Дойдя до неподвижного эскалатора, Ксения остановилась.
Эскалатор соединял то, что когда-то было вестибюлем станции метро «Деловой центр», с тем, что когда-то называлось торгово-развлекательным центром «Афимолл Сити».
Ксения сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Обернулась к своей немногочисленной команде, изобразила на лице улыбку:
— Ну что, френды, гоу?
И даже подмигнула — абсолютно, впрочем, неестественным образом.
— Конечно, гоу! — радостно отозвался Каспар, безуспешно стараясь разговаривать шепотом. Алексей молча кивнул.
Решительный первый шаг вверх по ступенькам. За ним второй, третий. Полотно эскалатора немного скрипело, но сама конструкция, кажется, была надежной.
Поднявшись наверх, Ксения прошла сквозь пустой дверной проем, служивший раньше выходом из метро, и оказалась в «Афимолле». Свет ее фонаря, а затем и фонарей ее друзей, начал выхватывать из темноты витрины, среди которых ожидаемо не оказалось ни одной цифровой — конечно, двадцать лет назад такие еще не делали. Бывшие пространства модных магазинов, кофеен и салонов красоты располагались за обычными стеклянными перегородками. Многие из них были разбиты. Кое-где еще сохранились выцветшие от времени косые надписи «SALE», однако места и углубления, ранее предназначавшиеся для туфель и сумок, давно пустовали — мародеры с обеих сторон беззастенчиво поработали здесь еще в разгар военных действий.
— Вау! — Каспар жадно осматривался по сторонам. — Алекс, ну ты чего не фоткаешь? Не поверят же, что мы сюда поднялись, дальше эскалатора еще никто не заходил!
— Тс-с. — Ксения нахмурилась. — Старые шоппинг-центры мы и раньше видели. Фото потом.
Вдоль витрин шли медленно, считая шаги — Ксения впереди, Алексей и Каспар чуть сзади. Через какое-то время слева показался вход в галерею, ведущую из «Афимолла» в башни Сити. Едва зайдя туда, ребята наткнулись на допотопную рамку металлоискателя. Ухмыльнувшись, Каспар пошел вперед, демонстративно подняв руки вверх, однако Ксения схватила его за руку и покачала головой.
Обойдя рамку металлоискателя, ребята продолжили идти по темной галерее. Через некоторое время проход раздвоился: левое ответвление вело в «Город столиц» и «Империю», правое — в «Башню на набережной». Ребята направились налево. Прошли через две автоматические двери, с подозрительной гостеприимностью распахнутые настежь. Еще один поворот, на этот раз направо, подъем по короткой лестнице — и они в «Городе столиц».
Здание со знаковым названием, которое было когда-то одной из самых высоких построек Европы, в середине XXI века все еще выглядело довольно современно. По замыслу довоенных архитекторов, две башни этого комплекса должны были символизировать две столицы Старой России — при этом башня «Москва», разумеется, была на несколько десятков метров выше «Санкт-Петербурга». Башни «Города столиц» были будто сложены из смещенных относительно друг друга блоков, как в старой игре под названием «дженга». Знали бы архитекторы того времени, что совсем скоро в России и впрямь будет несколько столиц — как минимум три — причем не в переносном, а в самом буквальном смысле…
Пройдя дальше, ребята оказались в просторном Северном вестибюле «Города», где им предстояло найти лестницу башни «Москва». Здесь можно было осмотреться даже без фонариков — стеклянные стены здания пропускали достаточно лунного света, чтобы различать очертания предметов в окружающем пространстве. У вращающихся дверей, которые вели на улицу, стояла еще одна рамка металлоискателя и белел столик — на него в былое время входившие в здание люди нервно складывали свои телефоны и ключи под тяжелыми взглядами охранников. На противоположной стороне вестибюля раскинулась длинная стойка ресепшен.
В вестибюле по команде Ксении ребята рассредоточились, чтобы найти выход на лестничный пролет. Это оказалось не слишком просто — лифтовых холла было целых два, и они находились на открытом месте, а вот лестницей в этом здании пользовались нечасто. Через несколько минут Алексей поднял руку, привлекая внимание друзей — вход на лестницу был найден за неприметной белой дверью.
Семьдесят три этажа вверх. Короткие передышки каждые десять пролетов. Добравшись до семидесятого этажа, Ксения посмотрела на часы и, переводя дыхание, громким шепотом бросила несколько фраз своей команде:
— Все отлично. Мы в графике. На крыше — не больше двадцати минут. К самым краям не подходим. Алекс, побольше фото.
Ребята молча кивнули. Лица у них были серьезные, даже Каспар перестал улыбаться. На лбах у всех троих выступил пот — не только от долгого подъема.
Немного отдышавшись, трое подростков преодолели последние три пролета, отделявшие их от крыши небоскреба, уперлись в металлическую дверь.
Ксения решительно выдохнула — и взялась за ручку.
Замерла.
Из-за двери доносились чьи-то голоса.
Поколебавшись не долее секунды, Ксения сделала своей команде знак рукой и развернулась, готовясь быстро спускаться по ступенькам обратно — но тут дверь распахнулась.
На пороге стоял высокий и тучный молодой человек, с виду лет двадцати, в камуфляжных штанах и заправленной в них зеленой футболке. Маленькие глазки, близко посаженные на грубоватом лице громилы, внимательно рассматривали застывших ребят. В руках у него был пистолет.
Все трое, не сговариваясь, подняли руки вверх, хотя никто их об этом не просил.
— Я же говорил, что там копошится кто-то за дверью, — пробасил громила, непонятно к кому обращаясь. И тут же ткнул пистолетом в сторону ребят. — Вы кто такие?
Ксения посмотрела на незнакомца с вызовом — однако при ответе ее голос все-таки дрогнул:
— Мы с мирными целями. И мы безоружны.
— Тут все с мирными, — пробурчал громила. — Документы у вас есть? Паспорт покажите кто-нибудь.
Ксения медленно опустила руку, достала из кармана свой айди, молча протянула незнакомцу. Маленькие глазки недоверчиво уставились на пластмассовую карточку. Громила брезгливо взял протянутый документ, зажав его между большим и указательным пальцем, поморщился:
— Тьфу, блин. Влад, это деферасты!
Из-за спины громилы появился еще один незнакомец — и стало, наконец, понятно, к кому тот обращается.
Человек, которого громила назвал Владом, выглядел как полная противоположность своего спутника — невысокого роста, в приталенном коричневом пиджаке и светлых брюках, он был похож на старомодного щеголя, застрявшего где-то в начале века. В отличие от громилы, он не хмурился, а широко улыбался, обнажая белоснежные зубы. Бросил взгляд на Ксенин айди, воскликнул:
— Ах, как интересно! Вано, дай-ка взглянуть на эту штуку.
Документ послушно перекочевал из грубых пальцев громилы-Вано в изящные руки щеголя-Влада.
— Красивая пластмассина. — Влад уважительно покачал головой. — На проездной, правда, больше похожа.
Ксения едва слышно фыркнула.
Влад весело взглянул на нее и вдруг резко выпрямился, вытянув руки по швам.
— Товарищи иностранцы! Граждане Российского Социалистического Союза приветствуют вас на крыше небоскреба «Город столиц»! Ура, товарищи!
И продолжил более естественным тоном:
— Ну чего вы встали как вкопанные? Проходите. Сколько вас там? Трое, или еще кто-то прячется? — Попробовал заглянуть на лестницу сквозь дверной проем.
Ксения оглянулась на своих друзей — их руки все еще были подняты вверх, глаза с недоумением смотрели на двоих незнакомцев — затем кивнула на пистолет, который громила, кажется, пока и не думал опускать.
— Ну, конечно же! — картинно спохватился Влад и хлопнул по плечу своего приятеля. — Вано, будь другом, спрячь оружие.
Громила нехотя повернул пистолет дулом вниз. Ребята опустили руки.
Влад сделал короткий прыжок в сторону, чуть склонился и, по-театральному протянув руки в приглашающем жесте, с чувством произнес:
— Прошу! Можете не разуваться.
Аккуратно протиснувшись мимо заслонившего проход громилы, Ксения первой из команды вышла на крышу и невольно пошатнулась от простора, который ее окружил. Над головой было широкое предрассветное небо, совсем рядом торчали вершины соседних башен Сити — и со всех сторон, где обзор не был заслонен, далеко внизу лежала огромная Москва.
— Ну что, будем знакомиться? — Влад приложил руку к груди, чуть наклонил голову. — Меня зовут Владивлад. Знаю-знаю — для ДФР имя не вполне обычное, но не думаю, что нужно объяснять его происхождение, верно? Вы можете называть меня Владом. А мой друг носит гордое имя, продолжающее традиции средневековых русских князей — его зовут Иваном. Для меня — просто Вано, но право на столь фамильярное обращение, боюсь, нужно еще заслужить.
— Рада знакомству, — отрезала Ксения, покосившись на пистолет, болтавшийся в руке у Ивана. — Но… кто вы? Чем вы здесь занимаетесь?
— Ах, как невежливо, — нахмурился Влад. — Разве вы не представитесь в ответ? Я думал, что в ДФР принято улыбаться и жать друг другу руки при знакомстве, разве нет?
— Меня зовут Ксения. Моих друзей — Алексей и Каспар.
— Каспар, серьезно? — вдруг захохотал Иван — оказывается, он тоже умел веселиться. — Ну хоть не Навал.
— Вано, где твои манеры? — укоризненно протянул Влад. — Невежливо смеяться над именами других людей.
Ксения переглянулась со своими друзьями, раздраженно посмотрела на часы.
— Вы куда-то торопитесь? — участливо спросил Влад.
— Нам нужно быть внизу самое позднее, через час. Лучше раньше. Надо попасть в туннель, пока метро не открылось. Но вы не ответили. Чем вы здесь занимаетесь?
— Как это чем? Винишко пьем. — Влад достал из-за спины прозрачную бутылку с красноватой жидкостью. — Будете? Крымское! Хотя… вам, наверное, и восемнадцати-то нет. Но так и быть, мы с Вано никому не расскажем, — и заговорщицки подмигнул.
— Мы не пьем во время экспедиций.
— Экспедиций? Это вы кем, простите, себя возомнили?
Ксения чуть распрямила плечи:
— Мы — сталкеры.
— Чего? — удивился Влад. — Как у Стругацких, что ли?
— Все правильно. Нас несколько десятков человек в Северной Москве. Исследуем демаркационную зону между ДФР и РСС. Составляем схемы и планы, пишем заметки, делаем фотографии, собираем артефакты довоенного времени…
— Воруете, что ли?
— При чем тут воровство? — Ксения поморщилась. — Во-первых, то, что находится в демаркационной зоне, не принадлежит никому. Во-вторых, мы берем только то, что имеет культурную ценность, а не материальную — и храним артефакты внутри сообщества, никому не отдаем и уже тем более не продаем. Мы давно ждали возможности для вылазки в Сити, но она стала возможна только после демилитаризации в этом году. До этого туннель метро, через который мы сюда пробрались, очень жестко охранялся… А как вы здесь оказались?
— Да просто перешли через мост Багратион, — пожал плечами Влад. — Раньше наши, конечно, и мыши не давали проскользнуть через Стену — даже за приличные деньги. Но после того как Сити демилитаризовали, все чуть подрасслабились, и за скромную мзду, переданную через правильного человека, один благородный хранитель границы согласился нас пропустить…
— За взятку, что ли? — наконец вступил в разговор Каспар. — Оу, да у вас все в точности так, как говорят.
— Ой, да ладно, — поморщился Влад. — Что ни день, то у вас кого-нибудь сажают по коррупционной статье, постоянно об этом в новостях говорят.
— Вот в этом и разница — у нас за это судят и сажают в тюрьму, — возразила Ксения. — А пистолет у вас откуда?
— Я в Союзной гвардии служу, — гордо пробасил Иван. — Мне оружие положено. Ну и это… увереннее как-то с ним себя чувствуешь здесь. Все-таки мало ли что. Ладно вон вы, трое малолеток, нагрянули — а если бы кто другой?
— Понятно. И долго вы здесь собираетесь сидеть? Скоро рассветет, и находиться здесь будет опасно — могут ведь заметить с берега.
— О, не волнуйся — мы все уже давно замечены, — спокойно заверил Влад. — Наши глаз не спускают с Сити, но к молодежи на крышах относятся с пониманием — какой от нас вред? Вся набережная на той стороне реки утыкана наблюдательными пунктами. Можем даже пойти помахать им руками — а, что скажете?
И действительно чуть ли не вприпрыжку заспешил к южному краю крыши, комично размахивая руками, будто подавая сигналы кому-то вдали.
Переступив с ноги на ногу, Ксения все-таки пошла за ним. Каспар и Алексей остались в компании устрашающего с виду, но, судя по всему, далеко не самого опасного на свете громилы Вано.
Влад ждал у самого края крыши. Присел на ограждение, галантным жестом пригласил Ксению сесть рядом. Та посмотрела на часы, покачала головой — и все же села.
— А вот скажи мне, дорогая Ксения, почему вы именно эту скромную башню выбрали для своей экспедиции из всех остальных? Вон, какая прелестница расположилась рядом — не помню, как называется, самая высокая во всей Москве. Или вон башня «Федерация», тоже метров на сто выше нас. Только представь себе: сталкеры из Демократической Федерации Россия первыми забрались на башню «Федерация» — символичный акт, разве нет?
— Я думала об этом. Было бы символично, конечно. Но во-первых, банально. Во-вторых, не хотелось удлинять подъем еще примерно на треть — «Федерация» ведь выше. А в-третьих, я придумала кое-что другое. Решила назвать экспедицию «Страна столиц». Так и начну свою будущую заметку об этой вылазке: «Был когда-то “Город столиц” в Москве, а стала вся Россия “Страной столиц”».
— Это, пардон, как?
— Ну в России ведь теперь три столицы — у ДФР в Петербурге, у РСС в Новосибирске, и историческая — разделенная Москва…
— Разумеется, это понятно. Меня удивляет другое. Вот ты говоришь «страна», в единственном числе. Это получается, что вы все-таки и нас, и вас, — Влад показал руками сначала на себя, потом на Ксению, — вы считаете нас… одной страной?
Ксения горько улыбнулась:
— Двадцать лет — слишком маленький срок для большой нации, чтобы считать иначе.
— Двадцать? — Влад продолжал изображать удивление. — Интересно. А когда, по-твоему, произошло разделение?
— Ну, смотря как считать. Война закончилась в 28-м, Стену построили в 30-м…
— В 30-м году просто камешки сложили и ключевой проволокой их обнесли. А Стену построили гораздо раньше. Ее строили тогда, когда вот в этом самом здании люди пили кофе в «Старбаксе» и называли свою страну «Рашкой». Или когда сидели в «Жан-Жаках» и за порцией салата с фуа-гра жаловались друг другу на окружающее их «быдло». Понимаешь, да?
Ксения посмотрела на Влада — и не стала отвечать. Вновь перевела взгляд на город.
Отсюда было хорошо видно, как южная часть Стены мрачно проходит по центру того, что раньше было Кутузовским проспектом, затем в начале Нового Арбата практически сливается с северной Стеной, сужая демаркационную зону, доходит до Кремля — затем вновь вырастает от Красной площади, разрезает район Китай-города, идет вдоль Мясницкой улицы, проспекта Академика Сахарова, обхватывает площадь трех вокзалов…
Ксения с интересом разглядывала Южную Москву — ей в свои шестнадцать лет еще не доводилось побывать ни там, ни где-либо еще на огромной территории, называвшейся Российским Социалистическим Союзом. Под ногами изгибалась Москва-река, вдали красовался огромных размеров стадион «Лужники» — значит, где-то там же рядом должен быть Новодевичий монастырь, но его, к сожалению, совсем не видно отсюда.
— Этот город — самый лучший город на земле… — Ксения начала тихо напевать свою любимую старую песенку.
— Он как будто нарисован мелом на Стене… Хм, не думал, что деферасты — прошу прощения, граждане ДФР, — слушают такое старье.
— «Деферасты» не слушают. Я слушаю. У нас, знаешь ли, поощряется индивидуализм.
— У вас у всех одинаковые айфоны X20 — своеобразное проявление индивидуализма…
— Дело не в айфонах. Просто мы свободны в том, что нам слушать, что говорить, куда ездить… с кем спать, в конце концов. Свобода каждого из нас — это ценность. Мы не «скованные одной цепью», понимаешь? Или у вас за эту песню расстреливают?
— «Наутилус» у нас уважают. Они про советское время пели, а у нас сейчас совсем все другое. Мы такие же наследники совка, как и вы.
Вновь помолчали, глядя на Москву.
— На нашей стороне, кстати, город действительно нарисован на Стене, — нарушила молчание Ксения. — Только не мелом, конечно, а краской. И не весь город, а только самые значимые здания и места. Ребята из Russian Banksy Art сделали — очень круто получилось. Особенно детально прорисовали все то, что осталось на вашей территории — здание бывшего МГУ, усадьбу Кусково, дворец Алексея Михайловича в Коломенском…
Влад слушал внимательно и серьезно — от ироничной улыбки не осталось и следа.
Рассвет тем временем становился все более и более заметным. Город начинал просыпаться — по обе стороны от Стены.
— На чем мы остановились?
— Я не знаю, где еще…
— На этом свете!
— Есть такая же весна…
— Па-пара-пара-пара-па-пара-пара.
— Я, пожалуй, отпущу попутный ветер…
— И останусь навсегда.
Рецензия писателя Наталии Ким:
«Каждая работа автора была для меня небольшим ребусом, который очень увлекательно разбирать, и эта не стала исключением. В качестве эксперимента показала «Страну столиц» своей старшей дочери, чтобы проверить, все ли замеченные мной маркеры работают — и да, все, и даже клип «Браво» мы вспомнили один и тот же — черно-белый…
В тексте хорошо слышно голос рассказчика-наблюдателя, ничто нигде не сбоит, образ повествователя конкретный и выписан уверенной рукой. У автора отличный «слух» и «вкус» к русскому языку, ни описания, ни диалоги у него не вызывают, похоже, никаких особых трудностей. Автор умеет сочинять нетривиальные сюжеты в разных жанрах, обладает мастерством работы с материалом, чужд художественной неправды, в тексте нет натяжек. А что есть — свой узнаваемый слог и стиль.»
Рецензия критика Варвары Глебовой:
«Увлекательный постапокалиптический рассказ. Хорошо передана атмосфера заброшенного небоскреба — пустота, тишина, остатки былого величия. Комплекс Москва-Сити, построенный как сбывшаяся мечта о будущем, оказывается обломком ненужного прошлого. Замечательно мимоходом даны детали этого будущего мира — Стена, описание стеклянных витрин и рамок металлоискателя как забавных устаревших конструкций, пластиковый электронный паспорт, столкновение жителей одного города, но разных государств и разных мировоззрений. Война, ее причины и течение, послевоенный мир не описаны подробно, не разжеваны, но тем не менее вырастают из этих деталей. Такое погружение читателя в реалии иного мира — признак качественного фантастического текста.
Дополнительный интерес создает шифр с именами. Имена должны проиллюстрировать суть разногласий между РСС и ДФР. В ценностях РСС — социалистический строй, древние русские традиции (Иван) и путинская идеология (Владивлад — Владимир Владимирович). В ценностях ДФР, очевидно — демократия и оппозиция («Каспар, серьезно? … Ну хоть не Навал», — Каспаров, Навальный).
Рассказ ставит вопрос о разрушении нации — о том, что оно началось уже сейчас, и о том, чем это чревато. Поначалу идеологические противники, Ксения и Влад, начинают перепалку, судя по всему, обычную для подобных разговоров — о взяточничестве, но она быстро угасает. Главным для обоих оказывается любовь к городу — прекрасному и изуродованному. Причем изуродованному не войной, а Стеной — символом вражды жителей одного города. Замечательным выражением этой любви к потерянному городу является песня группы «Браво», а пронзительно трогательным образом становится город, который «нарисован мелом на стене» — жители тоскуют по утраченной части города и рисуют достопримечательности, к которым теперь нет доступа. И первое, что хочется сделать Ксении, оказавшейся на крыше — посмотреть на Южную часть Москвы, которую она никогда не видела.
Финал воодушевляет: героиня игнорирует график, она замедляется, чтобы понять собеседника, и в результате достаточно романтично встречает рассвет на крыше в «демаркационной зоне». В финале появляется надежда, что люди будущего, любящие город и старые песни, смогут преодолеть стену разногласий.