Наш хореограф Аннушка остановила музыку.
— Так, Белла, что с ногой? — спросила она.
— Ничего, — промямлила я, чувствуя вину за то, что притащила ногу, к которой будто привязана гиря, на репетицию. Я очень хочу танцевать Фею Драже, но меня это, конечно, не оправдывает.
— Ну-ка, садись на пол.
Аннушка ощупывала затвердевшую мышцу, а я мысленно готовилась к тому, что она оставит меня без роли. Старшекурсники начали перешёптываться. Хоть какая-то реакция, обычно они меня игнорируют. Я единственная второкурсница в их новогоднем спектакле. Теперь ещё и нога.
— У меня такое было, — сказала Аннушка, и начало приговора мне понравилось: ей будет труднее выгнать меня, раз у нас есть что-то общее, пусть даже боль. — Купишь ароматическое масло. Скину тебе адрес магазина. Продавщица там прямо волшебница, она подберёт. Сделаешь всё, как она скажет, и через неделю пройдёт. Проверено. Сейчас же туда!
Когда я вышла из метро, с неба полетели первые снежинки, и не поодиночке, а командами, прямо регбисты в схватке. За пуховым занавесом темнели очертания редких пятиэтажек, через дорогу светилась красная вывеска «Кафе лузеров», около открытой пасти автосервиса курил ещё не распрямивший спину пещерный снежный человек. Я беспомощно крутила головой, пытаясь разглядеть хоть что-то ещё в этом странном месте.
— Заблудилась? — Снежный человек затянулся сигаретой.
— Ищу магазин «Лаванда», — выпалила я и уставилась на косматую, всю в белых кристаллах, бороду. Зря я сказала, куда иду. На роль главаря шайки парня взяли бы без проб.
— За кофейней направо. Проводить?
— Не надо!
Я торопливо перешла дорогу, убедилась, что бородач за мной не пошёл, и за кафе, около ёлки, наряженной смятыми пивными банками, включила навигатор. Он, как всегда, считал, что проще облететь: стрелка указывала вверх. Кто делает такие программы?! Я убрала телефон и повернула налево. Шла сквозь метель и думала о фее Драже. Какая она? Аннушка всё время повторяет: «Белла, улыбайся не сценически, а сладко». Как будто это просто. Мне кажется, фея лёгкая, открытая, а я-то другая…
Раздался какой-то шум. В заросшем кустами дворе, мимо которого я проходила, что-то захрустело. Прямо на меня надвигалось что-то тёмное, большое. Снег повалил сильнее. А потом стало казаться, что, приземляясь на дорогу, льдинки начали звенеть, словно они хрустальные, а асфальт серебряный. Будто тихо заиграла челеста, и звучала она пугающе.
Вспыхнули фары.
Я попятилась, развернулась и зашагала обратно. Боль в ноге сразу напомнила о себе. Глупо, конечно, испугалась машины. Так боюсь потерять роль, что вся на нервах. Да где же этот магазин?!
По дороге, поднимая вихрь и рыча, пронеслась серая тень. Раздался скрип тормозов.
Я метнулась, свернула в арку, оказалась в тупике… И прочитала над светящейся витриной: «Лаванда».
В магазине сверкала люстра и пахло новогодней выпечкой. На полочках, как солдатики в золотых доспехах, выстроились пузырьки. Из подсобки, услышав звонок колокольчика, выглянула миловидная женщина в кулинарных рукавицах.
— А я думала, в такую погоду никто не придёт. Вот и есть кого угостить!
— Я бы с радостью, но нельзя, мне скоро танцевать в «Щелкунчике». Надеюсь…
— Да мои печенья даже балерине не навредят: корица помогает не толстеть, а имбирь поднимает настроение. Нет? Тогда кофе с гвоздикой, чтобы согреться?
Пока мы пили невероятно вкусный кофе, я объяснила, зачем пришла.
— Травмы точно не было? — спросила женщина.
Я покачала головой.
— Психосоматика, — загадочно произнесла она. — Что-то мешает сделать шаг вперёд, вот нога и болит.
— И что, аромамасло поможет?
— А то! Нужно только услышать, что подскажет нос.
Она выставила передо мной пять флаконов. В каждом прятался запах цветов, хвои или цитрусов. А один источал терпкую дымку роз, ещё покрытых утренней влагой, я всё время возвращалась к этому аромату.
— Так что тебя гложет, милая? — спросила женщина.
— Партия сложная, — призналась я. — Раньше её танцевала более опытная девушка. Боюсь, не справлюсь…
— Вот поэтому ты и выбрала розу, тебе в душе не хватает гармонии. Сейчас подробно расскажу, что делать. Вот увидишь, ты прекрасно выступишь.
У меня почти не осталось денег, зато я купила чудодейственный пузырёк. Буду танцевать в душистом коконе, и у меня всё получится.
Кристаллы снежинок теперь обнимались, как хоккеисты после победы. Сквозь их белые штрихи я читала граффити на стенах, посмеивалась, мечтала и не заметила, как дошла до кафе.
Вдруг кто-то дёрнул меня за плечо. Я обернулась: мелкий тип в капюшоне с моей сумкой в руке убегал к заведённой серой машине. Бородач из автосервиса бросился ему наперерез. Вор юркнул на сиденье, захлопнул дверь. Бородач стукнул по стеклу, встал перед бампером. Колёса провернулись, и он оказался на лобовом стекле, вцепился в крышу. Машина разгонялась и увозила его с собой. Скрылась из вида.
Я закричала.
Но вот из снежной пелены кто-то появился. Это был он. Чуть прихрамывал, но шёл и шёл быстро.
— Как ты? — пробормотала я, подбежав. — Тебе нужен врач?
— Не-а, удачно спрыгнул. Держи. Они её выкинули.
Его покачивало, он как-то неловко протянул мне мою сумку, а я трясущимися руками так же неловко взяла её за уголок и чуть не уронила. Открыла молнию. Сумка пахла, как розовый сад.
— Что разбилось? — спросил бородач.
— Жутко дорогое масло, без которого мне не танцевать в «Щелкунчике», но это неважно. Я должна отказаться от роли. Она не моя, я её не тяну…
Эти слова. Откуда они взялись? Да, техники не хватает, но я тренируюсь. А вот то, что роль не моя… Сначала фею танцевала Ольга, она талантливая, но заносчивая, вот и спорила с хореографом. Аннушка наказала её, заменила второкурсницей. Я старалась не замечать косые взгляды выпускников. Но ведь они правы. Ольга была лучше. Уговорю Аннушку вернуть ей роль.
Бородач пытался повесить сумку мне на руку, но меня ещё потряхивало, и она соскальзывала.
— Ты расстроилась, — покачал головой он.
Как я могла принять его за главаря шайки?! Он такой добрый.
— Нет, наоборот. Словно пуанты скинула, — выдохнула я, чувствуя, как появилась лёгкость и в душе, и в ногах.
А потом мы пошли есть имбирное печенье в «Кафе лузеров». Вокруг нас был розовый шлейф, и я всё время смеялась. Сладкая улыбка? Проще простого!
Рецензия писателя Екатерины Федорчук:
«Отличный рассказ получился! Автор создал современную новогоднюю сказку, в которой есть зимняя атмосфера, сначала пугающая холодом, а потом преображенная, волшебная, сверкающая.
Автор смог показать, что героиня выросла над собой, над своими комплексами и мелкими страстями. Она прошла через испытание и обрела гармонию, которая позволила ей разглядеть в бородатом незнакомце ее прекрасного принца. Отличный финал: рождественский и очень достоверный. Понятно, что это начало прекрасной истории про любовь.
Отличная идея, что сначала бородач напугал девушку, а потом он же оказался ее спасителем. Насчет боли в ноге как результат психосоматики — объяснение получилось весьма убедительным. Я не в теме, но автору доверяю. Однако рекомендую автору в случаях, когда он касаетесь в прозе узкоспециализированных вопросов, перепроверять тщательно и, если есть возможность, консультироваться со специалистом. А такие ситуации, по моему опыту, возникают довольно часто.
В целом получился легкий новогодний рассказ с прекрасно прописанной атмосферой, с героиней, которая не добилась своей цели, но обрела нечто большее — саму себя. Я получила большое удовольствие, читая текст.»
Рецензия критика Варвары Глебовой:
«История простая — о поиске себя, о том, что очевидные цели далеко не всегда оказываются верными. О маленьком новогоднем чуде: запахе гармонии, снежном человеке — спасителе, нападении и спасении. К рассказу ничего не прибавить, сюжет довольно растиражированный, однако написано легко и красиво.
Можно наслаждаться деталями. Например, здорово описан психологический момент, что у хореографа «такое было». Забавно про снежинки, которые сначала в схватке, а потом в обнимку. Хороший образ «улыбайся сладко», в начале рассказа непонятный героине, зато очевидный в конце. Красиво про льдинки, звенящие о серебряный асфальт. Интересное наблюдение, что поскольку роль героине досталась как наказание для другой девушки, то эта роль и не приносит ей радость, не дается. И, наконец, мило, что в финале герои идут в «кафе лузеров» — ясно, что лузеры и есть самые счастливые, им можно печенье, им сладко, они делают, что хотят.»