж сиделки, а с полок мужа пропадали вещи. Недоверчивый Володя частенько ломал слуховой аппарат, лишь бы ничего не знать о воровстве. А что дочка с внуком? Отмахнулись. Софь Сергевна выскочила из-за стола, с грохотом опрокинув фарфоровый чайник Вэ… Во… Володи — кажется, так его звали. 

Для успокоения Софь Сергевна села у окна, понаблюдать за пунктиром из сухогрузов на неровном полотне реки. Изношенные очки не спасали — штришки будто размывало водой. Тем не менее они скользили к Астрахани и назад, до верховьев, приветствуя и провожая волжские порты урчанием пароходных гудков. 

Затосковав, Софь Сергевна выглянула в прихожую — дверной звонок безжалостно молчал. Близкие нечасто гостили у нее, а навестить их самой запрещала сиделка. Мучительница спрятала ключи в недрах своего саквояжа, и Софь Сергевна скрашивала заточение, воображая контуры родных лиц. Она даже нацарапала на крошечном, незаметном для сиделки клочке бумаги их имена: Вера, Володя, Анечка, Леша. Перечитывая заветный список, Софь Сергевна снова становилась хозяйкой своей жизни. 

Наконец-то на улицу! Леша попытался взять бабушку под руку, но та озорно отпрянула и понеслась вниз по взвозу. Исхудалых ног хватило ненадолго, зато мыслями Софь Сергевна уже миновала памятник Гагарину, а дальше, огибая пируэты опрыскивателей с зеленой аллеи, приземлилась аж у самой ротонды. Возле причальной стенки нежились люди, обдаваемые брызгами набухшей Волги. Дети бегали наперегонки, взрослые лениво прогуливались, а Софь Сергевна, восхищенная беспечной свободой прохожих, аплодировала каждому их шагу. 

В надежде запомнить этот светлый момент Софь Сергевна взглянула на часы, но тут же помрачнела. «Леша, забери эти, маленькие, — обратилась она к внуку, расстегивая на запястье потрескавшийся ремешок. — Ну как же? Будешь вспоминать бабку, — почти уговорила бабушка Лешу, но сгоряча добавила: — А не то сволочь, ну эта их, ты понял, в сумку к себе, — стала заговариваться Софь Сергевна. — Затем, что хочет стать мной! Забрать вас и эту красоту! — раздражалась она, обводя набережную едва сжатым кулаком. — Не успокоюсь! Не веришь, значит, не надо их!» Часы звонко раскололись об асфальт. Замкнувшись от внука, Софь Сергевна спешно доковыляла до какой-то машины и, стуча в стекла, умоляла водителя увезти ее к маме. Как на беду, водитель попался такой бездушный, что даже не подумал появиться в салоне. 

От волнения пальцы срывались с телефонного диска. Софь Сергевна торопилась набрать Анечку — только она приободрит. Когда они болтали, трубка дымилась, разогретая хохотом с обоих концов провода. Но сейчас металлический голос с той стороны отрезал: «Неправильно набран номер». Удары коротких гудков больно отозвались в груди. Как могла родная дочь так жестоко поступить с матерью? Софь Сергевна, сделав шаг в направлении окна, вдруг остановилась у зеркала. Туда забился кто-то, кого она не сразу узнала: ровная спина загнулась подковой, густая шевелюра поредела до сизых просветов, поджарое тело осунулось и неравномерно сползало по кускам к земле, это кое-как завернули в пятнистую кожу, а поверх всего на Софь Сергевну выкатились страшные глазища, которыми смотрят загнанные звери. Так бы, наверное, эти бледные тени и тускнели друг напротив друга, если бы их встречу не прервал раздавшийся звонок. Софь Сергевна отрешенно перерезала телефонный шнур.

Голова тошнотворно гудела из-за посетителей. Который день они тревожили фразами, похожими точь-в-точь, но Софь Сергевна упрямо не запоминала сказанное. Волновало одно: где родные? «До завтра, мама!» — ласковый голос внезапно протиснулся в закрывающуюся квартиру, и с каждым щелчком замка мысли прояснялись. Ладони вспомнили горячую пиалу, о которую Софь Сергевна грела суставы, пока незнакомцы безуспешно убеждали ее в том, что они — дочь и внук — рядом, а другие — мать и муж — давно упокоились. 

Снова собраться вместе означало всего лишь перечитать список. У кровати нет, на тумбочке нет. Бумажка исчезла. Гадина-сиделка не пожалела даже любимых своей жертвы — всех скормила ненасытному саквояжу. Софь Сергевна схватила карандаш, словно кинжал, но вместо имен из-под стержня выпрыгивали насмешливые закорючки. В дальней комнате саквояж клацнул обтесанной застежкой. От ужаса Софь Сергевна по пояс выбросилась в окно кричать о помощи, но слова иссякли. Ее, ловившую губами воздух, обхватили толстые, как бревна, предплечья сиделки и швырнули в бездонную пропасть.

Во сне Софь Сергевне явился скомканный листочек. Он кружил по воде, следуя за плетением речной ряби. Бумага излучала приятное тепло. Софь Сергевна чувствовала такое и раньше, когда мама звала ее по имени. Сэ… Со… Уже и не вспомнить это имя.

Метки