— Нам стоит разойтись… — Кристина включила поворотник и посмотрела в зеркало заднего вида, ее безымянный палец скользнул по уголку глаза.
Митя молчал. Машина вырвалась из сонных каретных переулков навстречу хлынувшей в окна Москве. Фары, витрины, гирлянды слепили до боли в висках. Снегу места не нашлось: по стеклу рассыпались перемешанные с дождем капли фонарного света. Кристина говорила что-то о кредите на машину, о морщинах, биологических часах, о том, что Митя все чего-то ждет, ищет, и как вообще можно жить так долго без денег, работы, без больших ролей — с его-то талантом. Митя молчал. Театр был уже за углом. Кристина тщетно искала место для парковки. Сорваться и нестись к служебному входу, чтобы сгинуть в гримерке, в курилке, в мужском туалете — он так старался, он так ее любил, он так не хотел ее отпускать…
За год до их встречи умерла Митина тетка из Твери, и мама с бабушкой переехали туда, оставив ему в плоской и черной, как речной угорь, коммуналке комнату и долгожданную самостоятельность. Последний экзамен в МГТУ — и он бредет в Сад Баумана, где с ним знакомится Кристина, чтобы потащить за собой на вступительные в театральный. Там он, помнящий всего Мандельштама, прочитал его и был принят сразу, а она после первого тура вся в темно-серых слезах и пьяная кричала, что уезжает обратно в Киров сегодня же, но вместо этого отправилась к нему. Он уложил ее на кровать, а сам провалился на диване и скоро был подхвачен тысячей ее пальцев, застигнут языком, губами, зубами, мурашками, сжат между ее горячими ногами…
Наконец Кристина нашла парковку, стиснула клатч, выпрыгнула на улицу, улыбнулась подмигнувшей ей машине и, под руку с Митей поцокцокцокала к входу. Ее охватила нетипичная скороговорчатость, но кульминация: «Обещай, что больше не будешь отказываться от ролей в кино!» оборвалась, когда ее окликнули. Митя обернулся и ухватился за протянутую ему руку. Над ним улыбался высоченный, кареглазый, лысый с родинкой на широком носу Кирилл Рождественский — знаменитый продюсер, известный Мите кассовыми сборами. Здоровался он, на самом деле, с Кристиной, чмок-чмок, но та вмиг с почти материнским придыханием представила Митю, на что Рождественский заинтересовано закивал: мол, я вас видел и — какое совпадение! — хотел бы вам кое-что предложить!..
Кристина нырнула под локоть Рождественскому и заговорила о том, что до репетиции у них целый час и платье натянуть она точно успеет, цок-цок-цок, хи-хи-хи. А продюсер забубнил содержание будущего фильма, взглядом портного примеряя Митю к собственным словам.
Коммунальная квартира. Мальчик Антон. Четырнадцать лет. Мама, бабушка. Надень шапку. Помой руки. Не упади, не обожгись, не урони… Про отца, знает, что тот умер…
Митя кивнул. Как будто Рождественский раскрыл свой портфель, внутри которого оказалось содержимое Митиного рюкзака тире жизни, и вот он роется в его вещах тире чувствах, показывает их, крутит со всех сторон, выдавая их за придуманные. Вот дает оценку его матери, вот смеется над бабушкой…
Сосед Антона — летчик Борис. Самого соседа мальчик не знает, он редко появляется и несется мимо, как самолет, — так что Антон помнит только его широкую спину в пальто. И вот этот сосед умирает, причем не очень понятно, умер он или покончил собой, а может, его вообще убили, поскольку мы видим мир глазами подростка. И там все переплетено: фантазии, недоверие, недомолвки, ложь, предчувствия. Через пару дней вместе с мамой Антон идет на похороны. Он никогда не был на кладбище, ему страшно интересно! Перед входом в морг народ топчется на морозе, дымят, пьют из пластмассовых стаканчиков водку, почти весело. Даже мама курит и пьет, но не плачет. А пока мальчик движется к телу, с ужасом предвкушая: сейчас он увидит этого соседа-мертвеца, на его плечо падает чья-то рука и раздается голос какого-то пьяного с шапкой-ушанкой под мышкой — «Держись, сынок, Борис наверняка был прекрасным отцом!» И тогда фигуры расступаются, рассыпаются, и перед Антоном наконец возникает лицо — но уже совсем другого для него человека. То есть это такая психологическая драма с элементами триллера, понимаете?
Митя кивнул. «Так бывает», — все повторяла Митина мама, когда шла с ним под руку с похорон отца. Он не был их соседом, не было падающих на плечи рук, и у морга было почти безлюдно — просто в то утро мама сказала: «Собирайся, мы идем на похороны». И да, он обрадовался так, что даже обжегся какао, потому что никогда не видел похорон. И нет, ему не пришло в голову спросить, кого будут хоронить: мама так честно отвечала на все вопросы, что задавать их ей, как правило, не хотелось. А потом с прямотой, которую он после знал только у Кристины, заметила про того мертвеца с гигантским носом: «Это был твой отец». Был. Хорошее слово. Так бывает. А после они отправились на поминки в отцовскую квартиру, где Митя впервые закурил.
Худой невысокий мальчик выходит на балкон, ломает пять спичек подряд, пытаясь прикурить первую в жизни сигарету, а потом съеженный, согнутый, как взрослый, обнимает себя левой рукой, а правой отправляет в стучащий зубами рот мокрый фильтр. И пружинит на коленках. Сплевывает через перила — прямо в такт мартовской капели. Голова кружится, горько, курить ему не нравится, но он знает, что теперь всегда будет так, а по ту сторону окна за ним наблюдает равнодушный, скудный мир обыкновенной холостяцкой комнаты — стол, стул, диван, лампа, тумба, карта мира, тапочки. Мир его отца, между прочим. Отличная сцена!
Кристина — уголки глаз растянулись, рот облизывается, пальцы перепрыгивают через кудри — продумала все идеально. Как бы невзначай рассказала Рождественскому историю Мити, идею для фильма, отправила ему же Митины пробы, мол ой, это не тебе, а теперь столкнула их, знала, что Рождественский пришел к худруку, а тот всегда опаздывал…
— Сценарий пока сырой… Собственно, это только завязка. Фильм будет про них с отцом, подробная история их взаимоотношений с момента рождения Антона. И только в финале мы понимаем, что все это воображение Антона, Борис не был его отцом. Вы уже догадались, что в роли Бориса я вижу вас? Была идея, чтобы один актер обе роли сыграл, кстати… Это уже артхаус! Возможно, и композиция будет обратная. Типа вначале все безоблачно, потом похороны, опять воспоминания, а потом оказывается, что Антон его и не знал, а потом что это вообще не его отец. Гениально! И на слезу прошибает гарантированно, а? И — вы знаете Леру Волкову? Она уже согласилась сыграть мать Антона! Вот это будет класс!
— Что? Какая еще Лера! Ты же обещал, что играть буду я! — Лицо Кристины сжалось от злости.
— Будешь, конечно. В эпизоде.
— Но это мой сюжет!
— Твой? Сюжет? А-а-а, про твоего приятеля! Мало ли четырнадцатилетних мальчишек без отцов! Да так бывает сплошь и рядом! Куда ни плюнь! Ну хоть вы ей скажите, Митя!
— И правда, Кристина, это банально… Сыграй-ка ты лучше отца, — усмехнулся Митя.