Ж

Жизнь замечательных людей

Время на прочтение: 4 мин.

Дело было в провинциальном городке на границе с Украиной. Там, где дым заводских труб жирным слоем застилает небо, ветер носит окурки из одного угла в другой, а солнце светит настолько тускло, что люди только к полудню понимают, что день уже начался. Ландшафт этого города состоит преимущественно из панельных девятиэтажек, сгруппированных в районы вокруг промышленных предприятий. Эти районы, хотя и имеют официальные названия, чаще зовутся по-простому — «Энергомаш», «Теплицы» или «Птичник».

У каждого из них есть своя социальная специализация, обусловленная степенью сохранности советских построек. Где есть спортшкола — там живут спортсмены. Где есть дом культуры — музыканты и танцоры. Но почти везде, вне зависимости от этой специализации, живут уставшие люди с серыми лицами и грубыми руками. Живут они по жёсткому графику: просыпаются рано, работают много, детей воспитывают строго и через «ёбтвоюмать». Так было когда-то, и так, по всей видимости, будет всегда.

Наш герой, монтажник местных теплосетей Саша Иванов, — типичный энергомашевец. Его, как и многих сверстников, вырастили мать и улица. В школе он учился не слишком хорошо, но зато спорт у него был в крови. Также в крови часто бывали его лицо и руки — всё из-за драк, которые он учинял, скорее, от скуки, нежели из-за агрессии или злобы. Внешне же это был совершенно непримечательный молодой человек. Среднего роста, средней комплекции, среднего ума. Типичный середнячок во всём, кроме одного — заработка. Здесь до среднего было далеко, как ни измеряй. И это Саша хотел исправить как можно скорее, желательно без особых усилий.

А разве так можно, спросите вы? Под воздействием рекламного пресса Саша решил, что можно. Установил приложение тотализатора на свой смартфон, завёл туда немного денег, сделал ставку, а потом поднял глаза от экрана и — года жизни, денег и репутации как ни бывало. А что осталось при нём, так это вонючая бытовка в теплосетях и привычка потрындеть во время перекура со сварщиком. Например, вот так.

— Смотрел вчера бой? Фуфел какой-то. Медведев, по всем прогнозам, выиграть должен был, но просрал. Надо же было так. Во втором раунде, и как позорно. Ударнику проиграть удушающим. Я думал, что у него глаза лопнут под конец. Это, наверное, от удивления. Он, видно, сам в шоке был от такого расклада.

— Ну, да, — затянувшись, ответил сварщик, — жёстко вышло.

— Ты ставил что-то? — спросил он как бы между делом.

— Да так, по пустякам. Пятьсот рублей поставил на Медведева, чтобы смотреть было интересней. Да как-то один хер неинтересно вышло. Слишком быстро.

— Я тоже поставил на Медведева. Десятку. Думал, это верняк. Отыграться хотел за прошлый раз.

— Десятку? Вот ты дурак! Отыгрался? Зачем десятку? За кошелёк, что ли, кто-то тянул? Жить на что теперь будешь?

— Не знаю, брат. Может, из друзей кто поможет перебиться. Мне тысяч пять бы хватило до зарплаты. 

— Да кто тебе займёт? Ты уже у всех тут перезанимал. Старое сначала мужикам отдай.

— Ну, близкие-то не откажут. Я же всё верну. Или на смене подменю. Ты же меня знаешь.

— Я-то знаю, а толку? Моего мнения никто спрашивать не будет. Да и денег тут ни у кого нет. Все в таких же условиях. У кого дети, у кого ипотека, у кого всё вместе.

— Так я, может, не всю сумму просить буду. По тысяче-две займу у тех, кто сможет занять, да сразу после зарплаты отдам. Думаю, не откажут.

Сигарета сварщика едва перегорела наполовину, но он спешно затушил её о край кофейной банки, приспособленной под пепельницу, надел сварочные краги, густо харкнул Саше под ноги и зашёл в цех. Саша тоже потушил сигарету и поплёлся работать.

После смены они с бригадой решили выпить. Растопили печь в бытовке, нарезали сервелат из «Копеечки» и открыли водку. Первая бутылка прошла легко, а вот вместе со второй в сознании Саши открылся тот «чёрный ящик», в котором он последний год держал здравый смысл.

«Я должен почти сто двадцать тысяч банку, ещё пятьдесят “Супер-деньгам”, десятку Кольке, пятёрку Михалычу, да и так, по мелочи ещё. Почти двести тысяч долга. Сука. Вот я дурак. Что делать теперь?

Продать мне нечего. Перезанять я уже не смогу. Заработать? Ха! Если я год есть не буду, может, тогда и удастся со всеми рассчитаться. Надо что-то другое. Быстрее надо. Может, подшабашивать, как мужики? Нет, не вариант. Обязательно кинут. Может, к родителям пойти? Мать плакать будет, а отец такое лицо сделает, что никакой помощи уже не захочется. К ним не пойду.

Стоп. К нам на склад на прошлой неделе привезли кучу медного провода, электродов и всякой расходки, которую хер кто считать будет. Может, толкнуть что-нибудь по-тихому? Так, за бухту кабеля я смогу выручить тысяч десять, за короб электродов… Чёрт! Да тут вагонами воровать надо, чтобы положение поправить! Что за срань! Почему всё так сложно?»

Его лицо приняло выражение, какое можно заметить только у пьющих людей. Взгляд мутных глаз исподлобья, кривой рот, дрожащий подбородок. Что-то побормотав, он вскочил с места да со всего маху ударил в нос сидящему рядом сварщику. Ошеломленный сварщик с мокрыми от крови усами накинулся на него в ответ и дважды треснул по лицу, удерживая за куртку свободной рукой. 

Мужики бросились их разнимать, но нужды в этом уже не было. От ударов крепкого сварщика Саша мгновенно осел на пол и, уже будучи на холодном линолеуме, произнес: «Почему всё так сложно?» Ответа не последовало, и кто-то выключил свет.

Очнулся Саша Иванов уже дома. Лицо болело, живот скрутило в узел, хотелось блевать. Мать причитала, а отец сидел рядом с лицом памятника Сталину. Мужики, видимо, рассказали родителям обо всём. О долгах, о тотализаторе и невыносимой навязчивости, с которой Саша занимал «ну хоть тыщонку» до зарплаты.

Он лежал на разложенном диване, глядел в одну точку и мысленно перебирал ответы на вопросы, которые могли задать родители. Зачем играл? Сколько занимал? Почему ничего не рассказал? Какого хера вырос таким кретином? Он придумал ответы на все, кроме последнего.

Гулкую тишину тесной комнаты нарушил отец. Слово «дебил» отрикошетило от стены и точно попало в ухо Саше. Далее последовал длинный поучительный монолог, в котором были заданы все те вопросы, которые Саша и ожидал. Он уверенно ответил на все, кроме последнего. 

В самом конце беседы отец немного повыпучивал глаза, но закончил оптимистично — пообещал продать свою «ласточку», чтобы этот — опять рикошет — смог рассчитаться с долгами. На этих словах Саша со смирением закрыл глаза.

Но вот он открыл их и — ещё одного года жизни, денег и репутации как ни бывало. А что осталось при нём, так это вонючая бытовка в теплосетях и привычка потрындеть во время перекура со сварщиком. Например, вот так…

Метки