Дверь не поддавалась, сколько бы Софья ни билась плечом о коричневый дермантин и ни пыталась провернуть ключ. Замок снова заклинило.
— А свет ты кому гореть оставил? — буркнула она в дверь.
Измерив лестничную клетку шагами, сняв жиденькую паутину с перил, наслушавшись безответок, Софья присела. Сначала на корточки, а когда затекли ноги, подобрала полы пальто и уселась прямо на выцветший коврик в полоску. Из рабочей сумки с потертыми ручками торчала папка, а из пакета с пожамканным лого «Пятерочки» выглядывали любопытные картофелины. Одной рукой Софья перебирала связку ключей, а другой сжимала квитанцию за свет.
Хлопнула дверь в подъезд. По лестнице знакомо зашаркало.
— Чего развалилась? Домой не пускают? — Борис заулыбался, пытаясь неочевидным приветствием заставить жену забыть, что она собиралась ругаться. Потянулся к пакету, заглянул внутрь, но Софья ударила его по руке и поймала выкатившуюся из пакета картофелину.
— Где носит тебя? Почти час коврик нагреваю для соседской кошки.
— Мусор выносил. Устал дома сидеть. Прогуляться вышел. Газету принес. — Он подал было ее жене, но передумал — отлупит еще. Поди знай, в каком Софья настроении: боевом или поверженном.
Из газеты высунулся вкладыш.
— Смотри-ка, туры предлагают! Все включено. Египет. Греция. — Борис помахал цветастой брошюркой у самого носа жены. — И мы поедем когда-нибудь! А тут у нас что? Мальдивы! На Мальдивы и поедем! Решено!
— А чо не на Бали?
— Можно и на Бали… — Он протянул ей руку, помогая встать.
— Ты счет за электричество видел? А за воду? Свет кому горит? Еще и коммуналку подняли…
— Я нас, кстати, вычеркнул с листка должников. Замазал черным маркером! — Борис подмигнул.
— Лучше бы ты работу нашел. И замок починил. Сколько раз говорить? Мастера бы вызвал, если сам не можешь, — прошипела Софья.
— Так ведь я… — начал было он, но замолчал. Навалился на дверь, ввернул ключ. — Прошу, — раскланялся, пропуская жену вперед.
Софья подобрала валявшиеся у прихожей носки, поставила ровно мужнины кроссовки. Прошла на тесную кухню. Дверца шкафа встретила ее скрипом.
— Плазму сделай потише, — крикнула она, прибавляя звук на меленьком кухонном телевизоре. — Новостей не слышу.
Надела передник. Тут только заметила раковину, заваленную тарелками, а на столешнице — три чайные кружки с подсохшим пакетиком в каждой.
— Гости были?
— Шутишь, что ли? Какие гости? — проорал Борис в ответ из гостиной.
— А чашек чего три? Из одной и той же не пьется? Из одной тарелки не естся?
— Чего ты такая злая сегодня? С начальницей поскандалила?
Софья перемыла посуду. Вывалила в раковину картофелины, тщательно оттерла каждую. Приготовилась чистить. Открыла шкафчик под раковиной, поджала губы: из ведра торчал пакет. Пакет, распухший от мусора.
Закатав рукава водолазки, некогда черной, а теперь цвета облезлых мышей, Софья взяла ведро двумя руками. Стараясь ничего не выронить, донесла его до гостиной и поставила на журнальный столик, закрыв мужу обзор.
— Издеваешься? Ты же сказал, что выбросил мусор!
— Про этот забыл. — Борис заерзал на диване, пытаясь не пропустить ни гола, ни фола.
— Чем ты вообще весь день занимался? — Софья уперлась руками в бока. — Чем? Посуда не мыта, полы не пылесошены, растения от жажды изнывают. Чем ты занимался? Футбол смотрел? В приставку рубился?
Борис откинулся на спинку дивана.
— Работу я искал. Отправил резюме в двенадцать фирм.
— Целый день ушел на двенадцать кликов?
— В девять контор позвонил.
— И?
— Позвали на собеседование. В понедельник иду.
— Замечательно! Может, стоит готовиться начать?
— Я начал. Статьи читал, советы. Пишут, что внешний вид — залог успеха. Постричься бы мне. И костюм новый купить.
— Костюм тебе? Постричься тебе? Еще чего?
— Ботинки зимние не помешали бы. Завтра минус обещают. У тебя ведь сегодня была зарплата?
— А ничего, что я в парикмахерской полгода не была? Сама стригусь. Сама крашусь. Колготки штопаю. Костюм он захотел! И ботинки! Больше ничего не хочешь? Квитанции оплатить, например?
— Я же вычеркнул нас из списка должников. — Борис развел руками.
Софья принялась изучать потолок, собирая остатки терпения.
— Лампочка перегорела. — Она указала пальцем на люстру и, захватив ведро, вышла.
Пока варилась картошка, Софья щелкала пультом.
— Мечтали о кормильцах, а стали жертвами нахлебников. Сегодня мы поговорим с женщинами, которые не понаслышке знают о мужчинах-паразитах. Встречайте Зинаиду. Муж сидел у нее на шее шестнадцать лет. Устроил себе «все включено» в обычной хрущевке.
Запахло интригами и вареной картошкой. Пропищал таймер.
— Ужин готов, — крикнула Софья.
— А я знаю, чего ты такая злая. — Борис переключил канал. — «Инстаграмов» насмотрелась, да? Модельки на пляжах покоя не дают? Будет и у тебя пляж. Как работу найду, так сразу и поедем. Первая линия. Все включено. На неделю, а то и на две. Ты это, готовиться начинай…
— К чему?
— К чему, к чему? К морям. Чтобы по пляжу не стыдно было дефилировать. У Роналду, видела, жена какая?
Софья встала из-за стола.
— Ты куда?
— Пойду до помойки продефилирую, — сказала она, захватывая мусорный пакет и брошюрку.
— Может, поедим сперва?
Софья махнула рукой.
— Аппетит пропал.
— Пива, может, возьмешь? Если поторопишься, в магазин успеешь.
***
Софья швырнула пакет в контейнер. Звякнули бутылки, взвизгнула лакомившаяся объедками кошка. Взглянув напоследок на фото египетских пирамид, белых домиков Санторини и мальдивских бунгало, таких далеких и недосягаемых, как тело чертовой жены Роналду, Софья замахнулась было брошюркой в черное и вонючее нутро контейнера, но вдруг остановилась. Поднесла листок к самым глазам. Кривые, точно спьяну, цифры, местами смазанные, тянулись от «трех ночей в Санкт-Петербурге» к «пансионатам Подмосковья».
Картинки закружились у Софьи в голове, как первый снег в подсветке фонаря. Думала, он в пивнушке пропадал с друзьями своими никчемными, а он-то! Он-то! Домой ее, небось, привел! И чаем из кружки напоил! Специально из ее кружки, из Софьиной!
Чем дольше стояла она, дрожа от холода, тем мрачнее картины рисовало воображение. И тем большей дурой Софья чувствовала себя — этакой Зинаидой из репортажа, которая вместо того, чтобы каждое лето ездить на моря, кормила нахлебника и развлекала его, точно аниматорша из пятизвездочного отеля — шестнадцать лет без аплодисментов и чаевых.
— Хватит с меня! — Софья позволила слезе дотечь до самого подбородка и только потом смахнула ее рукавом. — Завтра же и улечу!
На лестничной клетке она принялась набирать цифры. Одну за другой, медленно, будто вынося мужу приговор — на выселение из затянувшегося на семь месяцев ол инклюзива.
За дверью смеялись. Смеялся Борис. Смеялся над ней. Над кем же еще?
Софья нажала на зеленый кружок. Включила громкую связь, чтобы не отвертелся. Резко потянула за ручку.
Гудки потонули в хохоте. Хохот смолк в противной мелодии.
— Секунду. — Небритый мужик подал отвертку Борису. — Видать, еще у кого дверь заклинило.
— Пиво где? — спросил тот одними губами, тыча пальцем то на мужика, то на дверь.
— Слушаю, — ответил слесарь в трубку.
— Слушаю, — повторил за ним Софьин айфон.