C

C историей

Время на прочтение: 5 мин.

— Чего сидим, небо коптим? — вырвалось у меня при виде тоскливых девчачьих лиц. Ксенька и ее подруги рассредоточились по диванам и креслам в нашей гостиной: кто-то тыкал пальцем в телефон, кто-то ковырял оливье. Новогодняя ночь, как-никак. 

— Хва-атит, — протянула Ксенька. — Ты прям как мама.

— Это не я, это вечный юмор, — прозвучал мой поучительный ответ. — Ладно, счастливо оставаться.

Подхватила сумку и вышла в прихожую, в последний раз оглянувшись на девчонок.  

— Не разнесите квартиру в приступе буйного веселья!

Едва слышный хмык проводил меня за двери.

«Вот как у них это получается! — думала я, сбегая вниз по лестнице. — Четырнадцать лет, а радости от жизни — ноль. Депрессивные черные худи, волосы на лицо, книжки, непонятно о чем. И главное — музыка. О, ужас!»

Я прислушалась. Ну точно, опять врубили своих «драконов». Насмотрятся аниме, а потом лежат на диване, глаза в потолок. Вот я, например…

«Ну да, да, ты в четырнадцать уже работала, круто. Маме помогала, — услышала я в голове раздраженный голос Ксеньки. — Хотя это и незаконно». 

Мы спорили постоянно. До слез и криков. Раньше я не замечала, что сестра может быть такой… упертой. Честно говоря, раньше я ее вообще особо не замечала. Отводила в школу, забирала иногда, еду готовила. Пару раз ругалась с ее обидчиками во дворе. Но так чтобы болтать по вечерам или обсуждать что-то — нет, мы слишком разные. 

Я вышла из подъезда: без десяти десять, смена вот-вот начнется. Хорошо, что кафе за углом. Успею. 

На улице было морозно и снежно, вдалеке слышались голоса. Наш дом немного в стороне, но стоит вывернуть за угол и пройти до перекрестка, то вот уже и центральная улица. Сразу шумно, весело, ярко. Новогоднее настроение, салюты до стратосферы.

Выдохнув облачко белесого пара, я ткнулась в него лбом — это мне Ксенька показала, когда была помладше. «Так можно догнать свое дыхание», — важно заявила она, и мы всю дорогу домой играли в эти догонялки. 

Кафе «Бирюлевское Макиато» переливалось гирляндами и выглядело уютно и пусто. Впрочем, я и не ждала особых толп, потому что до Нового года все пьют алкоголь, а после трезвеют, запуская петарды — и ложатся спать. Разве что промерзшие любители салютов захотят выпить чаю, но даже это случается нечасто. 

Охранник Вадим встретил меня у дверей. Это мамин знакомый, он и сообщил о том, что им требуется бариста — рисовать сердечки на капучино и наливать бейлис в ирландский кофе. Я как раз окончила курсы по латте-арту, ну и решила взять вечернюю смену. Денег немного, но зато практика и возможность устроиться в кафе покруче. Моя напарница Лиля как раз перешла в одно такое недавно. И я смогу. 

— Итак, она звалась Татьяной… — продекламировал Вадим, едва увидев меня в дверях.

— Можете не продолжать, — ответила я, улыбаясь. Насколько подсказывала память, ничего приятного про Татьяну в этом отрывке не было. 

— Да я и не помню дальше, — смущенно пожал он плечами и сменил тему: — Как семья, не возмущалась новогодней сменой?

— Мама сама в ночную в больнице, а Ксенька решила праздновать с подружками — сидят, лопают салаты. 

— А ты сама? Неужели некуда пойти? — Вадим уже не первый раз задавал такие вопросы. Путем дедуктивных умозаключений и обмолвок с его стороны я поняла, что у нашего охранника есть сын моего возраста. Работой Вадим меня уже обеспечил, если бы еще и жениха подогнал — выиграл бы джекпот маминой признательности. А это было его заветной мечтой, потому что мамой моей он восхищался бесконечно. 

— Есть куда, — прозвучал мой бодрый ответ. — На работу!

Я юркнула за стойку, надела фартук и новогодний колпак, включила музыку — и понеслось из динамика снаружи кафе звонкое «Jingle bells».

Спустя час все заботливо отмерянные порции кофе и удобно расставленные пакеты с молоком так и стояли на своих местах. Никого. Один только пьяный мужичок забежал в туалет и за маской. 

Я уныло оперлась на стойку, глядя в окно. 

Шел снег. Пушистый, он то падал ровно, то вдруг завихрялся и уносился в сторону. Помню, как лет шесть назад в такой же снег мы ходили за елкой на базар. Папа тогда еще жил с нами и установил правило — елка обязательно должна быть с базара и ставиться ровно тридцать первого числа. Это был челлендж, потому что тридцать первого нормальных елок уже не было. Одни кривые да лысые. Но мы выбирали самую лучшую из плохих и придумывали ей приключение, в котором она потеряла часть веток или наклонилась в сторону. То елка поддерживала раненного браконьерами лесника, чтобы он не упал и не замерз — да так и не разогнулась (я придумала). То отдала свои нижние ветки на растопку костра потерявшимся в лесу детям (Ксенька). То защищала раскинутыми в сторону руками-еловыми лапами своих малышей-ельчат (папа). В общем, наша страшненькая елка всегда оказывалась самой лучшей, потому что у нее была история. 

А в тот день мы ходили на базар последний раз. И Ксенька придумала, что елка отбила макушкой метеорит, и тот не разрушил землю. Так что звезду прикрепить было некуда, но елочка все равно светила нам спасительной обгрызенной макушкой. Мы с Ксенькой ею очень гордились. А в Новый год даже держались за руки, загадывая желание. Неужели такое было…

Я вскинула глаза на часы. 23:45. В кафе никого, за окном снег. Интересно, девчонки так и сидят по углам в душной квартире? 

На стойке завибрировал телефон. «Лиля бариста». Неужели звонит поздравить в разгар рабочей ночи?

— Таня, у меня для тебя предложение века. Быстро бери такси и езжай сюда — моя напарница заболела, место свободно. Если понравишься супервайзеру, тебя возьмут на постоянку. 

Я выдохнула так шумно, что Вадим встревоженно оглянулся, все ли в порядке. Вот как сбываются мечты. В Новый год, за пятнадцать минут до боя курантов. Если меня возьмут — а меня возьмут — я буду работать в топовом кафе города. Нужно только свернуться и ехать прямо сейчас. Неудобно перед Вадимом, да и смена еще не закончилась, но ведь пусто же. Я даже, наверное, смогу найти кого-нибудь на замену. 

Я уже набрала воздуха, чтобы крикнуть, что еду, но вдруг… увидела в окне Ксеньку. Она брела одна, без подруг, засунув руки в карманы, нахохлившись так, что только нос торчал из пушистого шарфа. Смотрела под ноги, цепляя ботинками грязный слежавшийся снег, пока еще не до конца припорошенный чистым белым. Ксенька уже почти прошла нашу витрину, специально не обращая на кафе внимания, но в конце все-таки остановилась и украдкой глянула в окно. Ее круглое лицо было таким… словно она загадала желание, но не верит, что оно сбудется. 

— Ну ты чего, едешь? — крикнула мне в ухо Лиля.

— Знаешь… прости… не смогу. Спасибо, — пробормотала я, глядя на Ксеньку. Она уже увидела, что я смотрю, и насупилась. Убежит, сейчас убежит. 

Иногда в жизни бывают такие моменты, когда нужно что-то сделать… правильное. Но сделать это можно только в одном случае — если не думать, что именно правильно. 

Я отключила Лилю, быстро прокрутила плейлист.

— I wake up to the sounds of the silence… — ритмично запели «драконы» на всю улицу. Ксенька дернулась, удивленно распахнула глаза, а потом заулыбалась во весь рот. И решительно шагнула к двери кафе.

Ну что сказать, это был лучший Новый год за последние шесть лет. Мы позвали всех заскучавших Ксенькиных подруг, и я провела мастер-класс по латте-арту. После чего каждый приготовил свой кофе и придумал ему название. Мятный приятный, Грязный эспрессо, Ванильный пузырь — мы придумывали и хохотали до колик в животе. А потом Вадим позвонил своему сыну, и тот привел толпу друзей — так что наше кафе гудело до утра. Мама забрала Ксеньку, когда на улице уже рассвело. Мне нужно было сдать смену.

— Давай теперь каждый год придумывать новогодний кофейный коктейль, — предложила Ксенька, наматывая на шею шарф. — С историей.

Я сделала эспрессо и бросила в него большой кусок темного сахара.

— Кофе, поглотивший метеорит, подойдет? 

— Супер, — улыбнулась Ксенька. И внезапно обняла меня, тихо прошептав на ухо: — Я тоже помню. 

Метки