По субботам играли в волейбол в зале. Пару лет назад кто-то договорился с физруком из школы в Сокольниках. Света ходила больше года. Так уж получилось, развелась, приятель с работы позвал, им не хватало игроков в команду, и зацепилась. Спортотерапия. Чирканье кроссовок о зеленый пол, стук гигантских капель мяча на подаче, нетерпеливое подрагивание сетки, нежный шелест паса и атака. Обогащенная эндорфинами Светина самооценка, с отбитым изменой постаментом, отращивала себе новый.
Никто точно не знал, сколько ей лет, на прямые вопросы она отшучивалась: «Сколько дадите, столько и есть». Света все еще считала себя молодой, ей было сорок три, отливающие медью волосы туго стянуты в конский хвост, ресницы подкрашены голубой водостойкой тушью, на коротко остриженных ногтях — бордовый с блестками лак. На Ивана молодая женщина обратила внимание не сразу. Многие игроки приходили, потом пропадали. Потом еще пришла девушка, маленького роста, но вся какая-то геометрически правильная, как фигурка в стиле ар-деко. Играла плохо, но всегда старалась быть в команде с Иваном. Они вместе исчезли месяца на два. Вот тогда-то Света и поняла, что его нет и что лично ей Ивана не хватает. А когда он вернулся в зал один, молодая женщина боялась даже на него смотреть, чтобы себя не выдать. Вдыхала запах его пота, как марихуану, и чувствовала, что краснеет лицо. Субботней ночью не смогла заснуть, пила вино на кухне и думала: «Боже, ну зачем мне это все?».
Ивану в сентябре должно было исполниться двадцать два. Карие глаза с желтыми крапинками, черные волосы, пухлая нижняя губа. Ну и рост, конечно. Молодой человек совсем не умел ухаживать. Девушки появлялись и все устраивали сами. Иван просто плыл по течению. И вдруг эта милфа. Абсолютно равнодушна. Не задерживает на нем взгляд, лишь следит за мячом. Не хохочет, запрокинув голову над его шутками, как другие. Не ищет повода с ним заговорить. Никакого тебе сексуального подтекста.
На разминках Иван стал подходить к Свете. Сугубо по делу. «Навесь мне на метр. Надоело блок пробивать.» В следующий раз: «Дай высокий пас, метра на два. Хочу сориентироваться». Света навешивала, с замиранием смотрела, как он то практически с места взмывает над сеткой, то взлетает с разгона и забивает, всегда забивает. Двадцать лет разницы — это много. И красавец же еще, постоянно придется отгонять от него девиц. Доводов «против» была масса, доводов «за» был только один. Хотелось. Ходить на игру влюбленной в мальчишку дурой и остаться незамеченной было нереально. Мужчинам из основного состава было за пятьдесят, некоторые были опытными сердцеедами, обиженные Светиными отказами. Надо было что-то делать. И она наконец решилась. Задумала комбинацию со сломанной машиной. На тренировку ее подвезла подруга. После игры Света громко спросила, обращаясь ко всем: «Ребята, может кто подвезти меня домой? У меня машина в ремонте». Повисла недолгая пауза.
«Ну, я, наверное, могу, — как бы нехотя протянул Иван. — Давай на улице минут через десять». И пошел в раздевалку. Кафельные плитки затеяли какую-то свою игру, скакали и менялись местами. «О чем с ней говорить? Предложить куда-нибудь поехать? Куда? А вдруг откажет?» Наконец он заметил, что замер с футболкой в руке. Сложил форму в сумку. Подошел Игорь и молча засунул Ивану презерватив в карман рубашки.
В машине Света сначала благодарила, как Иван ее выручил, неожиданно, в последний момент сломалась машина, ей так не хотелось брать такси. Закончила говорить и положила руку на плечо. Теплая рука с красными коготками. Иван представил, как ее рука сжимается и ногти впиваются ему в спину. Света распустила волосы, смотрела вперед, за копной меди не было видно лица, пахло чем-то сладким и пряным. До Трифоновской доехали неожиданно быстро. Молчали всю дорогу, и в этом молчании им было странно уютно.
Машина припарковалась возле подъезда, молодая женщина сказала «спасибо, пока», Иван быстро переместился к пассажирскому сидению и наклонил голову, как будто хотел что-то сказать, но ничего не говорил, показывал: «меня можно целовать». Света рассмеялась и звонко чмокнула его в лоб. Молодой человек завел машину. Света чуть приподняла подбородок, заглянула ему в глаза и низким голосом прошептала: «В другой раз».
И был другой раз. После игры они, не сговариваясь, закопались каждый в своей раздевалке. Вышли одновременно и поняли, что в зале уже никого. Иван не знал, что делать, обычно от него ничего не требовалось. С усилием и очень тихо сказал: «Я хочу тебя». Света замерла, как на старте, и ответила: «Вперед». Все случилось не так, как она себе намечтала. Первое свидание должно было быть другим, особенным. Дома, при свечах, она бы вышла из ванной в шелковом пеньюаре…
Как измученная жаждой пленница, Света пила вино вместо воды и не чувствовала вкуса. В пропотевшей раздевалке, спиной ощущая жестяную дверцу шкафчика. «Это старость подкралась и тесно прижалась ко мне сзади».
Иван страдал и не понимал, что страдает. Как депрессивный больной. Ничего не хотелось, ни девушек, ни спиртного. Он купил себе новую приставку и все вечера играл в «Человека-паука». Никуда не ходил, кроме волейбола. Света вела себя так, как будто ничего не произошло. Через некоторое время в зал пришла тонкая, почти прозрачная брюнетка, похожая на Натали Портман.
Брюнетку звали Лейла. Иван стал подвозить ее на тренировки. И как-то промахнулся в нападении, другая команда выиграла. Молодой человек зло и коротко выругался. Лейла подошла, положила ему ладонь на шею, как будто хотела притянуть его для поцелуя, и прошептала что-то успокаивающее. Свете показалось, что у нее выдрали кусок внутренностей. В следующей партии она коротко бросила Игорю: «Дай пас!» и обрушила на мяч все: все, что было и чего не было; все, что могло бы быть и чего не будет уже никогда. Ее никто не блокировал, она же никогда не атаковала, и мяч коротким и мощным ударом сбил Лейлу с ног. Девушка упала, вскрикнула, игра прекратилась. Света подлезла под сеткой, чтобы извиниться, но Иван схватил Лейлу на руки, как отец, оберегающий ребенка от опасности, и быстро унес в машину. Ребята уехали, остальные перераспределились и доиграли партию. Попрощались, разъехались, все, как обычно.
В зал Света больше не приходила.