1
— Так, прошу вас усаживаться, помест я регулирую камеру.
Перед Павлом Антоновичем располагались двое. Позади, опираясь на руки, стоял молодой леший. Из головы торчали многочисленные рога, вниз свисали обереги. Боковые ветки росли беспорядочно, видно было, что за ними давно не ухаживали. Руки упирались в пол, давно не стриженные когти впивались в новый ковер из травы.
Перед лешим сидел мужчина средних лет. Красные свободные штаны были заправлены в высокие сапоги кирпичного цвета. Надетая на голое тело рубашка была давно уже не белая. Воспаленные глаза смотрели немного отрешенно. Волосы торчали во все стороны.
— Что к парикмахеру-то давно не наведывался? Распустился ты, Гриша, — посетовал Павел, настраивая камеру. Покрутив торчащие в сторону рычаги, он легонько ударил по коробке рукой, внутри что-то зашуршало.
— Все в делах, мой дорогой Поль. Сам же знаешь, сколько хлопот у меня. За охотниками проследи, роды у лосихи прими, кукушат по гнездам распредели, и с недавних пор французы — не поймешь их, гадят только. А теперь вот еще за него приходится хлопотать.
Григорий кивнул на своего спутника.
— Подобрал его в лесу, ходил там неприкаянный. Пожалел его.
— Милосердия в тебе много, Гриша. Я бы сказал — излишне. В прошлый раз, когда медведя подобрал, помнишь, чем это закончилось? Сбежит же, шуму наделает.
— Не переживай, все уладится. К тому же, я редко бываю в городе.
— Редко или нет, но всех прибывающих нужно запечатлеть, сам знаешь.
— Знаю.
Павлу Антоновичу наконец удалось настроить камеру. Раздался щелчок, оттуда стали доноситься скребущие звуки.
— Ладно, сидите, не двигайтесь, и следи за своим другом, чтобы он интерьер не испортил.
— Не изволь беспокоиться, он же почти как домашний.
Григорий ласково похлопал спутника по щеке. У того перекосилось лицо, что, наверное, можно было принять за улыбку.
— Павел Антонович, дорогой, долго еще сидеть? У меня уже все тело одеревенело!
— Подожди, не видишь, работа идет. Терпения, друг мой.
Из камеры — большого ящика, стоявшего перед Павлом Антоновичем, доносились скребущие звуки. Наконец, в щели сзади ящика показались два портрета. Изнутри раздалось довольное кряхтение.
Павел Антонович взял готовые портреты, один аккуратно положил в папочку, а второй передал Грише.
— Порядок ты знаешь, один нужно передать охранному приказу. А второй носите с собой и предъявите, когда будете город покидать. И помни, что тебе нельзя оставлять своего друга одного.
Григорий протянул руку на прощание.
— Помню, Павел Антонович, свидимся!
— Свидимся, Гриша, береги себя! — ответил Павел, пожал протянутую руку и спохватился:
— Поводок не забудь!
— Точно, спасибо!
Леший Павел Антонович передал своему другу лежащий рядом на стуле поводок, снятый на время съемки. Повозившись, Григорий надел на сопровождающего его человека поводок и вышел на улицу. В Афанасьевом Мху людям было запрещено появляться без сопровождения горожан.
Из коробки камеры деловито выглядывали два маленьких леших-саженца и следили за уходящей парой. В руках они держали разноцветные карандаши.
2
Афанасьев Мох представлял собой…
Собственно, Афанасьев Мох представлял собой лес. Даже вблизи каких-то особых отличительных черт у него не было. Это был густой лес недалеко от Филей: березы, сосны, почти не было подлеска. Большие высокие деревья стремились вверх и создавали внизу полумрак. То тут, то там виднелись бугры земли, в некоторых были вырыты землянки. Из одной из них и вышли леший с человеком. К другой, значительно более крупной, они направлялись.
Других леших видно не было, Петр осматривался и не смог сдержать удивления.
— Гриша, а где все? Горожане?
— Петр Петрович, ты чего? Погляди внимательнее! Почти весь же город следит за нами — людей тут давно не было.
Петр присмотрелся. И действительно теперь он разглядел — вокруг них было много леших. Некоторые стояли за деревьями, почти сливаясь с ними. Другие сами были столь похожи на деревья, что было не отличить. Видны были только внимательные глаза, следившие за Петром. Некоторые держали на руках маленьких леших. Казалось, что одно маленькое дерево растет из большого. Во многом, это так и было.
Спутники подошли к самой крупной землянке. У входа стояли четыре сурового вида леших, державших в руках большие дубины.
— Без ворожбы тут явно не обходится, — размышлял Петр. Как по-другому объяснить, что лешим так хорошо удается скрывать такой большой город. Специальный посланник государя-императора, Петр Петрович Багратион потратил на поиски Афанасьева Мха немало времени. Записи о городе леших, хранившиеся в личном императорском архиве, были выучены им наизусть. И даже имея детальные инструкции, Петр считал, что ему во многом повезло.
Один из леших-охранников, самый крупный, прервал его размышления, вышел вперед и преградил им путь.
— Мы к Афанасию Михайловичу, он нас ожидает, — предупредил его вопрос Григорий.
— Документы на гостя, — потребовал охранник.
Григорий протянул нарисованный лешими-саженцами портрет. Петр поклонился:
— Петр Петрович Багратион, сопровождаемый лешим Григорием, нижайше просит древня Афанасия Михайловича об аудиенции.
— Ожидайте.
Старший охранник удалился внутрь.
— Говорить будешь ты, от меня поддержки не ожидай, уж не обессудь.
Григорий стоял рядом со входом, переминался с ноги на ногу и, наконец, не сдержался:
— Гложет меня мысль, что из-за тебя меня выгонят из города.
И, помолчав, добавил:
— Я до сих пор удивляюсь, как ты смог меня отыскать.
— Много милосердия и сострадания пребывает в тебе, Гриша, как уже отметил твой друг Павел Антонович. Ты же помогаешь появляться на свет телятам у деревенских коров. Вот бабка Фрося восхищенно и рассказала мне о твоем великом деянии, как ты спас ее любимую Дуньку и помог ей благословиться двумя прекрасными телятами.
— Помогаю только в особо тяжелых случаях, Петр Петрович, сопричастных с весомым риском.
— Не передо мной тебе оправдываться, Гриша.
— И то правда.
Наконец появился охранник.
— Входите.
Григорий снял со своего спутника поводок, Петр вошел внутрь.
— Входите оба. Гостю необходимо быть с сопровождающим.
Григорий нехотя вошел вслед за Петром.
3
Помещение внутри оказалось заметно большего размера, чем казалось снаружи. Оно вытягивалось, покуда хватало глаз, в глубину от входа. По стенам сидело множество светлячков, благодаря которым можно было увидеть очертания внутреннего убранства.
В глубине на большом троне, свитом из веток деревьев, сидел величественный леший. Все его оставшиеся ветки были аккуратно подстрижены и уложены. Многие были отломаны: Афанасий Михайлович прожил долгую жизнь. Неспроста предводителя леших величали древнем. Правой рукой он опирался на большой посох, увитый плющом и покрытый сверху распустившимися цветами.
Глаза Афанасия Михайловича внимательно следили за приближающейся парой.
Когда человек с лешим приблизились, он сказал густым тысячелетним басом:
— Говорите.
Петр встал на колено и начал:
— Афанасий Михайлович, нам нужна ваша помощь.
Древень внимательно посмотрел на человека, потом медленно поднялся и закричал. Крик был могучим, тяжелым, мощным, казалось, он проникает в самую глубь леса и глубь сердца. Так кричит раненый волк, понимающий, что он обречен. Так кричит медведица, вернувшая в берлогу и не нашедшая там медвежат. Так кричит лось, упавший и не имеющий сил подняться, в окружении волчьей стаи.
Петр склонился под могучим голосом, но смог удержаться, не упасть. Он сгибался, держался обеими руками за колено, но не сдавался, не падал. Он знал, что если упадет, то переговоры провалятся, и будет большой удачей, если он вообще сможет вернуться домой живым.
Древень закончил кричать и постепенно начал говорить, каждым словом вбивая человека в землю.
— Вы рубили моих братьев! Вы жгли моих сестер! Вы вырывали с корнем моих новорожденных детей! Как осмеливаетесь вы просить меня о помощи!
Древень снова закричал. Злость и боль слились воедино и требовали душу человека отделиться от тела. Петр и в этот раз смог удержаться, не упасть, не отпустить свою душу.
Подождав и убедившись, что древень больше не намеревается кричать, Петр продолжил.
— Афанасий Михайлович, государь император смиренно приносит свои извинения за все тяготы, которые вы перенесли, и просит обратить ваше внимание на горе, что обрушилось на Смоленск. Весь город и окружающие леса погребены в пламени и полностью разрушены до основания.
— Смоленск… Аргхх… Я слышал… Я чувствовал…
Древень стоял, волны боли проходили по его телу. Цветы на верхушке посоха завяли и опали.
— Афанасий Михайлович, там мой брат погорел. Гаврила, — раздался голос Григория из глубины. — Он помогал лосям перебраться на новые луга, там его пожар и застиг.
Голос Григория задрожал и вскоре утих. Древень долго думал и, наконец, сказал:
— Я помогу вам, хорошо. Чувствую, эта напасть страшнее. Только оставьте в покое мой город. Не трогайте его. Афанасьев Мох тысячи лет здесь был, пусть здесь и остается.
С Петром был заранее обговорен такой вариант.
— Я, от лица нашего великого государя императора передаю вам высочайшие заверения о неприкосновенности вашего прекрасного города и выражаю вам искреннюю благодарность. Пусть Божья милость сопутствует нам.
— Бог поможет, и я помогу. Вместе постоим за землю русскую.
4
После совета в Филях Михаил Илларионович Кутузов решил оставить Москву французам и отойти армией на юг.
Со 2 (14) сентября по 14 (26) сентября Наполеон не знал, где находится русская армия после ее отхода от Москвы, несмотря на все усилия разведки, что позволило ей провести доукомплектование и перегруппировку.
Через три месяца, 5 (17) декабря, в деревне Сморгонь Наполеон бросил остатки своей великой армии на генералов и бежал в Париж. Отечественная война закончилась.
В Филевском парке и сейчас, если присмотреться, можно увидеть много глаз, внимательно наблюдающих за посетителями, особенно ночью.