Было очень больно. Такой боли в свои двенадцать лет я еще не знал. Поэтому каждый удар в живот глухим эхом отдавался в голове.
— Зажим.
Я пытался закрыть лицо руками и не верил, что сейчас в эту самую минуту меня бьют. Куски снега, перемешанные с городской грязью, попадали в глотку. Каждую секунду я старался сделать вдох, но невидимые руки сдавливали горло и не давали воздуху проникнуть в легкие. На крик уже не оставалось сил.
— Тампон. Тамара, готовь лопатку Ревердена, шьем. Почти все.
Я прокручиваю далекий эпизод из своего детства каждый раз, когда руки начинают работать автоматически четкими выверенными движениями… Когда скальпель становится продолжением руки и для мыслей в этот момент освобождается время.
***
В то февральское утро детей на площадке было много. Малявки возились в снегу с пластиковыми лопатками. Снежки расплющивались о детей постарше. Одежда обросла снежными катышками, а варежки уже были мокрыми насквозь. Детский смех ударялся о тяжелые низкие тучи. На вершине ледяной горки образовалась возня. В очереди передо мной почти вплотную стояла худощавая спина. «Ну давай уже быстрее! Чего ты телишься!» — гаркнул я в шерстяную синюю шапку с помпоном. Тут же свои слова я подкрепил действиями и толкнул мальчишку впереди себя с горки. Со свистом скатившись следом, я неожиданно влетел в женщину. Красные щеки ее во все лицо раздувались мехами. Казалось, от нее шел пар. Весь этот локомотив неожиданно начал движение. Молотя руками и ногами, она не думала, в какие части тела попадала. Начали подбегать другие мамаши и случайные любопытные прохожие. Женщину оттаскивали два раза. Было ощущение, что наконец-то найден тот долгожданный выход своим проблемам, и, если она остановится, она будет вынуждена пожизненно страдать. Это была мать мальчика, которого я столкнул с горки перед собой. Не знаю, что ей в тот момент показалось. Наверное, в моих действиях ей виделась смертельная угроза для ее любимого чада. Она истошно орала на все площадку: «Мразь, я убью тебя! Как ты вообще посмел тронуть ребенка младше себя? Наркоманы, подонки, шляетесь по площадкам! Мать твоя не смотрит за тобой! Руки распускаешь! Я все видела!»
«Женщина, прошу вас, успокойтесь, это же ребенок!» — Мужчина с трудом удерживал ее за локти со спины. Я услышал, что кто-то вызвал скорую и полицию. Видеть я уже не мог. Глаза заплыли, из разбитого носа текла кровь. Боль стала уходить, всем телом овладела слабость. Мне стало безразлично, в каком я виде и что я лежу на земле, а вокруг бегают незнакомые взрослые люди. Стало тепло, темно и уютно.
«К сожалению, необходимо наблюдение не одного месяца. Сотрясение, множественные ушибы, переломы челюсти, носа, двух ребер. Перелом пятого грудного позвонка». Голос врача доносился издалека и с трудом оседал в сознании. Тепло маминых слез в этот момент я ощущал сердцем, которое летело в пропасть. Детство осталось там, в колючем феврале, на горке.
Мне озвучили диагноз — паралич конечностей. Потянулись бесконечные минуты, часы, дни, недели боли. Мертвые мамины глаза и приклеенная улыбка из папье-маше. Я бы мог войти в книгу рекордов Гиннеса, если бы подсчитал за все время своей болезни, сколько раз я услышал фразу «все будет хорошо». Стадии осознания произошедшего, чтобы оказаться сразу же в стадии депрессии я нарисовал и распечатал в уме со скоростью света. А вот к принятию от депрессии путь затянулся на годы. Только днем и ночью отзывалось эхом: «Все будет хорошо». Смешно.
Бодрые голоса сверстников вперемешку с ветром залетали в форточку. Сонные лица учителей, которые приходили ко мне «в нагрузку» к тяжелой образовательной деятельности, угнетали и внушали отвращение к учебе. Зеленые обои, отпечатки пальцев на полированной дверце шкафа, циферблат часов на кухонной стене, серый колючий плед, зеленые обои, шкаф, часы… Скуку начали скрашивать медицинские словари и энциклопедии. Сначала я изучил все, что касается моего случая, а дальше затянуло… На глаза попалась диссертация хирурга, в которой был описан необычный метод восстановления пациентов со сломанным позвоночником. «Что я при этом теряю? Даже время сейчас для меня остановилось», — подумал я. Думал недолго и решил испробовать этот метод на себе. Стена с зелеными обоями постепенно заполнилась полками с деревянными фигурками зверей. Ходить заново учился и ногами, и мозгами. К одиннадцатому классу я снова стал ходить. Конечно, сразу не побежал, но до медицинского института доехать сил хватало.
Однажды, когда я уже практиковал как молодой специалист, ко мне поступила пожилая женщина с внутренними повреждениями. Ей срочно требовалась операция, думать было некогда, но… я узнал в пациентке ту самую мамашу из далекого серого февраля. Этот момент подарил мне Всевышний, чтобы я мог обрести свободу и покой. Прийти к согласию с собой. И подарить прощение. Все будет хорошо.
***
— Лев Николаевич, вас уже заждались. Начинается награждение, приготовьтесь, пожалуйста. Мы за вас очень рады. Медаль за заслуги перед отечественным здравоохранением получают самые достойные!