— Галилео, Галилео! — заорал будильник.
Настя разлепила глаза. В окне скучно висели ноябрьские облака и что-то бесцветное сыпалось на стекло. Настя сбросила жаркое одеяло, и влажная кожа сразу же покрылась мурашками. В комнате за ночь стало ужасно душно от батареи, а единственный источник воздуха, балконную дверь, подпирала чёрно-серая дворняжка Кира. Она похрапывала, а Настя подумала «вот дура!», имея в виду, что зря взяла эту нервную собаку из приюта, поддавшись приливу сострадания. Кира рвала Настины кроссовки, жевала книги, виновато тащила на свою подстилку лифчики и носки и мгновенно превращала их в тряпки. От неё несло псиной и тухлятиной, которую она умудрялась добывать даже сквозь намордник. Она всегда линяла. Прожив по подворотням два года, Кира боялась громких звуков, транспорта, курьеров с большими коробками. Настя-то представляла прогулки по парку с добродушной собачкой, игры в мячик, а дома они бы вместе смотрели кино на диване. Однако на улице Настя наматывала поводок покрепче на руку, чтобы Кира не унеслась в испуге вдаль от очередного электросамоката. Сейчас Настя пойдет с ней гулять, а потом Кира снова не даст вытереть лапы и оставит на полу грязные следы, поэтому придется мыть пол.
Настя понимала, что жизнь у Киры была непростой, но раздражение подкатывало и выплескивалось в бессильных риторических вопросах «кто сожрал тухлятину? кто сожрал лифчик? кто опять грыз стул?». Настя знала, кто, а толку. Кира же, догадываясь, что ее за что-то ругают, прижимала уши и вздыхала, полагая, что выглядит убедительно раскаявшейся. Вечером, когда Настя устраивалась на диване глянуть серию-другую Нетфликса, Кира робко садилась рядом на полу и разрешала поглаживать голову.
Перед выходом из дома Настя убрала в шкаф обувь, дверь подперла креслом и, строго запретив Кире свинячить, отправилась в офис. Настроение было уже ничего так.
Вечером к Насте приедет Артём. Это значит вино, смех и секс. Секса у Насти не было год, с последней встречи с Артемом. Тогда они немного повстречались, а потом почему-то перестали. Настя расстроилась, потому что с Артемом было неплохо. Остроумный пижон и высокомерный умник, он умел рассмешить Настю, выглядел «как денди лондонский», водил красивую машину и следил за мускулатурой. Настя слегка побаивалась, что не соответствует — у нее короткие ноги, пять лишних кило на животе, кругловатое лицо и тридцать семь все-таки лет. И все в ее жизни как-то просто, немодно: одежда, чтобы и носить мягко, и выкинуть не жалко, обычная машина, чтобы ездить, квартира вся в Икее и макароны на ужин. Сейчас, после его звонка, Настя чувствовала радость и немного гордость. Она все-таки умная, а это особая ценность.
Настя подумала про Киру. Артем ее еще не видел. Может, он решит, что это уже чересчур? Она могла бы завести чихуа, корги, терьера — любую породистую милашку. Но у неё нелепая дворняга, которая уделает шерстью одежду и сожрет Артему ботинки. Настя даже подумала, не отменить ли встречу. Но не отменила.
Артем приехал с бутылкой вина и коробкой шоколадных трюфелей без сахара. Кира спряталась за тумбу. И Настя, и собака выглядели слегка виновато.
— А что… Хорошая псина. — Артем смотрел на Киру насмешливо, но дружелюбно. — Если уж и брать, так из приюта. Ты гуманист!
— Я думала, ты удивишься, что она беспородная.
— Все собаки были беспородными. Представь, что несколько миллионов лет назад из леса к человеку вышел йоркширский терьер!
Настя засмеялась и поставила ботинки Артема в шкаф.
Трюфели к вину не очень подходили. Настя постеснялась предлагать вчерашние макароны, добыла из холодильника небольшой кусок пармезана, но он так засох, что вино выпили без закуски. Артем шутил, Настя пьянела, смеялась и даже подумала, что у неё с Артемом будет, наверное, роман.
В постели она сказала, что соскучилась. Артём ответил, что уж он-то соскучился гораздо сильнее, и Настя покрепче прижалась к нему. В тишине долгих поцелуев на кухне что-то зашуршало.
— Это что? — шепнула Настя.
— Неважно. — Артём положил ее на спину и продолжил целовать.
Настя попробовала расслабиться, но шорох повторился. Она подняла голову.
— Блин. Это Кира. Вот зараза. Прости, я ее выгоню в ванную.
— Да это трюфели раздевают друг друга. Страстно срывают обертки!
Настя хрюкнула от смеха, но встала.
— Кирка! Брысь оттуда, фу!
Кира спрыгнула, оттолкнув с грохотом стул, и в панике пронеслась мимо полуголой Насти, скуля и икая. На столе лежала пустая коробка из-под трюфелей, обертки конфет были разбросаны по полу. Артем выглянул из дверей комнаты и засмеялся.
— Трюфельная оргия, я говорил!
Настя улыбнулась. Что за дура эта собака!
— Как думаешь, это не опасно?
— Если ты волнуешься за ее фигуру, то трюфели без сахара! Чистый шоколад на фруктозе. Пойдем!
Настя пошла в комнату, но в голове звенело «чистый шоколад… шоколад…»
— Слушай, я погуглю быстро? Все-таки десять конфет… Господи!!!
Она уже набрала «шоколад собаки» и уже увидела первый результат «для отравления собаки… небольшое количество». Артём смотрел, как побледневшая Настя нервно строчит «что делать собака шоколад».
Артём слегка скривился:
— Я, наверное, поеду.
Артём ушел в комнату, а Настя уже волокла скулящую Киру на кухню. Она уселась сверху и, разжав пасть, начала лить воду из чайника прямо в горло ошалевшей от ужаса собаки. Кира решила, что ее топят, напрягла лапы и, выворачиваясь, поползла назад, мотая головой. Настя, схватив левой рукой уже мокрую шею, правой пыталась попасть собаке в пасть, но попадала в нос, глаза, плескала на пол. У Насти тряслись руки, Кира вся тряслась мелкой дрожью. И Кира, и Настя вымокли, но обе не сдавались.
— Давай! Пей! Дура, пей! Попробуй сдохни! Убью! Дура! Пей!
Одетый Артем вышел в коридор.
— А где мои ботинки?
— В шкафу! Блюй! Блюй, тварина!
— Я пошел.
— Да давай же! Блевать!
Артем услышал какой-то булькающий звук и начал быстро завязывать ботинки. Кира задергалась, втянула бока и извергла жирную шоколадную массу прямо Насте на руки. Пол превратился в большое скользкое шоколадное озеро, в котором мокрая Настя держала ослабевшую мокрую собаку и шептала:
— Вот молодец, вот молодец, дура ты, дура моя, люблю тебя, идиотина…
Где-то очень далеко хлопнула дверь. Кира икнула и лизнула Насте щеку.