В тот год Мира особенно сильно нуждалась в чуде. Каждый месяц сыпался на неё без пощады и промаха. К декабрю уже придавило так, что ни выдохнуть, ни вдохнуть. А тут ещё этот дурацкий, дурацкий кролик.
С чудесами у Миры не складывалось класса с восьмого. С того дня, когда богоподобный и непререкаемый авторитет, русичка Елена Евгеньевна, припечатала её робкий стихотворный порыв своим железобетонным: «Акуловская, и так звёзд с неба не хватаешь, лучше бы почитала классиков». С тех пор к стихам, классикам и Елене Евгеньевне Мира потеряла и уважение, и интерес. Но каждый раз, когда сердце разгонялось галопом, а в горле пересыхало от острой жажды что-то заполучить, Мира сглатывала горький желчный привкус и проходила мимо. Потому что ну куда тебе, Акуловская?
Когда пришло время выбирать вуз, Мира ткнула пальцем в такой, чтобы не поступить можно было, разве не явившись на экзамены, и то оставались варианты. Дура — констатировал папа. Папа был востребованный врач и превосходный диагност, поэтому спорить с ним никто не решился. Мирина жизнь покатилась и понеслась не совсем так, как когда-то мечталось, и к тридцати шести в её анамнезе значился развалившийся брак, любимая, но мало кому нужная по нынешним временам работа и дочь-подросток с соответственным возрасту характером дикого кактуса. В довесок: шесть лишних килограммов, заброшенный аккаунт в Тиндере, кредит за машину и вонючий карликовый кролик Васька. Дочь выпросила его года три назад, а он, скотина, вымахал в полноразмерного Василия и по ночам истерически скакал по своей клетке, громыхая на всю квартиру. В октябре он окончательно осточертел дочке и переехал в Мирину комнату. Мира совсем перестала нормально дышать. Аллергия — постановил по телефону постаревший, но такой же занятой папа. Упрямо промучившись с антигистаминными остаток осени (мы же вроде в ответе за тех, кого), к декабрю Мира сдалась. Старательно измерив габаритные размеры и длину ушей, выложила объявление о продаже милого, пушистого и невероятно обаятельного питомца, символ наступающего года, будет радовать вас и ваших детишек. В добрые руки. Срочно. Клетка и наполнитель в подарок. И тишина. Ни одного, даже самого глупого вопроса по объявлению. Оно и понятно, кому сейчас понадобится обаятельный кролик средних лет?
За пару недель до Нового года, где-то между истерической закупкой подарков для учителей (о чем она думала, вписываясь в родительский комитет?) и сдачей неизбежной годовой отчётности, Мире написали про кролика. Сколько и чем кормить? Есть ли нюансы? Может ли Мира сама привезти его по нужному адресу? Договорились на субботу. Новая Васькина хозяйка, сотрудница какого-то там факультета, просила встретиться у её работы. У входа в Главное здание МГУ, в 12:00.
Закутав клетку в старый верблюжий плед, Мира топталась у подножья высотки, не решаясь ступить на лестницу и гадая, нужный ли это вход. Ещё издалека исполинское здание заворожило. Ритмичный, расходящийся вширь объём, дерзко тычущий в небо шпиль с бликующей на солнце звездой, и все эти статуи, и гигантские колонны, и тягучая лестница — всё горделиво указывало на муравьиный масштаб её, Мириной жизни. Хотелось поскорее распрощаться с кроликом и уйти. Скоро к Мире выпорхнула женщина, нет, скорее, тётушка в сером пуховике и смешной длинной полосатой шапке с помпоном. Как у эльфа — пронеслось в голове и тут же выветрилось. Спешно познакомившись с Василием (не застудить бы), новая хозяйка рассыпалась в благодарностях и взяла клетку, явно ожидая, что Мира будет прощаться с бывшим питомцем. Пришлось потрепать кроля по пушистой башке и прошептать в морду что-то бессвязно-ласковое, главное, не принюхиваться. Новая хозяйка с Василием наперевес уже перебирала ступеньки в сторону хранящих тепло и неведомые знания дверей, как в метре от Миры что-то гулко свалилось. Мира вскрикнула и отскочила. Женщина обернулась и засеменила по лестнице обратно. Что за хрень? На снегу валялся кусок стекла размером со спичечный коробок. Подобрав стекляшку, Мира повертела в её руках. Гладкая, холодная, одна сторона как бы прозрачная, золотая, другая — будто покрыта тонкой плёнкой. Пробежалась глазами по окнам снизу вверх, пока взгляд не упёрся в шпиль со звездой. Золотой, разумеется.
— Ой, всё в порядке? — лепетала тётушка. — Вы так закричали.
— Да вот, стекляшка откуда-то, — сказала Мира, всё ещё задрав голову наверх.
— Вы знаете, это очень странно. Вы правильно смотрите, это со шпиля куски валятся. Только обычно всё сыпется на площадку двадцать девятого этажа, там выступ такой, типа террасы. У нас там, знаете, музей Землеведения. Я-то, собственно, на геофаке работаю. А девочки из музея подбирают все эти стекляшки, хранят. Но до земли-то, это ж далеко слишком.
— Ветром снесло, наверное.
— Хорошо, рядом грохнулось, не прибило. Вы такая везучая! — Она что-то ещё говорила, говорила, совершенно забыв, что может застудить Василия. Мира не слушала. У неё в руках было настоящее, гладкое и согретое в ладони чудо: кусочек упавшей с неба звезды. Ты гляди, поймала, Акуловская. И дышать, кажется, стало чуточку легче.