когда с неба исчезла луна, в тёмном своде остались проседи,
ветер пришел тихой поступью, застенал, поднял с постелей.
они смотрели, как догорают их сны,
досиня, ничего не ели,
зажигали костры, согревали землю.
прощались. руками вгрызались, ломая ногти,
хватали чёрные горсти ртами. гостей ждали.
ах, если бы можно всю её выесть. ничего не оставить.
даже известь.
сырость вонзилась в вены, сколько их тут убиенных.
с верой в мир светлый, рыли друг другу могилы,
иней искрился на лицах, чёрными стали жилы,
будут стоять, пока живы.
ни клочка не уступят,
пусть хоть идут по трупам,
чужаков бурей гнева разрушат.
снежным вихрем завьюжат, закружат.
ничего не оставят. ни моря, ни суши.
выбрали самую старую
и самую молодую
и отправили нести собой
память,
кровь
они оставили кров,
шли, убаюканные ветрами,
продираясь в тумане
на звон колоколов
беженки, голодранки,
едва уцелевшие,
молчали, боясь расплескать
буквы из родных слов
ветер вёл в степи,
в спины толкал,
чтобы никто не заметил,
не догнал
отвлекал борзых от
ступней босых,
насыпи воздвигал,
рытвины прорывал,
чтобы не прошли
псы
обнимал,
укутывал,
чтобы не проронили
ни одной слезы,
зыбью пронизывал
поля ржи
в колосках прятал,
отводил смрад
проклятый,
убирал
страх утраты
в бой последний
вступил
в лучах заката
алыми ливнями взвыл,
что не справился,
не победил
укрыл в пыльный саван
обеих,
нагих
и стих