Звезда

Мои мечты и чувства в сотый раз

Идут к тебе дорогой пилигрима

Шекспир, Сонет 27.
Перевод С.Я Маршака

На маленьком уютном кладбище в израильском городке Кфар Саба есть небольшая плита, на ней на трех языках написано: Художница Стелла Аминева. В отличие от еврейских кладбищ, где почему-то совсем нет деревьев, это светское кладбище зеленое и тенистое. Между могильными плитами растет свежая травка и цветы. Стайки ярко зеленых попугаев перелетают с ветки на ветку, забавно переругиваясь между собой. Там часто можно встретить целые семьи, пришедшие навестить своих родных — кто-то усаживается на траву и весело болтает с ушедшим любимым человеком, а кто-то просто ложится на пахнущую свежестью зелень и молча смотрит в высокое небо, просвечивающее сквозь кроны деревьев… Приходим туда и мы. Не так часто, как хотелось бы, но все же приходим. По-израильски ставим горшочки с кактусами, которые выбрали для Стеллы. Привет, дорогая. Посмотри, что мы тебе сегодня принесли!

***

Как уместить жизнь человека в короткий рассказ? Разноцветные необработанные стеклышки воспоминаний никак не хотят выстраиваться в аккуратную мозаику, они шершавы на ощупь, их острые края порой режут пальцы, и неловкому биографу то и дело приходится подтачивать и подправлять непослушный материал, слизывая кисловатые бордовые капельки с порезов. То тут, то там, зазевавшись, он оставляет кровавый отпечаток на почти готовой картинке, и тогда снова приходится приниматься за дело — отчищать, исправлять, убирать следы своих пальцев и души.

Стелла, моя тетя, родилась в Баку в далеком сорок втором, а умерла в Израиле, в 2014-ом. В наше время такое не редкость. Мир в очередной раз сошел с ума, и как геологические пласты сдвигаются с места, так и целые семьи и общины перетекают из страны в страну, меняя культуру, язык, жизнь и судьбу будущих поколений. Те, что помоложе, легко отказываются от прежней жизни, вытесняя ее новой. А те, что постарше, кряхтя, тащат прошлое за собой, как тяжелый неудобный саквояж, где среди бесполезного хлама, истертых любимых книг, старых конспектов, обрывков писем и пожелтевших фотокарточек, вдруг встречаются жемчужины. Но когда наступает момент и появляется биограф, всё вдруг становится важным. Он хватается за этот чудом сохранившийся кусочек семейной истории и начинает свое нелегкое дело.

Ее назвали Стеллой, потому что брат бабушки, военный переводчик, изучал в ту пору итальянский. Стелла по-итальянски значит звезда. Она и была звездой, всю жизнь освещала путь. Другим, но не себе. Старшая сестра моей мамы Дины, она во многом определила жизненный выбор для мамы и их младшего брата Вовы. Стеллина жизнь была полна внезапных резких перемен. Выражаясь книжным языком, ее путь к себе был труден и тернист. Военный ребенок, безотцовщина, девочка с бакинской окраины, она придумала и построила себя сама — закончила престижный физфак Новосибирского Университета и математическую аспирантуру, а в сорок лет вдруг начала рисовать, да так, что это стало делом ее жизни. Увлекающаяся натура, она загоралась, вспыхивая как спичка, сжигая себя и зажигая других.

***

Когда Стелле было четыре, а моей маме год, бабушка Таня, Татьяна Николаевна Иванова, беременная тогда третьим ребенком, убежала среди ночи из дома от пьяницы-мужа и начала новую жизнь одна, с тремя детьми. Пока дети были маленькими, бабушка работала бухгалтером на двух работах, уходила из дома в шесть утра и возвращалась затемно. Детей растила няня, Вера Афанасьевна, деревенская женщина с Украины, оставшаяся после войны одна. Недавно мою маму заново поразила старая фотография — они все трое стоят рядком, сзади няня, а бабушка — чуть в стороне, доброжелательно, но отстраненно улыбаясь…

Жили в пригороде Баку, в поселке при химфармзаводе, где бабушка проработала всю жизнь. Школа, бывшая тюрьма, располагалась в соседнем ауле, на станции Кишлы. Счастливое детство! По вечерам, перед сном, разрешалось драться подушками, и они хохотали до упаду. Победителя объявлял младший брат Вовка: «Чемпион Советского Союза и станции Кишлы!» Стелла все время придумывала что-нибудь новое — вместе ставили химические опыты, решали наперегонки задачки по физике и математике, играли в театр. Весь двор им завидовал — ведь у всех было по одному ребенку, а их трое! А родственники цедили неодобрительно: Ивановщина-голытьба.

Стелла была хулиганка. Училась хорошо, но поведение! В школе на нее жаловались. У бабушки были свои методы психологического воздействия. Расписываясь в дневнике, она ставила свою фамилию «Иванова», если оценки было хорошие. А если нет — подписывалась фамилией отца «Аминева». Как-то раз, когда из школы поступила очередная жалоба, бабушка собрала совет. «Стеллочка, — сказала она, — я не знаю, что с тобой делать. Поэтому я решила отдать тебя отцу. Единственное, что может заставить меня передумать, это если Диночка и Вова возьмут тебя на поруки. Но тогда, если снова будешь хулиганить, отцу придется отдать их». Мама помнит, как они, маленькие, в панике совещались — что делать? Ведь Стелла точно нарушит слово, и что же тогда будет?

Рассматриваю фотографии подросшей Стеллы. На обратной стороне выцветшей карточки чернильная пометка: 1959 год. Красоткой она не была, да и один глаз косил, но мальчики сходили от нее с ума. Мама рассказывает, как то и дело приходили свататься, приглашали знакомиться с родителями, а один кормил конфетами маму и ее подругу, часами дожидаясь Стеллиного возвращения домой.

Окончив школу, Стелла поступила на вечернее отделение физфака в Бакинский университет. Днем работала, по вечерам училась. Времена были бандитские, возвращаться поздно вечером домой было невыносимо страшно. По ночам ее мучали кошмары, мерещились всякие ужасы, и она изводила младшую сестру, заставляя проверять темные углы комнаты. Так прошла пара лет. А потом внезапно — сорвалась с места и уехала в недавно открывшийся университет в Новосибирском Академгородке. Просто услышала рассказ соседского парня, служившего там в армии: «Потрясающее место! Там есть остановки автобусов Ядерная Физика, Органическая Химия, Гидравлика». И загорелась, унеслась через всю страну, поступила на дневное отделение. А за ней, чуть позже, и младшие — все они вскоре оказались в Академгородке вместе.

***

Успешная учеба, аспирантура, пятнадцать лет работы в НИИ — это ли не то, что нужно человеку? Неудачный брак, потом второй, двое непростых детей… Недовольство собой и жизнью — кому из нас это незнакомо? И вдруг спасение — знакомый психолог посоветовал найти себе увлечение как средство от тоски: «Попробуйте, например, кружок рисования».

Вот как она сама описывает момент, когда ей в руки впервые попали краски:¹
«Я буквально впала в буйство, какая-то порочная страсть на меня свалилась или Божье наказание. Краски я, естественно, не возвратила, а взялась копировать — угадайте, кого? — самого Винсента ван Гога, альбом которого был в нашей домашней библиотеке. И покатилось… В это время, на мое счастье, из тогдашнего ещё Ленинграда приехала к нам в Новосибирск замечательная художница Наталья Чижик. Она открыла студию живописи для взрослых. Многие из нас, в том числе и я, пришли туда, чтобы начать с нуля. Тогда же я поступила на заочное отделение Московского университета искусств, получила диплом руководителя изостудии. Ушла из института, стала преподавать живопись в детском эстетическом центре, потом организовала собственную студию. Живопись заполнила всю мою жизнь без остатка».

Много воды утекло с тех пор. Чем она только ни занималась…

Еще в Сибири окончила курс по психологии рисования и после работала с детьми, получившими психологические травмы — рассказывала, что уже по первым рисункам детей можно сделать выводы о том, что их мучает. И так радовалась, когда рисунки начинали меняться. «Значит, — говорила она, — все не зря!»

Путешествовала по Восточной Сибири, Алтаю и Саянам и рисовала, рисовала…

Не зная иностранных языков, объездила множество стран — Индия, Голландия, Швейцария, Израиль, Италия, Франция. Именно во Франции произошел курьезный случай — на набережной в Париже, где Стелла делала наброски, с ней познакомился немолодой господин, заинтересовавшийся ее рисунками. Найденный ими общий язык — язык жестов — оказался очень эффективным. Новый знакомый пригласил Стеллу погостить в свое имение в Провансе, где она и провела месяц — результатом стал французский цикл картин.

В 1999 вместе с семьей переехала в Израиль. С 2009 года она член Ассоциации Художников и Скульпторов Израиля и Международной Ассоциации Изобразительных Искусств.

Ее персональные выставки с большим успехом проходили в Новосибирске и в Израиле.

***

Она умерла в Хайфе после многих месяцев мучительной борьбы с тяжелой болезнью, которая полностью истощила силы ее и ее родных. Прошло уже семь лет, но мы только недавно начали приходить в себя от этого удара. Стелла с ее неукротимой энергией, разнообразными увлечениями, бесконечными планами и проектами всегда казалась нам вечной. Ее наследие — многие десятки картин — заботливо хранят родные. Со стен квартиры моих родителей на меня задумчиво смотрят ожившие крыши домов и улочки странных городов. Стеллины деревья, так похожие на людей, и люди, похожие на деревья, приветливо машут мне и напоминают, что любовь бессмертна.

Иллюстрация: Стелла Аминева. Иерусалим. Сосны