Угол Малой Грузинской и Климашкина не спутаешь с другими московскими перекрестками. Настоящий большой вертеп, деревянный и посыпанный снегом, стоит в паре шагов от светофора. В самом углу территории большого костела, повернутый к прохожим. Собор и так заставляет замедлить шаг, вынырнуть из будничного туннеля, наконец-то поднять голову, а тут еще и волхвы, Дева Мария, младенец Иисус. Вечером подсветка, огоньки. Идет ли какой нарядный из «Марио» с новой знакомой в отель на час — он сразу за перекрестком. Или с электрички спешат замерзшие консерваторцы в теплое общежитие. А может, жители Дома Высоцкого из магазина или, наоборот, в аптеку.
Служащие Гидрометцентра тянутся в свой кооперативный дом. И каждый глянет, обернется, остановится. И станет чуть теплее.
Таня Вольски идет в Собор. День сегодня особенно хорош, с утра солнце, легкий декабрьский мороз. К вечеру небо ясное, а это, как и прогноз, обещает солнечную субботу. В Соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, как всегда в пятницу, орган, Бетховен, приглашены два известных музыканта. Таня обожает красавцев-оркестрантов, особенно хороши контрабасисты.
Перекресток здесь не самый оживленный. Но вечерами, особенно позднедекабрьскими, бывает и заносит кого. Праздничные пробки тоже случаются. Но есть такой короткий момент, когда из офисов уже все разошлись, семейные — по домам, а гуляющие и кутящие — греются кто где. Начало восьмого, Таня опаздывает, но с легкостью. На бегу вытягивает свой тонкий «Вог». Заслонив руками лицо от ветра и закурив, Таня налетает на мужчину так, что тот роняет airpods. Таня моментально нагибается поднять упавший к её ногам наушник и чиркает сигаретой о пальто жертвы своей легкости и стремительности.
Наконец-то оба выпрямляются, Таня все так же неловко пытается отряхнуть край пальто от пепла. Полсекунды и на его лице уже нет раздражения. Оба улыбаются, Давид не успевает сказать что-то подобающее, и Таня убегает дальше, рассматривать заезжих музыкантов. Давид так и остается у ограды Собора, смотрит ей вслед, закуривает и машинально открывает whatsapp на телефоне, как только девушка пропадает внутри.
Улыбка быстро уходит с его лица.
От Сони, жены, восемнадцать непрочитанных, семь от Марка и одно, смешное, от Саши: «Папа я севодьня я пойду на футбол». Малыш в первом классе, а айфон появился уже в ноябре на семилетие. Саша ждет от Деда Мороза «Косой переулок», Марк — Iphone 12, Соня — то развода, то «всё вернуть назад», а Давиду совсем не хочется домой.
Как же незаметно пришли те дни, когда можно не ждать индульгенций, не планировать на вечер совещаний, командировок, корпоративов. Не строить лиц, не снимать потертую десятирублевую маску. Воткнуть в уши новинки «Яндекс.музыки» и часами идти с работы домой уже совсем поздним вечером. До мокрых кроссовок, до дрожи в больной коленке, не проверять мессенджеры. Это был правда странный год.
Давид стряхнул указательным пальцем пепел с окурка и убрал его в пачку. Стремительно зашел в Собор. 600 рублей, и вот он уже рассматривает светлые растрепанные волосы той самой девушки и, шевеля подбородком, критически изучает слегка косолапую позу девушки и её какие-то уж очень широкие бедра. «Странно, как же всё поменялось за этот год, даже девушки, за которыми я таскаюсь», — вдруг подумалось ему.
Вдоволь насмотревшись на складки шерстяного платья, повороты и изгибы неидеальной, но такой соблазнительной её фигуры, Давид прислушался к органу. Несколько особо торжественных моментов в Лунной симфонии помогли подняться, напомнили о тех сырых утрах, когда они с Соней завтракали в отеле с видом на Берлинский собор, прогулки по ветреному Музейному острову, почти пустой Пергамон. Что же было тогда, пятнадцать лет назад, чего нет сейчас?
Перестав заглядывать внутрь себя, Давид посмотрел в гладкую мраморную стену напротив и нахмурился. Светлое пальто из COS, так радующее своей неправильной геометрией, явно было уже мало. Посмотрел на кроссовки и даже передернуло. Когда тебе почти сорок, ощущать себя на двадцать пять и одеваться так же — это так глупо. Как глупо пытаться увидеть в Соне ту девчонку, которая на той первой встрече наклонилась завязать шнурки на тех цветастых конверсах и одной этой позой завербовала его на срочный контракт.
«А Марк? Пятнадцать лет злиться на свою копию, хватит уже!» Звуки органа и красота неоготики не заменят личную терапию, Давид это понимал. Он вспомнил короткий разговор с коучем на выездной стратсессии: «это всё твое нежелание открываться новому опыту, боязнь ошибки, негативного опыта». Не стоит даже вспоминать сейчас продолжение общения с коуч-дамой в тот долгий пьяный вечер.
Давид не стал дожидаться выхода музыкантов на поклон и вышел на улицу, подставил лицо под крупные хлопья снега. Сегодня, конечно, особый вечер. Какая удача, один на крыльце Собора и несколько минут тишины и безлюдья вокруг. Звук пробуксовки колес в сугробе заставил очнуться, Давид пошел по Климашкина вниз, домой.
На ходу прочитал все сообщения от Сони, кажется, она тоже вечером включила Бетховена. Легкий и даже игривый тон последних сообщений возвращал веру в Рождество. А к нему будет очень кстати оливковая чиабатта из греческой лавки на Тишинской площади, бутылка Laphroaig, несколько пачек новых гирлянд. Давид уселся на заборик Георгиевского сквера, закурил, достал телефон и кардхолдер. Забронировал визит в собачий питомник и отправил Соне скриншот с двумя довольными корги. Марку ушла геолокация курьера, эти зумеры так любят следить за передвижением по Москве своих подарков. «Завтра», — и в мессенджер Саше ушел скриншот из Barca Academy — черт, какой дизайн, кажется, что Месси улыбается лично твоему сыну. Давид вспомнил о маме и как в конце декабря она всегда тратила последние деньги. Этот год без неё действительно был очень тяжелым. «Сегодня надо обязательно всем вместе поужинать, как раньше». — Давид перебирал несколько вариантов своей домашней улыбки, глядя в зеркало в лифте.
Фото с официального сайта Собора Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии