Сашка нёс его в коробочке из-под вишнёвых леденцов, где раньше хранил жёлуди и ракушки. В рюкзак на всякий случай положил компас, коробок спичек, несколько кубиков рафинада и кусок яблочного пирога, завёрнутый в серебристую фольгу. Под резиновыми сапогами чавкала грязь. Сашка захлюпал носом.
Лес начинался сразу за рынком у станции, куда они с мамой часто ходили за зеленью и орехами. Сашка перешёл пути и позволил лесу показать дорогу. Редкие осины и берёзы сменились густыми елями и соснами. Сашка внимательно прислушивался и всматривался в чащу. Лес нависал над ним, словно развалины старого замка, и чем дальше он заходил, тем осторожнее и тише старался идти. Пахло сырой холодной хвоей, жестяная коробочка леденила руки. Сашка чувствовал её тяжесть и не смел повернуть обратно.
Стук поездов вдалеке пропал, лес обступил со всех сторон. Вдруг Сашке показалось, что если он пойдёт ещё дальше, то не сможет вернуться. Он зажмурился и сжал коробку в руках, надеясь, что это придаст ему храбрости. Когда Сашка открыл глаза, то впереди на тропе увидел мальчика в дождевике цвета крапивы. Тот смотрел вверх, запрокинув голову, и будто бы что-то высматривал. От неожиданности Сашка замер и спрятал коробку за спину, но мальчик его заметил. У него были светлые, почти прозрачные волосы и спокойные темные глаза.
— Ты кто? — спросил мальчик.
— С-сашка.
— А я Ромка. Ты тут что делаешь?
Сашке не хотелось говорить. Он спешно, но аккуратно положил коробочку в рюкзак.
— Важное дело, — сказал Сашка. — Меня за грибами отправили.
— В апреле?
— Есть такие грибы ап… апрелевики! Очень редкие. — Сашка кивнул, довольный своей выдумкой. — Вот, за ними отправили.
Ромка промычал в ответ и наклонил голову вбок.
— Ты тут часто ходишь? — добавил Сашка быстро. — Не знаешь тайные места? Такие, чтоб даже апрелевики найти можно.
— Я тут много бываю, но вот… — Ромка, казалось, задумался. — Не смотрел в волчьем овраге? — Сашка помотал головой. — Там на всякое можно наткнуться.
— А ты покажешь?
— Обычно деда не разрешает мне туда ходить, но ведь тебя одного там точно съедят.
У Сашки вытянулось лицо, и Ромка рассмеялся.
— Ну умора! Да нет там ничего такого, просто поскользнуться легко.
— Тогда покажешь? — спросил Сашка так серьёзно, что Ромка перестал смеяться и кивнул.
Пока они спускались в овраг, Сашка, конечно же, навернулся и утянул Ромку с собой. Прошлогодняя листва прилипла к сапогам, и они скатились по склону, сильно перепачкавшись.
— Ох, и достанется дома, — протянул Ромка, стирая грязь с щеки. Впервые за день Сашка рассмеялся.
Вместе они облазили овраг вдоль и поперёк. Сашка часто останавливался и прислушивался к шёпоту всклокоченных кустов, но, казалось, не находил того, что искал. Он обошёл вокруг валежника, брякнулся на покрытую мхом корягу и выдохнул так, словно задувал свечи на торте. Ромка сел рядом.
— Ты же лес хорошо знаешь? — спросил Сашка, на что Ромка кивнул. — А единорогов тут не видел?
— Единорогов? — Ромка сморщил лоб, пытаясь сообразить, кого Сашка имеет в виду. — Ну, деда рассказывал, тут раньше лоси водились.
Сашка опять тяжело вздохнул и потупил взгляд.
— А зачем тебе единороги?
— Я читал, что единороги умеют возвращать к жизни, — ответил Сашка тихо. — Там ещё писали, они живут в зачарованных лесах, вот я и подумал. — Сашка достал из рюкзака жестяную коробочку и так сильно закусил губу, что кожа вокруг побелела. — Это я виноват.
У Сашки по щекам покатились слёзы. Он рассказал, как иногда выпускал кенара полетать, ведь ему точно было скучно всё время сидеть в клетке. Рассказал, как не заметил кошку, которая обычно спит на папиных свитерах в шкафу, но вот сегодня она сидела в комнате, и Сашка её не заметил. Он рассказал о золотистых перьях за диваном, и как неожиданно стало ужасно страшно. Сашка рассказывал, прижимая коробку к груди, а Ромка молчал и слушал.
— Я думаю, смерти все боятся, — сказал Ромка, когда Сашка притих. — Особенно те, кто говорит, что не боится. Не страшно, наверное, только тем, кто уже умер.
Сашка вытер мокрое лицо рукавом.
— Надо похоронить, чтобы душа смогла улететь, — сказал Ромка и встал с коряги, — Так деда говорил.
— У канареек разве есть душа?
— А как же тогда они живут?
Сашка не знал, что ответить, только посмотрел в глаза Ромки, в которых будто бы стояло отражение тихого лесного пруда.
Вместе они раскопали ямку между корнями раскидистого тиса, опустили туда коробочку и присыпали землёй.
— Я подумал, — начал Ромка, раскладывая сверху еловые ветки, — может, единороги убегают на зиму в тёплые края? И когда совсем потеплеет, они опять вернутся.
— Хорошо, если так, — сказал Сашка и вместо камня положил на ветки белоснежные кубики рафинада.
Мальчики разделили кусок яблочного пирога и вместе дошли до кромки леса. В вечернем мраке станция напоминала картинку из старого телевизора. Сашка хотел было попрощаться, но почувствовал лёгкий толчок в спину.
— Только нельзя оборачиваться, пока не выйдем, — сказал Ромка.
— Это почему?
— Чтобы в сумерках душа не заблудилась в лесу.
Сашке показалось, что Ромка опять его разыгрывает, но вдруг почувствовал, что рядом никого нет. Не оборачиваясь, Сашка побежал. Позади, словно под серебристыми копытами, хрустел мох.