Философский камень, как известно, производил Великое Делание — изменял сущность неживой материи, превращая неблагородные металлы в золото.
Мэтр Фламелли замахнулся на Делание еще более великое. Он пожелал овладеть сущностью живого, научиться так изменять свойства существ, чтоб из обыкновенного и сорного получать полезное и благородное. В саду мастера росли кусты, плоды которых могли по желанию собиравшего стать крыжовником, яблоками или морковью. На деревьях зрела деревянная посуда. Самые же большие надежды мастер возлагал на меня: завязь на тыквенном побеге, из которой при должном уходе вырос бы летучий корабль, способный облететь Земной диск и отправиться к звездам. Я рос, изменяясь в соответствии с замыслом, наслаждаясь заботой госпожи Ангелики — жены и помощницы мэтра, умевшей укоренить и взрастить фантастические идеи мужа. Но случилась беда. Госпожа Ангелика, неделей раньше счастливо разрешившаяся от бремени, оставила дочь в колыбели и вышла в сад собрать созревших погремушек с грядки бешеных огурцов. Быть может, молодая мать не выспалась или не вполне оправилась после родов… Только вместо погремушек огурцы преобразовались в калебасы, наполненные черным порохом. Я до сих пор помню жар и грохот взрыва. От госпожи Ангелики остался лишь обугленный и почерневший кружевной чепчик, который рассыпался прахом в руках безутешного мэтра Фламелли.
Десять лет вдовец оставался безутешен. Он забросил опыты, отгородился от друзей и знакомых и целые дни проводил, одиноко блуждая в безлюдных местах. Мой рост в те дни сильно замедлился, грядка заросла сорняками. Я боялся, что, горюя о жене, Фламелли потеряет сад и ребенка, но, к счастью, этого не случилось. Незамужняя старшая сестра мэтра взялась ухаживать за девочкой. Наукой старшая мадемуазель Фламелли не интересовалась. Напротив, считала всякое преобразование природы преступлением, грабежом Земного диска и будущих поколений. Но собирать с одного дерева крыжовник, яблоки и зубочистки показалось мадемуазель настолько экономичным, что она стала присматривать за садом и даже уговорила брата сделать специальную указку, концентрирующую ментальное излучение для большей точности превращений.
Девочка, названная Золушкой, в память о рассыпавшемся в золу чепчике матери, росла тете на радость. Она никогда не просила новых игрушек и нарядов — все только вторично переработанное, не бегала наперегонки с другими детьми — чтобы, запыхавшись, не выдохнуть слишком много углекислого газа. Зимой не сидела у камина, не спала под пуховым одеяльцем, а грелась в золе под кухонной печью.
Шли годы, мэтр Фламелли вынырнул из глубокой печали. Вынырнул и обнаружил, что на него с интересом смотрит соседка: симпатичная вдова, мать девочек-двойняшек. Вдовец и вдовица не стали ходить вокруг да около. Сыграли скромную свадьбу и зажили счастливо. Только Золушка не нашла общего языка с мачехой и новоявленными сестрами. Уж очень те были далеки от осознанного потребления. Для меня с женитьбой мэтра ничего не изменилось. Я продолжал лежать на грядке забытый, без ухода, но старался расти и выпустить крылья и паруса.
Время текло, Золушка и ее сестры превратились в невест, и тут наш король объявил, что желает женить наследника престола. Были объявлены государственные смотрины в форме бала. Все девушки королевства отправились в столицу попытать счастья, только Золушка осталась дома.
Она не собиралась участвовать в параде избыточного потребления. Дома, на кухне, и застала Золушку тетя.
— Как ты можешь? — воскликнула она. — Твой долг — стать женой принца и совершить зеленый поворот в нашей стране! Я помогу тебе добраться до столицы, на огороде я видела нечто подходящее!
В разгар бала, преобразованный мановением указки мадмуазель Фламелли, я подкатил к королевскому дворцу. Парусов и крыльев у меня не было, зато были колеса на рессорах и чувствительная батарея, заряжающаяся даже от слабых источников света. Я стал самоходной каретой, единственным недостатком было то, что, поскольку преобразован я был неумело, поддержание формы кареты требовало немалых затрат энергии. Золушка в бальном платье из преобразованных листьев лопуха, чеканя шаг, вошла во дворец. Час спустя она появилась на балконе вместе с молодым человеком приятной наружности. Они придвинулись ближе друг к другу, обнялись.
Часы на башне начали отбивать полночь. На двенадцатом ударе облако закрыло луну, а целующаяся парочка заслонила свет из окна, кое-как питавший мою батарею. Тело мое скукожилось, колеса отвалились… Я превратился в обычную тыкву.
Что дальше? Золушка стала женой принца, а меня подобрал дворцовый привратник. Выскоблил мякоть, вырезал во мне глаза и рот — порадовать внуков Джеком-фонарем к Хэллоуину. Настоящим фонарем я так и не стал.
За оставшееся до Хэллоуина время, благодаря молодой жене принца, в стране приняли новые законы. Запретили свечи, фонари и прогулки в темное время суток — дабы не греть зря Земной диск. Так что я стою на крыльце просто так. Джеком-фонарем без свечи. Стою, смотрю в небо. На недоступные звезды.