Дверь скрипнула и нерешительно приоткрылась.
— Антон Иванович, вызывали?
— Федя, что это за дела?! До Нового года всего ничего, а план ещё не готов! Ты ангел-хранитель или ангел-резину-тянутель? Рассказывай план — и смотри, чтоб не как в прошлый раз.
— Антон Иванович, ну я же тогда не со зла! Нам на курсах хранителей сто раз повторили, что знаки и намёки — вещь сложная и тонкая. И что подопечных желательно направлять деликатно, немножко исподволь…
— Федя! Чтобы напомнить человеку о таланте создавать красоту своими руками, не надо подкидывать ему в почтовый ящик листовку про курсы чечётки только на том основании, что они проходят в одном здании с занятиями на гончарном круге! Чего тогда просто было не кинуть хотя бы рекламку про гончарный круг? А с собакой ты что учудил? Федь, если ты хочешь напомнить ей о том, что она прирожденный учитель, то подослать милого спаниеля по имени Макар — это вообще неочевидный шаг!
— Да, но Макар — это почти как Макаренко. Собак дрессируют — это тоже воспитание…
— Федь, да хоть тигр по имени Монтессори. Их вот тоже дрессируют. Но человеку должно быть понятно, что ты пытаешься ему сказать. Соберись! Ты ж понимаешь, тридцать первое пропустил, окно действия и скачок веры в волшебство профукал — и жди теперь следующего через год. Ещё раз ты вот так опростоволосишься, и я тебя в подъездные духи разжалую, понял? И следи потом, чтобы мальчишки на стенах чего попало не писали. Всё! Шуруй, придумывай, как её понастойчивей подтолкнуть! Тоже мне, деликатный выискался.
***
В комнате было тепло и пахло хвоей. На подоконнике стояла небольшая ёлочка без украшений, рядом лежали неоткрытые коробки с гирляндами.
«Кабы не было зимы в городах и сёлах, — играло из динамика, — никогда б не знали мы этих дней весёлых!»
— Ага, очень весёлых. Прям обвеселилась вся…
— Чего? Надь, громче говори, я тебя не слышу, — прокричала телефонная трубка. — Сёма тут по дому носится и орёт, опять куда-то своего слона задевал.
— Да это я не тебе. Включила вот новогоднюю музыку, атмосферу создать пытаюсь. А то Новый год через пару дней, а дом еще не украшен, сил просто никаких нет. Запись перед праздниками полная, все успеть хотят к курантам красивыми быть. Опять сегодня эта фуфыра в шубе приходила. Опоздала на полчаса на дизайн ногтей — и на меня же наезжает! Сервис ей, видишь ли, ниже плинтуса!
— Слушай, ну а чего ты не уйдешь оттуда, наконец? Тоже мне, работа мечты, администратор в маникюрном салоне. Ты же её ненавидишь! Кому это надо всё?
— Марин, ну вот у тебя всё просто — не нравится, встала и ушла, да? Тут, конечно, радости мало, зато зарплата регулярная.
— Надь, а ты вообще себя на практике нашей помнишь? Какая бегала сияющая и стрекотала без умолку «Мы с детьми то, мы с детьми сё»… А сейчас что?
— Ну так это только практика была, у них же ставки на меня не нашлось.
— А ты потом много искала? А то я слышу регулярно, как тебя твоя работа достала, а вот действий что-то никаких не вижу. Кстати! Я тут слышала, что Ленка прошла повышение квалификации на менеджера в образовании и открыла что-то вроде детского центра творчества. Там всё, что хочешь, от очумелых ручек до драмкружка. Может, туда? Это же прям твоё! Придумывать всё красиво, руками делать, с детьми возиться. Давай, напиши Ленке, вдруг выгорит!
— Да неудобно. Мы с ней не виделись лет, наверное, пять. Я так не могу.
— А я про твоих фуфыр уже слушать не могу! Бросай ты это! Всё, я ускакала, а то в магазине уже начинаются гладиаторские бои за ингредиенты для оливье. На связи!
— Давай, обнимаю, удачи в битве за горошек!
***
Дверь кабинета распахнулась, и влетел сияющий Федя.
— Антон Иваныч! Всё придумал. Всё сделал. Всё в лучшем виде! Вот отчёт. — Он протянул папку с фотографиями.
Антон Иванович открыл папку, взглянул на снимки и схватился за голову.
— Федя! Едришки-шишки! Это что?!
— Так, а что? Вы же сами сказали, исподволь — плохо, должно быть понятно, что я хочу сказать. А тут всё сразу понятно…
***
Надя завязывала на ёлочке последний бант. Теперь ветки были густо украшены ярко-рыжими кружочками высушенных апельсинов и перетянутыми бечевкой палочками корицы. Рядом лежали ёжики мандаринов, фигурно утыканных головками гвоздики.
Тепло и пряно пахло глинтвейном из кружки. «Потолок ледяной, дверь скрипучая…» — залихватски гремело из колонки.
«Ну, вот теперь другое дело», — удовлетворенно подумала Надя, взяла кружку двумя руками и, побаюкав в ладонях её горячие керамические бока, сделала большой глоток. За окном бодро кружился в такт музыке снег, выбеливая улицу. Надя, посмеиваясь, понаблюдала за детьми, играющими под окном в снежки, а потом перевела взгляд выше — и замерла.
Поморгала.
Поставила кружку.
Сходила умыться холодной водой.
Вернулась. Посмотрела еще раз.
Потом вытащила из кармана телефон, сделала глубокий вдох и начала писать сообщение: «Лен, привет, давно не виделись…»
За окном через всю улицу был натянут рекламный баннер детской творческой студии «Пластилиновая ворона». А под ним висела гигантская красная растяжка с ослепительно белой надписью: «НАДЯ, НЕ БУДЬ ДУРОЙ! ЖИЗНЬ-ТО КОРОТКАЯ!»