Больше всего я не люблю слякоть. Это самое мерзкое время года — земля ещё не остыла, и падающий на неё снег тает.
Превращаясь в жижу…
Ну вот что бы ты ни надел на ноги — все равно будешь насквозь!
Брр…
В это время появляется ощущение, что солнце улетает куда-то в другие звёздные системы греть другие планеты. А на Земле наступает апокалипсис. Одно только и радует — Новый год.
Вообще, по моему убеждению, зима делится на два отрезка — доновогодний, то есть подготовительный, предпраздничный, и посленовогодний — застывший, стылый, но в предощущении весны. Будь моя воля, я бы зимой сделал только ну в лучшем случае месяц — пару недель на покупку мандаринов и подарков и ещё две — на доедание салатов. Этого вполне достаточно.
Но декабрь, как его ни отталкивай и ни отпихивай, все равно пришёл. Уже по традиции улицы окрасились в один-единственный оттенок — серый. Странно, но в это время года и люди тоже выбирают для одежды в основном цвета неяркие, немаркие. Возможно, чтобы слиться с этим всеобщим настроением затухания, стать незаметнее.
Но с наступлением предновогодних праздников мир вдруг расцвечивается яркими огнями, сверкающими оттенками радуги и, как ни верти, дыхание Нового года своё дело делает.
И в этом году не сильно жадный мэр разукрасил улицы гирляндами и картонными снеговиками, а магазины завалили свои полки мандаринами. На центральной городской площади появилась огромная ёлка, на звезду в макушке которой указывает зажатой в руке фуражкой памятник Ленину.
Все по отработанному плану из года в год.
Только у меня одного все наперекосяк — я до сих пор не определился, с кем-таки буду праздновать. Конечно, можно было бы поехать к бывшей жене, но как-то неудобно, что ли: там у неё её родители, жених, может, новый. А тут я… Ведь как говорят: Новый год — новые надежды. А эта формула исключает старого и тем более бывшего мужа…
Но про Новый год ещё говорят, что этот праздник — семейный. Точно! Поеду к маме. Тем более, для этого есть несколько причин. Самая главная — последний раз я с ней отмечал Новый год лет тридцать назад, ещё до армии. Во-вторых, у неё новый муж и познакомиться бы надо. Ну а в-третьих, она, наверное, очень такому сюрпризу обрадуется.
С этим ощущением умиротворения от того, что наконец определился и успел принять решение буквально за день до праздника, 31 декабря отправился за подарками…
Не знаю, как вы, но даже став относительно взрослым человеком, я по-прежнему не понимаю: почему весь мир дарит друг другу подарки на Рождество, но в нашей стране это принято делать на Новый год? Может, потому что к «нашему» Рождеству у граждан уже денег не остаётся… Как-то с опозданием в пару недель оно у нас наступает…
Хотя да, к нам пока доедешь…
По этой-то слякоти…
До ЦУМа час добирался. А там — народищу! Только зашёл в магазин, и тут меня кто-то по плечу сзади стучит.
— Мужчина! Мужчина, вы где эту шапочку покупали? — Совсем незнакомая молодая девушка в кроличьей шубе пальцем в перчатке мне в голову тычет.
Я даже растерялся, но на всякий случай рукой за разноцветный в полоску с помпоном головной убор взялся.
— В Узбекистане, — отвечаю.
— На Карпинского? — продолжает допытываться «кроличья шуба».
— Нет, на себя, — пытаюсь пошутить.
— Оч смешно, — и ушла. Ни улыбки, ни благодарности тебе.
Ну да, новогоднее настроение, как правило, потом приходит. А вначале надо еды купить, салатов сделать, рассчитать, чтобы и на подарки деньги остались. А ещё — наряд выбрать. Ох, голова кругом… Поэтому и пьют наши люди за новогодним столом — с устатка, мол, что все сделать успели, сварили, нарезали, накрыли.
Не знаю, какой юморист придумал, что во время боя курантов надо успеть написать на бумажке желание, потом её сжечь, затем высыпать пепел в бокал с шампанским и все это ещё и выпить, но этот алгоритм как ничто другое олицетворяет нашу привычку жить в предпраздничном цейтноте. И ведь успеваем! И не по одному разу!
Удивительно…
На втором этаже в отделе женской одежды нашёл-таки, что запланировал купить заранее: большой пуховый платок. Ох, какая же это красота. Вот за что надо Нобелевскую премию давать — за изобретение таких вот нужных вещей. Я бы ещё и за изобретение кваса премию дал. Но это так, к слову.
Материному сожителю решил зажигалку хорошую купить — вещь для курящего человека нужная. Только вот не знаю — курит он или нет. Если нет, себе подарок оставлю. Поэтому выбирал зажигалку как для себя…
На первом этаже полтыщи потратил на красивые упаковки подарков с ленточками — праздник всё-таки. И вот настроение повысилось, радость появилась. От предощущения счастья дарения. Независимо от возраста и повода, подарки все любят. Но дарить их не менее приятно.
От ЦУМа до дома прогульнуться пешком решил. В городе всё-таки праздничной иллюминацией больше других центральные улицы украшают — лицо как-никак. Это как та самая пэтэушница — глазки подвела, губки красненькой помадой намазала — и красивая. Вроде. Но это снаружи. А там, под пальтишком, гамаши и платок крест-накрест, в них заправленный. Товар лицом, как говорится.
На центральной улице и жижи меньше. По той же причине.
Иду, витрины рассматриваю, пакет с рисунком Деда Мороза, в котором подарки, бережно, не размахивая, несу. Я и в детстве-то в новогодние чудеса не верил, а уж теперь и подавно. Говорят, что малыши способны что-то такое видеть, чего взрослому человеку видеть не дано. Например, домовых или тех же фей всяких вместе с Дедом Морозом. Не верю! Потому что сам малышом был, но ничего такого не припомню.
Хотя…
В общем, поэтому и к атрибутике новогодней отношусь, мягко говоря, с сомнением. А ряженых в нарядные махровые халаты Дедов Морозов всерьёз вообще не воспринимаю. Халтурщики и пьяницы. Вспомнил я про новогоднего волшебника, потому что навстречу целая колонна из них состоящая попалась — идут по улице, колокольчиками и рюмочками — уже тайком — звенят. Во главе процессии — самый нетрезвый — «йохохо» кричит. Какой леший меня дёрнул его поправить, не знаю.
— Уважаемый, — говорю, — «йохохо» кричат Санты, а не Морозы. Не вводите народ в заблуждение…
— А хохо не хохо? — поинтересовался в ответ Дед.
— Не хохо, — отвечаю.
Да уж, не хватало, чтобы мне стая пьяных Дедов Морозов под Новый год наваляла. Вздохнул и собрался было дальше идти, но тут от их шеренги отделился один Дед и ко мне бежит. Думаю, все, нарвался. А он подбежал, обнял и давай по плечам хлопать.
— Здорово! Братец! Чего глаза вытаращил, не узнал, что ли? — спрашивает весело.
Я уже внимательно в лицо под гримом посмотрел.
— Неа, — головой мотаю, — что-то не опознаю никак…
— Ха-ха-ха, — залился веселым смехом Мороз, — вот память! Ты мне в прошлом году лыжи по объявлению продал! Вспомнил?
И с искренней такой надеждой мне в глаза заглядывает.
— Аааа, — сделал вид, что вспоминаю, пытаясь радость встречи улыбкой показать, — точно, вспомнил!
Да какой там… Я лыжи на продажу ещё в августе прошлого года выставил — мне без надобности, а выкидывать жалко. Да и палок у меня к ним не было. Естественно, что летом лыжи мало кому нужны. Но, помнится, прибежал один чудик в возрасте. В лыжном костюме… С лыжными палками и в специальных ботинках под крепления… Все под размер подогнал и, не торгуясь, купил хлам. В лицо, конечно, я его не запомнил.
Думаю, теперь выговаривать мне будет.
— Спасибо тебе, братец! Выручил ты меня тогда. Я на север уезжал, и мне лыжи позарез нужны были, а кто их летом продавать-то станет. Хорошо, что такие вот чудаки, как ты, есть! Ну, бывай!
Ещё раз хлопнул меня по плечу и побежал «собратьев» догонять.
— С наступающим Новым годом… — донеслось уже издалека.
Вот как. Это, значит, я чудак. Нда… Но всё-таки улыбнулся. И дальше пошёл, по сторонам посматривая…
Знаете, а ведь улыбка — это некий символ сакральный. Все, кто улыбается, в ответ тепло получают. В виде душевного расположения или той же улыбки. Поэтому и дворнику, который проход к моей улице, опираясь на огромную деревянную лопату, охранял, я под воздействием настроения тоже улыбнулся.
— Чего щеришься? — Дворник смерил меня внимательным взглядом. — Новый год ещё не наступил, а уже наклюкаться успел…
И потом как-то по-доброму, завидуя:
— Везуучий… Но ты, земляк, обойди вон там, — рукой на ряды гаражей махнул, — хрен его знает, когда эти сосульки посшибают…
Вон оно что. Голову поднял, смотрю, и правда — на козырьке крыши шебуршат лопатами. Ну что же, дело нужное. Развернулся и через дорогу, по слякоти, на противоположную сторону улицы, к гаражам пошёл — по-другому к дому не попасть никак.
А между гаражей тропу с прошлой зимы, наверное, от снега никто не чистил — по колено. Хотя следы уже были — видно, не меня первого дворник развернул.
Иду, в уме речь поздравительную новогоднюю складываю. Так, мол, и так, поздравляю, мама и папа или как там назвать-то его лучше. Желаю счастья в личной жизни и гладкой семейной дороги…
— Огиии… — вдруг откуда-то послышался странный отголосок моих мыслей. Остановился. Прислушался. И снова, но уже громче:
— Огиии…
Всё, думаю, вот она, конечная станция. Приехали… Голоса слышать начал. И тут буквально из ворот ближнего ко мне гаража, к которому как раз узкая полоска отпечатков ног вела, отчётливо раздался женский голос:
— Помоогиии…
Я в сугроб с размаха, естественно, на помощь прыгнул.
— Кто здесь? — кричу. — Вам помощь нужна? Чего случилось-то?
Женский голос как бы из глубины, как в трехлитровую банку, отвечает:
— В по…реб за огу…цами, …иху мать, залезла, люк захло…нулся, с…ка. Сижу, б…дь, два ч…са уже…
Вот, оказывается, как бывает.
Калитка в больших воротах гаража открытой оказалась, поддалась легко. Машины внутри, кстати, не было. Голос из-под квадратной крышки погреба в углу пояснил, словно мысли прочитав:
— Машину муж, кобель, при разводе забрал — пусть ездит, расшибется, может. — В этот раз все слова отчётливо получились.
Пока я ручку на люке искал, голос поторопил:
— Чего чешешься-то?! Заснул там, что ли?
— Сейчас, сейчас уже, — ответил, ощущая себя бурундуком Чипом из мультфильма.
Наконец, ручка в виде набалдашника из оргстекла нашлась — неожиданно с краю оказалась. Только после двух минут борьбы с ней понял, что для того, чтобы люк открыть, ручку повернуть на 180 градусов надо. Механизм хитрый, стало быть.
Из темноты на меня, подсвеченное гаражным полумраком, очень милое женское лицо смотрело. Как показалось, с благодарностью и даже надеждой.
— Ну, чего вылупился? — опустило лицо меня на землю. — Руку дай скорее! Продрогла здесь совсем…
Вот тебе и спасибо, бурундук. Но руку-таки вниз опустил.
— На, держись крепче, вытяну сейчас.
— На кой чёрт меня вытягивать-то? Я что, безногая, что ли? — и банку с огурцами мне в ладонь сует. — Вынимай вот. Только смотри, чтобы аккуратно!
Так четыре банки солений всяких мне и передала.
— У вас свадьба, что ли, намечается? — спрашиваю. — Еды столько…
— Сразу видно, бобылем живёшь, — определила меня появившаяся из погреба женщина. Лет ей на вид примерно к сорока, роста небольшого. И лицо на самом деле оказалось приятным. — Новогодние праздники-то вон какие длинные, гостей может много прийти. А что им есть, не с собой же нести! Наготовлю салатов, да и так — на закуску пойдёт, если кому надо будет.
В общем, нагрузила она меня, добровольного, выходит, помощника, овощными заготовками, гараж закрыла амбарным замком, и вместе мы в путь тронулись. Оказалось, что через дом от меня живёт, соседка, считай. По дороге про себя рассказала.
— Я-то уже два года как в разводе, одна всё… Дочь, правда, есть. Но она уже взрослая, живёт там с одним. Вроде ничего, получается. Ну и хорошо, что так — может, хоть ей в жизни повезёт…
Сама Светлана — по ходу пути представилась — в магазине администратором работает с шести до десяти — времени не то, что на личную жизнь не хватает, на жизнь вообще его нет. Так что-то, урывками.
— И встречи-то любые — как перекур — будто сама у себя минуты краду, — говорит. — Вот и не получается ничего. И ни с кем… Сейчас наготовлю всякого разного, стол накрою, президента включу и ждать буду — может, хоть сегодня придёт кто…
Ох, несчастная, думаю. Одиночество ведь снизу, под самый корень точит, даже большие деревья, бывает, падают.
А что, я-то лучше, что ли? Сам же ведь такой! Тоже один всё. Только я привык, наверное, уже к этому. Вот и не переживаю так. Зачерствел. Как горбушка хлебная.
— Сам-то, поди, в компании отмечать будешь? — спрашивает.
— Нет, к матери поеду. Не был давно… — зачем-то добавил. Будто оправдался.
— Ну а что! — вдруг воскликнула так, что я руки, в которых банки нес, чуть не расцепил. — Приходи! Вдвоём веселее будет!
И затараторила, словно отказ услышать боясь:
— Готовлю вкусно, еды много, даже коньяка бутылка есть, если хочешь, курица в духовке будет, холодец с чесноком, у меня хоть ёлки нет, но я ветки хвойные в вазу поставила и украсила шарами с гирляндой…
И посмотрела грустно так, с надеждой…
— Придёшь?..
Мы уже у её двери на втором этаже в подъезде были. Прежде чем ответить, я солёности на пол поставил. Снова улыбнулся.
— Приду, — говорю, — жди…
И тут меня как молнией насквозь пронзило — пакет-то с подарками в гараже Светланином оставил. Она моё лицо изменившееся увидела, спрашивает:
— Чего это с тобой? Как призрака увидел…
— Ё-моё, — говорю, — я же к тебе с пакетом в гараж зашёл, а там подарки для мамы и мужа её. Которого никогда не видел…
— Ох, нашёл о чем переживать, — выдохнула Света, — иди домой, готовься. А вечером придёшь, твои подарки тебя здесь уже ждать будут — я попозже в гараж ещё пойду, возьму твой пакет, не переживай.
И, видя мои сомнения, добавила:
— А к маме твоей первого января сходим… Вместе, если хочешь…
И так тепло почему-то на сердце стало — давно за меня решения никто не принимал. Приятно это — снова мальчишкой стать. Покраснел даже от удовольствия…
Головой кивнул — что-то сказать комок в горле помешал — посмотрел в её глаза растаявшие и вниз, на улицу пошёл.
Иду, свежему морозному воздуху радуюсь — ну ведь бывает так, чтобы ну прямо все, как пасьянс, сложилось! Может, это и есть то самое новогоднее чудо?
Уже к своему подъезду с этими мечтаньями в голове подошёл и только в последнюю секунду крик того самого дворника услышал. Правда, так и не понял — о чём…
…Очнулся я в темноте. Голова по ощущениям была на тысячи частей расколота, боль адская. А тут ещё и дверь распахнулась, светом в глаза ударив — силуэт в белом халате вошёл.
— Ааа, очухался… — сказал силуэт девичьим тоненьким голоском. — Вот так вот ворон-то считать! Это вам повезло ещё, что так отделались, сотрясение всего. Некоторых вон… Ааа, чего уж, в рубашке вы родились…
Оказалось, что это медсестра. Говорит, что на меня сосулька с крыши упала, без переломов обошлось, но недельку полежать все равно придётся.
— И кстати, — уже выходя, — через десять минут Новый год. Так что с праздником вас, сосулечный!..
Господи, и такая грусть на меня навалилась, слёзы от жалости к себе на глаза навернулись — и ведь познакомился только, и к маме с её мужем поехать решился наконец… Обидно-то как!
И тут, бац! — снежок в окно врезался. Белый отпечаток от него на меня одним глазом через стекло смотрит, не мигая. И я застыл, не пойму — чего это происходит.
Бац! — ещё один снежок вторым уже глазом к окну прилип…
Батеньки мои, да ведь это в окно кто-то кидается!
Встал с кровати, пошатнулся, но удержался, два шага сделал, на подоконник облокотился и глазам своим не верю: внизу мама, Светлана, тот чудик Дед Мороз, который у меня лыжи летом купил, и даже девушка в кроличьей шубе, которая моей шапкой в ЦУМе интересовалась, стоят. И руками все мне машут!
Дед Мороз меня в окне увидел, вперёд вышел и скомандовал:
— Три, четыре!
— С Новым годом! С Новым годом… — хором закричали мне все присутствующие.
Я окно открыл, плачу, как маленький, носом хлюпаю.
— Вы как же здесь? Все-то?..
Мама первая ответила, мой пуховый платок на своих плечах поправляя:
— Это Светочка всё организовала! Она как тебя не дождалась, к тебе сама пошла — твои подарки нам с Витей вернуть, — и на Деда Мороза показывает, — вот и узнала, что с тобой случилось… Потом через участкового нас нашла!
— Вот и правда — чудак! — подхватил Дед Мороз Витя. — Под Новый год ведь угораздило!
И зажигалкой моей, как на рок-концерте, вверх светит.
— Спасибо тебе! — кричит. — Давно о такой мечтал, в походах вещь незаменимая…
А я на Светлану смотрю, ей спасибо сказать хочу. Но она меня опять опередила:
— Долго не стой на холоде! Слышишь? Простудишься! А ко мне вон дочка приехала, — и на ту самую девушку в кроличьей шубе показывает, — так что не переживай, мне не очень грустно будет. А там и ты поправишься, всё наладится…
Так и есть — всё наладится. Всё и у всех. Это ведь тоже предновогодняя традиция — счастливым быть…