Совсем скоро в Creative Writing School выйдет в прямой эфир мастерская «Лучшие слова в лучшем порядке: пишем в разных стилях и редактируем тексты — свои и чужие». Писатель и редактор Елена Холмогорова уже много лет занимает пост ответственного секретаря и завотделом прозы легендарного журнала «Знамя» и является членом экспертного Совета премии «Большая книга».
В ожидании старта курса мы попросили мастера рассказать о своем богатом писательском и редакторском опыте и дать советы начинающим авторам.
Елена Сергеевна, вы исполняете столько важных ролей: отдел прозы в «Знамени», преподавание литературного мастерства, «Большая книга»… Насколько сложно все это совмещается с творчеством? Как удается быть одновременно и автором, и редактором, и экспертом — или все это не настолько противоречиво?
С одной стороны, конечно, это все грани одной профессии, коротко говоря — работы со словом. С другой — от того, какая грань в тот или иной момент оказывается — продолжая метафору — под прямым лучом света, зависит и внутренний акцент, твой настрой. Очень важно, что за письменным столом в качестве автора ты одинок и беззащитен, в качестве редактора и преподавателя — прежде всего, нацелен на людей, а груз ответственности, неотменимый, конечно, во всех случаях, в ипостаси эксперта давит еще сильнее. Переключения — а они, как правило, случаются в границах одного дня — не всегда происходят легко и безболезненно. Но жизнь «многостаночника», эта многогранность, дает и огромные преимущества, возможность объемного взгляда на то, как буквы складываются в слова, а слова — в текст.
Насколько давит груз ответственности при отборе работ для главной российской премии, «Большой книги»? Получается ли полностью абстрагироваться от эмоций и личных предпочтений?
Действительно, это весьма трудное дело. Спасает, пожалуй, то, что при всем различии мнений и оценок ответственность все-таки солидарная, выработанная путем консенсуса всеми членами Совета экспертов. И тайна совещательной комнаты соблюдается неукоснительно. Другие дело, что иной раз ты со своим мнением оказываешься в меньшинстве. И вот тогда убежденность в неточности принятого решения бывает очень мучительной. А от эмоций и личных предпочтений абстрагироваться не только не надо, но нельзя. В конце концов, именно они являются одними из трудно выразимых словами, но важных критериев оценки любого сочинения.
В литературной карьере момент везения очень велик
Вы работали с такими авторами, как Искандер, Маканин, Славникова, Пелевин. Трудно ли работать с крупными (или известными, что не всегда одно и то же) авторами? Не только в рамках «Большой книги», но и вообще в вашей редакторской практике.
Я работу редакторскую очень люблю, это на редкость увлекательная профессия. Каждому автору необходим профессиональный читатель, редактор, потому что писатель сам многого не видит в своём тексте. А главное, ты понимаешь, что даже самый талантливый текст выходит из твоих рук немного лучше. Писатель ведь внутри, а нужен доброжелательный, сторонний, опытный взгляд. Но тут приходится действовать аккуратно, бывают и конфликты. Сколько на своем веку видела ситуаций, когда требовали сменить редактора, уходили, хлопая дверьми. Как ни странно, из моей редакторской практики я вынесла убеждение, что очень часто именно самые талантливые писатели оказывались самыми чуткими и благодарными. А наоборот, менее одаренные литераторы держатся за каждое слово, считая его высеченным в мраморе, и не желают прислушиваться, иногда даже принимают все предложения и замечания в штыки.
Мне необыкновенно повезло: рискну сказать, со многими авторами мы становились друзьями. Когда ты общаешься с талантливым человеком, и предмет общения — его творчество, зачастую возникают очень глубокие отношения.
Влияла ли редактура чужих текстов на ваше собственное творческое мышление?
Настоящий редактор неизбежно попадает под влияние текста, с которым он работает. Это не беда, это профессиональная необходимость. Но это состояние временное. На самом деле, влияние прочитанной книги может быть куда сильнее.
Не могу не спросить о судьбе толстых журналов. Что с ними будет, как думаете?
Мне трудно быть объективной. Я в журнале «Знамя» работаю более 30 лет. Кому не лень, все журналы хоронили, а они живут и живут.
Я очень верю в будущее толстых журналов, потому что они выполняют экспертную функцию, которую не выполняет больше никто. Это приют для малых жанров. Потому что с горсточкой рассказов в издательство не пойдёшь, а публикация в журнале — это визитная карточка. Литературно-критические разделы делают необыкновенно серьёзную работу по навигации в книжном мире. Так что, думаю, никуда они не исчезнут. Но финансовые времена переживают трудные, это правда.
В журнале «Знамя» публикуются и наши выпускники. Как начинающему автору попасть на его страницы?
Присылать и надеяться, что повезет. В литературной карьере момент везения очень велик. В месяц редакция получает десятки текстов. Будет опубликована рукопись или нет — зависит от многих причин. Поэтому, если приходится рукопись возвращать, я всегда говорю не только «не огорчайтесь», но и «поймите, это может быть просто случайность». Конечно, есть некоторая планка, уровень, значительная часть отсекается по этой причине. Но я никогда не говорю, что тот, кто отбирает и имеет право судить (а это очень страшное право, на самом деле), полностью объективен. Надо везде рассылать свои тексты, во всех конкурсах участвовать.
Вы активно работаете и с молодыми писателями — не только в журнале, но и на литературных курсах. Как можете охарактеризовать эту среду?
Она очень разнородная. Это понятно, потому что у всех свои цели, даже читательские предпочтения очень сильно отличаются. Но я считаю, что само понятие «среда» — краеугольное и важное. Мне кажется, что совершенно необходимо создание среды, в которой люди будут говорить о книгах. Думаю, что CWS в перспективе должна прирасти настоящим читательским клубом, где будут обсуждают и свои, и чужие тексты. Именно так вырабатывается вкус. А вкус для пишущего человека одна из необходимых вещей.
Одна из заявленных целей вашей мастерской в CWS — как раз «разбудить художественный вкус и поэтический слух». Как это можно сделать?
Помимо многих известных формальных приемов, я широко практикую в своей мастерской «медленное» чтение, которое представляется мне одним из наиболее действенных приемов настройки такого слуха. Обсуждение тонкой ткани текста вырабатывает не только умение вслух анализировать и аргументировать его достоинства и изъяны, но и рождает привычку делать это подсознательно, то есть становится чертой личности, делает ее обладающей вкусом.
В названии вашей мастерской в CWS сказано: «Редактируем тексты — свои и чужие». Можно ли быть редактором самому себе? В недавнем интервью вы рассказали о новом методе с записью себя на диктофон — уже опробовали?
На самом деле, приемы так называемого саморедактирования достаточно стандартны и давно известны. Новый метод пока еще не использовала, но априори уверена в его полезности. Как мне кажется, для того, чтобы стать редактором самому себе, нужен весь арсенал редакторской практики как необходимое, но недостаточное условие плюс самоирония, способность всегда относиться к написанному как к черновику, в котором возможны изменения. И, конечно же, все это никак не отменяет необходимости внешнего редактора.
Когда вы начинали заниматься прозой и редактированием, было ли ощущение, что чего-то не хватает — может, той же литературной школы?
Редактирование — это такая хитрая вещь, которой очень трудно научиться абстрактно. Изначально очень важно попасть куда-то, где у тебя будет (не очень мною любимое слово) наставник. Идеальный вариант — он у меня в жизни и случился — когда ты оказываешься в одном кабинете с опытным хорошим редактором и наблюдаешь, как идет работа с автором. Это самый лучший способ научиться профессиональному редактированию. Я читаю курс «Стилистика и литературное редактирование» в Институте журналистики и литературного творчества. Азам можно научиться, но все остальное приходит с опытом. А что касается собственно литературного мастерства, то да, не было в ту пору таких возможностей, как сейчас. Я, наверное, от них тогда не отказалась, если бы они были.
Каковы ваши творческие планы? Вы неоднократно говорили, что хотите обратиться к нон-фикшн, к жанру эссе.
Я не устаю повторять, что считаю эссеистику высочайшим жанром прозаического высказывания. Зачастую короткое изящное эссе требует от автора не меньше сил, чем роман. В этом отношении эссе приближается к поэзии. Я много работала в этом жанре и сейчас пишу давно задуманную книгу.