Не возвращайся в комнату —
там уже пусто.
Обои полосатые
отдают грустью.
А на тех обоях
довольно внятно
выжжены моего прошлого
светлые пятна.
Тут висел Левитан —
золотился осенью,
а рядом — кричали грачи
мартовской просинью.
А на глянцевом фото,
сжав в губах папироску,
бритоголовым профилем
нервно курил Маяковский.
А на этой квадратной отметине,
изо всех — самой маленькой —
висела карточка деда
с деревянной сабелькой.
Под потолком в прихожей,
едва к нему прикасаясь,
прилепился к белой стене
складной велосипед Аист.
Переводные картинки в ванной
на кафельной плоскости:
автомобили, ракеты и мишки —
Олимпиада восемьдесят.
Я сижу за столом
на табурете крашеном.
На столе — трехлитровая банка
сладкой капусты квашеной.
Мать разливает борщ.
Дует, чтобы остыл.
Отец засмеялся вдруг… Боже!
Как же я счастлив был.