«Когда у тебя не остается ничего, кроме воспоминаний,
или, по крайней мере, есть основания так думать,
нужно уметь находить в них утешение»
А. Хейли
Молодая женщина сидела на деревянном стуле посреди глухой полупустой комнаты. Ее взгляд застыл в одной точке. Бурые стены были увешаны высушенными растениями и останками животных. Единственное окно в комнате было заколочено изнутри. Холодный лунный свет просачивался сквозь гнилые деревяшки и ложился тонкими полосами на ее длинные бледные пальцы, нервно перебирающие подол мятого льняного платья. Ее нога слегка подрагивала, скрипя старыми половицами. Женщина медленно поднесла руку к груди, стянула с себя маленький крестик и убрала его в карман платья. Внезапно тишину прервали чьи-то шаркающие шаги позади нее. Женщина замерла, но не обернулась. Из-за плеча протянулась тощая морщинистая рука, держащая стакан с мутной коричневой жижей. Женщина осторожно взяла его и поднесла к сухим, искусанным губам. Одним глотком она выпила содержимое и сморщилась. Выронив стакан, закрыла лицо ладонью, чтобы заглушить едкий вкус жидкости. Ее начало тошнить. Женщина упала со стула и схватилась за горло. Оно распухло так сильно, что дышать стало почти невозможно. Ее тело словно выворачивало наизнанку.
— Мама? — вдруг послышался тонкий девичий голос.
Женщина приподняла голову. Перед ней стояла маленькая девочка в белой ночной рубашке. В глазах женщины застыл ужас.
— Хорошая моя… Это правда ты?
— Мама, что с тобой? Почему ты лежишь на полу?
— Я… Я просто выпила лекарство. Оно очень горькое на вкус, — прохрипела женщина и обернулась. В комнате больше никого не было. Лишь они вдвоем. Женщина крепко обняла девочку. Затем слегка отпрянула назад и впилась взглядом в ее розовощекое лицо, словно убеждаясь, что она всё еще здесь.
— Зачем ты пьешь это лекарство, если тебе от него плохо? — девочка наморщила носик.
Женщина поджала губы и обняла девочку еще крепче.
— Нет, нет… Мне от него гораздо лучше, милая, — прошептала она, зажмурив глаза.
— Тогда ты почитаешь мне сказку? — девочка радостно подпрыгнула на месте, и ее золотистые локоны раскинулись по ночной рубашке.
— Конечно, почитаю. Мне бы хотелось этого больше всего на свете.
Женщина поднялась и, взяв девочку за маленькую ручку, отвела ее в уютную спальню. Девочка быстро забралась в кровать и закуталась в теплое пуховое одеяло так, что снаружи остались только ее большие голубые глаза и курносый носик.
Женщина осторожно села на край кровати и огляделась. Затем вновь взглянула на девочку. Теплый свет от лампады освещал гладкое детское личико, в ее глазах искрились блики. Женщина осторожно легла рядом с девочкой и аккуратно провела рукой по ее мягким волосам, будто боясь спугнуть свой мираж.
— Только мою любимую сказку, ладно? — улыбнулась девочка, и прикрыла глаза.
— Разумеется.
Жила-была мама-медведица, она так сильно любила своего маленького медвежонка, что была готова на все ради него. Однажды, когда медвежонок играл вблизи реки, он оступился и его начала затягивать вязкая тина. Медвежонок начал кричать о помощи. Медведица услышала его крики и сразу же бросилась к нему, преодолевая все преграды на своем пути. Когда она оказалась возле реки, то тут же кинулась в воду и спасла своего медвежонка от страшной смерти. Она крепко обняла его в своих теплых медвежьих лапах и больше никогда его не отпускала одного к реке.
Женщина крепко обняла спящую девочку и зажмурилась. Слезы покатились на мягкую подушку. Когда она открыла глаза, девочки уже не было рядом. Не было и нежного света лампады. Кругом был мрак и мертвая тишина. Женщина лежала еле живая на пыльной деревянной кровати, продолжая плакать. Снова послышались шаркающие шаги. Кто-то вошел в небольшую каморку, где лежала женщина и замер в проходе. Женщина тяжело приподнялась на кровати и ее взгляд упал на мутное зеркало на стене перед ней. Позади нее виднелся силуэт жуткой улыбающейся старухи. Женщина поднесла ладонь ко рту и в очередной раз выплюнула два зуба. После чего разжала руку и зубы тихо брякнули о деревянный пол. Повернув голову, она увидела густые пряди своих волос, что остались лежать на грязной подушке. Все ее тело изнывало от боли. Приложив немало усилий, она поднялась и молча направилась к выходу. Открыв скрипучую гнилую дверь, она прошептала старухе:
— Я приду завтра. В это же время.