Максим отнесся с подозрением, когда Миша напросился посидеть с отцом. С того момента, как отец окончательно слег, Миша не горел таким желанием. Он даже боялся скрюченного, сжатого, напряженного как статуя тела и этой плешивой головы с перекошенным лицом, которая всегда неожиданно дергается тиками и произносит горловое:
— Угу. Угу.
Максим и сам первое время побаивался. Непривычно было видеть, как человек, который всю жизнь внушал только силу, уверенность, а частенько и страх, превратился в это. Беспомощное и жалкое подобие человека.
— Угу.
Максим вошел в квартиру и бросил покупки у входа.
Из закрытой комнаты отца летел голос Миши.
— Да, такая жизнь… Ну ничо, еще залетим. Сколько уже? Семнадцать! Прикольно, не думал, что зайдет.
Максим отволок пакеты на кухню.
Однослойная туалетная бумага.
— Да не, он нормально. Не скажу, что прям хорошо, но норм… — продолжал за дверью Миша.
Три пачки крупы на развес, так дешевле.
— Не-не-не… говорят, что это уже все. Типа обратного пути нет.
Полуфабрикаты по скидкам.
— Поначалу было очково.
Мыло обычное, мыло хозяйственное.
— Привык, конечно. Хотите я за щеку потреплю.
Дорогущие взрослые подгузники.
— Ага, вот прям ущипну.
Пять пачек влажных салфеток.
— Давайте так, добьем до двадцатки и потреплю.
Увлажняющий крем для отца, он любил этот запах.
— До двадцатки-и-и!
Плитка любимого Мишиного шоколада.
— О, уже девятнадцать! Еще чуть-чуть и потреплю. Смотрите, касаюсь.
Максим влетел в комнату в момент, когда Миша лежал рядом с отцом и держал телефон в руках, словно делал селфи.
— Ты чо? — только успел прокричать Миша, не заметив, как лишился телефона.
— Ты что устроил!? — прошипел Максим, по старой памяти не создавая лишнего шума.
— Отдай.
Миша вскочил на диване.
Максим посмотрел на дисплей, где шла трансляция стрима. Всплывали сердечки, большие пальцы, огоньки и аплодисменты.
По экрану медленно ползли комментарии:
Ха хаха мамка телефон забрала
Верните труп!!!! ТРУУУУУП
А это еще кто такой
Потрепи его за щеку
Стрим назывался «Жизнь с трупом».
— Это мой телефон, — скулил Миша, следуя за Максимом на кухню.
— Миша! — Максим обернулся и так сжал телефон, что едва не раздавил.
— Отдай. Он не твой. Мне его мама купила.
— Нет больше мамы. И отца почти нет!
— В смысле почти? — хмыкнул Миша.
— Я бы сейчас с удовольствием разбил телефон. Об твою голову. Но потом мне же и придется покупать новый. Мне тебя скоро в универ определять, сядь, повтори правила какие-то. Сделай хоть что-нибудь полезное.
— В универ ему меня определять. Чо ты как мамка? Я сам поступлю.
— А жрать ты что будешь?
— Работать пойду! — с вызовом сказал Миша.
Максим отвернулся к раковине. Включил воду.
— Просто понимаешь, я уже не такой…
Максим открыл кран на полную стерев голос брата.
Около минуты Максим любовался водой. Слушал ее. Смотрел и трогал.
Затем умылся и до красна растер полотенцем лицо.
— В кого ты такой? — спокойнее произнес Максим.
— Верни телефон.
— В кого? — продолжал Максим, выцеживая слова. — Тебе все давали. Все. Думаешь, я этого не видел? Все ставки на тебя были.
— Ой, да какие ставки?
— Обычные, Миша, — Максим положил телефон на стол и подошел к Мише.
— Как будто для тебя ничего не делали? — не отрывая взгляда от телефона, сказал Миша.
— Столько — нет. Тебе даже репетиторов нанимали!
— Это просто потому, что я по алгебре не очень, а ты норм.
— Кому на день рождения подарили ноут, телефон, часы? — Максим схватил запястье Миши.
— Как будто тебе ничего не дарили.
— Мы даже не отмечали мои дни рождения, если ты забыл.
Миша вырвал руку и надвинул рукава толстовки.
— Я и вещи твои донашивал, — ностальгически усмехнулся Максим. — Какая-то семья наоборот.
— В этом тоже родители виноваты, что ты ростом не вышел? — с вызовом спросил Миша.
— Я никого не виню. Теперь. Но винил. Очень сильно винил. Маму, папу. Тебя ненавидел.
— Это я и без тебя знал.
— Помолчи, — Максим обнял голову Миши, как трехлитровую банку. — Ты даже не представляешь, как мне было обидно. Я лишний был в нашей семье. Лучший кусок пирога тебе. У Миши что-то болит — срочно в больницу. Миша плачет — Максимка, отдай ему свои игрушки. А потом еще, Максимка, посиди с ним, потому что папа устал и хочет отдохнуть. Я убить тебя был готов. Честно. Я понимал, что если бы тебя не было, то меня хотя бы заметили. Лишний раз погладили или сказали что-нибудь хорошее. Ты! — Максим вздернул голову Миши. — Ты рос очень избалованным ребенком. В тебя вкладывали все, и я не хочу сейчас это профукать. Хрен со мной… я бросил универ, чтобы маме помогать. Сейчас за папой смотрю. Не в этом суть. А в том, что я не дам пропасть всем усилиям, только потому, что ты остался без родителей и теперь делаешь, что хочешь. Ты меня понял?
Максим склонился над Мишей и прижался лбом к его лбу.
— Пойми, Миша, что у нас никого не осталось. Ни-ко-го. Ни родителей, ни родственников, ни денег. У нас, блин, кроме этой квартиры и трупа, как ты обозвал отца, ничего нет. Нам никто не поможет и мы нахрен никому не сдались. Рассчитывать можем только друг на друга. Всё! Во всем, блин, ахрененно огромном мире мы никому не нужны. Да, я не очень люблю отца, было за что… но издеваться над ним я не позволю. Ты меня понял?
— Да понял я, понял. Дай телефон.