Домой

Уйти с работы вовремя. Уйти с работы вовремя…

17:58. Низкий старт… Звонок на рабочий. Под строгим взглядом начальника, скрипнув зубами, беру трубку.

— Да…

— Здравствуйте-это-Марина-Дузь-Воронеж-менеджер-по-обслуживанию-состоятельных-клиентов!

— Здра…

— Я не могу завести сделку, а-эс-о-цэ-бэ висит уже десять минут!

Начальник прощается и уходит. Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы.

— Что, простите? 

— А-эс-о-цэ-бэ!

— Что это?

— Программа! Не работает!

— Так… и что? 

— Что?..

— Вы куда звоните?

— В техподдержку!

— Вы ошиблись номером.

— Ну вы им передайте!

— Наберите номер правильно и сами передайте.

— Я не могу до них дозвониться!

— А я-то тут при чем?!

— Я сделку не могу завести!

Твою мать, плачет.

— Ну я не знаю… закройте и снова откройте программу.

— Сейчас… не ложите трубку. 

— Не кладу.

— Висит.

— Господи… ну, перегрузите компьютер.

— Сейчас… только не кладите трубку. 

— Не кладу.

— Погодите… загружается… 

— У меня ребенок в садике!

— Погодите… открывается… Заработало! Спасибо!

— Угу. Успехов.

18:20. Бегу из офиса в сторону парковки. Ветер толкает в спину, кидает мокрый снег за шиворот. Ты не мать, ты «техподдержка». 

Час пик. Тесно, плотно, все куда-то едут, психуют, сигналят. У светофоров нервный тик, снег бьется в лобовое стекло. Непрогретая машина движется прыжками, «дворники» судорожно дергаются и скрипят.

19:10. Сизая от холода воспитательница топает ногами. Мой Зайчик, закутанный шарфом по самые глаза, одиноко ковыряет снег желтой лопаткой.

— Ма-а-ама!

Как стыдно. Обнимаемся. Идем к машине. 

Так, все… Ребенка пристегнула. Сама пристегнулась. Зажигание. Педаль тормоза. Ручник. Задняя. Руль вправо. Передняя — положение «драйв». Поехали.

Тащимся медленно. Радио мурлычет: «Открывай скорее — у дверей я…»

Подглядываю в зеркало заднего вида — сын выпростал мордашку из шарфа, снял варежки. 

— Ма-ам… мама?

— Мм?

— А кто это — скорейя удверейя?

— Как-как?

— Скорейя удверейя — это кто?

— Чего? А… в смысле, песня?

— Да. Это девочка?

— Ну-у… не знаю… может быть…

— Мам?

— Мм?

— Почему она не открывает?

— Кто?

— Ну, девочка. А кто пришел, мам?

— Кто пришел? Кто пришел… Погоди, Зай, сейчас я поверну… — Под мигающий зеленый сворачиваем на тихую улицу, и я выдыхаю. — Да… Зай, я думаю, Скорейя Удверейя — это скандинавская девушка.

— Девушка в скафандре?

Я смеюсь.

— Нет, Зай, есть такая земля на севере. Называется Скандинавия. Приедем домой, я тебе на глобусе покажу. А люди, которые там живут, называются скандинавы. Я думаю, Скорейя Удверейя — это скандинавская девушка. 

— Она красивая?

— Она высокая, у нее голубые глаза. И волосы светлые.

— И косички?

— Да, две толстые длинные косы. Она любит молоко и морошку.

— Клубничное?

— Нет, не мороженое, а морошку – это ягода такая желтенькая кисленькая. Я тебе дома на планшете покажу.

— А почему она не открывает?

— Кто? А! Думаю, дело было так. У этой девушки — Скорейи Удверейи — был жених.

— А как его звали?

— Ну-у… пусть, Олаф.

— Как снеговика?

— Эээ… да. Он высокий, бородатый. И он рыбак. Однажды он уплыл далеко в море, наловил много-много рыбы… привез ее в деревню и пошел хвастаться своей невесте. Да. Пришел он к ее дому, стучит и говорит: «Открывай, Скорейя Удверейя. Я вернулся с большим уловом. Посмотри, какой я молодец».

— А хвастаться нехорошо, мам.

— Нехорошо, да. Это правда. Ну он самую малость похвастался. Он вообще неплохой парень, этот Олаф. Так… вот тут мы с тобой сейчас остановимся.

— А что тут, мам?

— Тут почта. Надо посылочку забрать.

— Посылочку от бабушки, да, мам?

— От бабушки, от бабушки. Вылезай. Стой. Смотрим нале-е-ево.

— Потом напра-а-аво.

— И побежали.

Поднимаемся на крыльцо почты — заперто. Пару минут таращусь в расписание. Ну вот же — белым по синему: пн-пт с девяти до двадцати. Сейчас девятнадцать тридцать. Какого лешего?

Под ногами вижу затоптанный листок бумаги: «…по техническим причинам… бла-бла-бла… до девятнадцати…» — бли-и-ин…

— Ладно, Зай… поехали домой.

— А посылочка?

— Завтра заберем. Сегодня почта раньше закрылась. А мы с тобой не успели и опоздали. Залезай в машину.

Так… Ребенка пристегнула. Сама пристегнулась. Зажигание. Педаль тормоза. Ручник. Задняя. Руль вправо. Стоп, нет, влево. Передняя — положение «драйв». Поехали.

Не успели и опоздали. Да… не свезло с посылочкой. Мой пассажир притих. Добыл из кармана что-то, завернутое в салфетку — видимо, остатки полдника. Откусывает помаленьку, жует, вздыхает. Эх, мать… сын растет в зеркале заднего вида. 

— Хомячишь? Проголодался?

— Угум…

— И папа, наверное, уже потерял нас, да, Зай?.. Загуляли, скажет, где-то мои потеряшки. 

— Потеряшки? — Замирает. — Это как маленькие собачки, да, мам? 

— Висит на заборе, — сворачиваю во двор, — колышется ветром…

— Мама, не пей!

— Правильно говорить «не пой».

— Не пой. Это плохая песня.

— Почему плохая?

— Плохая. Грустная.

— Ладно, не буду. Может, другую споем?

— Нет. А у Скорейи Удверейи есть собачка, мам?

— Погоди, Зай… Сейчас мама припаркуется… Ну вот… Выходи.

Тихо. Снег кружится в оранжевом свете фонаря. Пустой двор как свежезастеленная кровать — ни складки. 

— Мам, давай снеговика строить!

Я дышу снегом, подставляю ему лицо. На втором этаже в нашей кухне свет. Окно не зашторено. Ты смотришь на нас, машешь рукой. 

— Поздно уже, Зай. Смотри, вон папа.

Машу в ответ.

— Папа!

Ты показываешь миску с салатом, потом кастрюлю — вдыхаешь из нее запах и закрываешь глаза, покачивая головой. У меня урчит в животе и щиплет в глазах.

— Идем домой, Зай.

Рецензия писателя Романа Сенчина:

«Очень хороший рассказ. Динамичный, драматичный, вызывающий и сочувствие, и умиление, и сладковатую грусть. В общем, проникновенный рассказ. Замечательный диалог по телефону. «У светофоров нервный тик». Хорошо. И детские вопросы сына тоже…

Вообще разговор с Заем удачен, органичен, но его многовато. Понимаю, что это очень увлекательно и вкусно – передавать речь ребенка, его словечки, его образ мысли, неожиданные ассоциации, но когда читатель замечает, что автор этим увлекся, то это уже минус. Необходим некоторый баланс. Советую сделать так: после почты сын замолчал. Может, нашел кармане игрушку из киндер-сюрприза, может, еще чем-то увлекся, и героиня задумалась. О чем-то неприятном, тяжелом задумалась, и сама стала возвращать сына в разговор, чтобы не думать. Но и в разговоре с сыном, когда подъезжают к дому, появляется горечь, это правильно… Пожалуй, это единственное мое замечание».

Рецензия писатель Дениса Гуцко:

«Прекрасный рассказ. Я бы ничего в нем не менял. Последнее время часто думаю — как в российской реальности писать о счастливых людях. Да вот же — вот так. «Сделка не загружается, не мать, а техподдержка, по техническим причинам, Скорейя Удверейя», ребёнок взрослеет в зеркале заднего вида — зато потом несколько секунд чистого космоса: подышать снегом, помахать мужу в окне кухни. Суровое российское счастье — а всё-таки настоящее».