С утра нам в окна птицы громко пели:
мы раньше жили прямо рядом с парком,
что примыкает к площади центральной,
к театру в виде трактора с трибуной,
в губернском городе, кичливом, грубом, жарком, —
но родина милей, чем берег дальний
ребёнку — бесприютен в жизни юной
недетский наблюдатель в детском теле.
Мне помнится, мы сами так хотели:
мы, дети, в этом парке в День Победы
цветами поздравляли ветеранов —
сначала просто так, потом от школы, —
они, серьёзные, гуляли вдоль фасада
театра, по аллеям, у фонтана
(в то время в нём атланты были голы,
потом их целомудренно одели) —
они туда с парада приходили
(с парада — ветераны, не атланты).
С тюльпанами, сиренью, орденами,
медалями и бедами — на зависть
всем мертвецам. А мы вязали банты
и галстуки. И по сравненью с нами,
еще совсем не старые, казались
они дряхлей, чем были в самом деле.
Мы вырастали, а они старели
и так и оставались стариками,
хоть младшие из них сегодня стали
ровесниками мне, не то моложе.
Была игра такая между нами:
старушек самых жалких выбирали,
им по цветку дарили, чтобы всё же
улыбку вызвать, — искренне жалели
мы их, но в то же время наши цели
азарт определял: соревновались
мы, чья старушка жальче и тревожней,
а иногда старик с тоскливым взглядом
потерянным всех побеждал. Старались
с охапками тюльпанов мы как можно
их больше охватить, зажечь зарядом
своей любви. Но если не хотели
нам подыграть, мы больше не глядели
на гадких стариков. Скорей искали
других и находили — без букета,
без орденов, с одной простой медалью
на юбилей. Как навсегда устали
они, небриты, кое-как одеты
и переполнены такой жестокой болью,
что мнилось: вместе с ними мы болели,
не зная сами — чем. И в этой боли
молчали птицы, звуки исчезали,
тюльпаны осыпались, увядала
сирень и даже солнце приглушало
свой свет. И невозможно, как вначале,
быть беззаботным. Будто ждал сигнала
весь мир, чтоб рухнуть. Словно смерти жало
вдруг показалось нам… Секунды доли —
и всё как прежде. Против нашей воли,
однако, мы плелись домой понуро,
подспудно понимая, что в нездешнем
и безобразном побывали мире.
И даже детская звериная натура,
что с ужасом справляется успешно,
его забыв тотча́с,
такие гири
подняв, надорвалась.
Д
День Победы
