«Это был худший Новый год за всю мою жизнь», — думал обреченно одиннадцатилетний Сашка, стоя у окна с замотанной до самых ушей колючим шерстяным шарфом шеей.
Он смотрел, как на улице мальчишки бегают среди снежных баб и взрывают остатки петард, как с подскоком слетают с металлической горки и дельфинчиком ныряют в сугробы, будто они на каком-то южном курорте, а не на севере Москвы.
И вчера, 31 декабря, он до поздней ночи тоже стоял у окна, наблюдая за волшебными салютами.
Только они не радовали его. У Сашки уже как 3 дня грипп, и к ним даже Дед Мороз не пришел с подарками. Он, конечно, не плакал, как четырехлетняя Лиза, — он ведь уже взрослый и знает тайну, которую пока не велено ей раскрывать. Но даже он вчера был бы рад этому неизвестному мужику в искусственной бороде, лишь бы почувствовать наступление праздника и увидеть хоть каких-то гостей. Это был первый Новый год, когда к ним не пришли праздновать дядя Коля с тетей Надей и с Танькой, которую он очень ждал. Он ее всегда ждал: бегать вокруг елки, обсыпать друг друга конфетти и хвастаться подарками. Но в этом году он ждал ее особенно, уже как-то по-другому.
Он знал, что ей купили какое-то необыкновенное платье и разрешили сделать прическу и даже накрасить тени. Сашка сам выбирал ей подарок. Целых две недели, как он принес домой эту куклу со светящимся жемчужной голубизной глазами и золотистыми — почти как у Таньки — волосами, он не мог заснуть ночью раньше, чем через час. Все представлял, как она развернет коробку и будет изумлена от неожиданности, начнет кружиться от счастья и даже обнимет его…
А теперь они увидятся не раньше чем через неделю. Конечно, он все равно подарит ей куклу, и она будет рада, но не будет такого ощущения праздника и волшебства, какое бывает под Новый год. И уже не будет у нее такого восторга. А может, кто-то другой уже подарил ей такую куклу или даже еще лучше.
Эта мысль висела над ним, как серая туча, а из нее серпантином все сыпались и сыпались на голову разные варианты сцен, как Таньке вручает куклу другой, и она его обнимает за это. От этого он еще больше грустнел и, казалось, еще сильнее болел и совсем не стремился выздороветь, будто хотел наказать себя этой болезнью. Он чувствовал вину и корил себя, что бегал без шапки за три дня до Нового года, а ещё попил холодной воды на улице из чьей-то бутылки и, как сказала мама, «сам заработал себе болячку».
Но что больше всего точило Сашку изнутри — что Танька с родителями пошли вместо них к дяде Юре с тетей Лидой и к их сыну Валерику — их с Танькой однокласснику. А этот Валерик уже как месяц — совсем не друг ему больше! Потому что пронюхал, что Сашке нравится Танька, и назло ему то ей рюкзак до класса донесет, то с геометрий поможет. И уж наверняка Валерик подарит Таньке красивую куклу. Как бы Сашка ни отделывался от сцены вручения подарка Таньке, она всплывала поверх экрана смартфона и даже телевизора. Температура начинала повышаться, и кашель вперемежку с гневом душили его.
Мучениям надо было положить конец. Ну и вообще, с Новым годом поздравить и все такое.
Сашка с пятого раза написал-таки поздравление Таньке и сразу спросил — что подарили? Ответ прилетел молниеносно, как будто уже был наготове. Он был кратким: «Спасибо. И тебя». А к нему картинка, которая загрузилась не сразу. И вместо ожидаемой открытки на экране проявилось злющее лицо Таньки, а под ее прекрасным глазом с еще не облетевшими вчерашними блестками-тенями, воцарился фингал!
Сашка одеревенел. А потом раскололся на две части между желанием дико ржать — ну потому что это, блин, смешно, и ужасом — ну потому что это ведь девочка! Победив первое желание, он деревянными же пальцами, опустив пунктуацию, написал капслоком: «КТО КАК».
«Валерик. Стреляли шариками из бластера, который он подарил. Испортил мне весь Новый год! Меня намазали йодом и отправили спать, а его — домой к бабке. Больше никогда к нему не подойду!»
Танька была кратка и сурова.
Но Сашка! Он разомлел от счастья. Внутри что-то закружилось и запело под музыку из какого-то советского мультфильма словами: Никогда! Никогда!
Она никогда к нему не подойдет! Какое же счастье!
Кажется, температура поползла вниз, а нос и горло разложило. Захотелось кричать и прыгать.
Это был самый лучший первый день Нового года за всю его жизнь. Он лыбился как после контрольной по физике, когда ему поставили пятерку, а тому, у кого списал, трояк. И пока она на другом конце районе ждала сообщения с сочувствием, с обещанием дать по голове этому Валерику, он снова погрузился в упоительные фантазии, где Танька кружится счастливая с куклой в руках и даже обнимает его. Наконец, когда она готова была отшвырнуть телефон, сообщение все же пришло.
«Танька, а вы придете к нам на Рождество? У меня для тебя есть подарок».