Если гуглить список самых одиноких профессий в мире, поисковик выдаст стандартный набор: программист, лесник, ремесленник, творец, фрилансер… Профессии для интровертов и мизантропов, шизоидов и параноиков. Всех тех, кто считает себя лучше или, наоборот, гораздо хуже других. Для людей, которые отрицают в себе общечеловеческое. В сущности, для большинства.
Ни в одном из этих списков вы не найдёте профессии архитектурного или интерьерного фотографа. Хотя он, конечно, и ремесленник, и творец, и фрилансер… Но вглядитесь в это лицо: с опущенными уголками рта и с одним зажмуренным глазом. В моё лицо.
В 2020 году я начала снимать здания. Десятки, сотни… Сначала неохотно, потом с любопытством и наконец с каким-то первобытным азартом охотника. Вот он, мой город, моя Москва посткарантинная. С её БЦ, бизнес-парками, административными зданиями, жилыми домами и нежилыми развалюхами. С её культурным наследием и бескультурной пошлостью. Каждый раз со звуком затвора я присваивала себе новое здание. Щёлк! — и величественный фасад с колоннами в моей копилке. Щёлк! — и очередной небоскрёб, так и не доскрёбшийся до неба, там же. Моё пространство расширялось в строгой арифметической прогрессии. Так постепенно, щелчок за щелчком, внутри меня вырос целый город. Столица России, отражённая в зеркале цифровой камеры.
Если бы Бог сочинял Вселенную Абсурда, где люди раскрывают зонт, когда приходят в гости, где носят бюстгальтеры на голове, чтобы защититься от УФ-излучения, где одинокие коты заводят десятки старушек, где на войну отправляют только детей в возрасте до двенадцати лет, где, где, где… В общем, если бы Бог сочинял такую Вселенную, в ней обязательно был бы человек, который целыми днями шатается по улицам города и фотографирует здания, не имеющие ровно никакой художественной ценности. Фотографирует, хочу заметить, весьма старательно, подыскивая ракурсы и следя за геометрией. Без всякой цели.
В некоторых районах я чувствовала себя с камерой на шее как дома. Хипстерские ульи: Винзавод, ARTplay, Дизайн-завод Flacon — принимали меня с распростёртыми объятьями. Мне удавалось затеряться среди фотографов, проводящих фотосессии на фоне граффити. Всем было на меня наплевать, как и мне на них.
Но в основном приходилось иметь дело с объектами, сурово отгороженными от реальности. На Гоголевском бульваре и на Погодинской улице я залезала на забор, чтобы урвать-таки нужную картинку. Рядом с Кадашёвской набережной спускалась в овраг, чтобы снять здание сквозь прутья ограждения. В районе Курской пряталась от охранника за мусорными баками, после чего бежала от него вдоль объекта, поливая на ходу очередной бизнес-центр пулемётной очередью снимков. Я научилась маскироваться, фотографировать исподтишка и выполнять свой долг в экстремальных условиях словесной перепалки со стапятидесятикилограммовым верзилой.
Забавный диалог однажды произошёл у меня с охранником на Пречистенской набережной:
— С какой целью фотографируете?
— Просто так.
— Но у всего должна быть какая-то цель.
— Даже у творчества?
— Хм, не знаю… А фотографировать вход в охраняемый объект — это творчество?
— Ну конечно! — смотрю на него осуждающе.
— Тогда извините, — задумчиво опускает глаза.
На подобной работе осознаешь, сколько же вокруг нас заборов и замков. Как будто важность большого города заключается в количестве вмещающихся в него тупиков и сложности лабиринтов. А чоповцы только и мечтают встать у тебя на пути, несмотря на полную законность фотосъёмки на улице. Их не волнуют ни твои права, ни то, что съёмка осуществляется в интересах владельца недвижимости, что это дополнительная, бесплатная реклама для его же бизнеса… Действуют исключительно по бумажке, подчиняются субординации, на переговоры не идут. Реализуют на все сто свой маленький клочочек власти.
…Обычно люди выходят из дома на улицу, чтобы добраться из точки А в точку Б, а затем снова в точку А. В моём же маршруте ежедневно разворачивался целый алфавит. Им можно было писать любовные письма или философские трактаты. Я слилась с городом, как бездомные, вросшие в индустриальный пейзаж. Как жёлтые курьеры Яндекс.Еды и зелёные посыльные Delivery Club, ставшие постоянным рефреном городских прогулок. Мой дом был на улице, как в детстве, когда ты гулял во дворе всё свободное время с редкими перерывами на завтрак, обед, ужин и сон. Трудоголизм профессионального фланёра.
Такой образ жизни развивает поэтическое мировосприятие. В детстве все мы поэты. Все поэты в какой-то мере дети. Одиночество и беспрестанное мелькание новых картинок перед глазами, раньше не хоженые маршруты и большое количество кислорода способствовали созданию новых нейронных связей в мозге. Должно быть, все курьеры пишут стихи или поэтическую прозу. Идеальная работа для тех, кому врачи прописывают длительные прогулки, лучший в мире антидепрессант.