Мы познакомились в шестнадцать. Я решила, что буду журналистом, он решил, что будет военным. Мама расстроилась, спросила: «Не хочешь найти кого поближе?» Отмахнулась: «Мам, ну какое поближе, когда любовь?»
Мы поженились в двадцать. Он приехал в день свадьбы, уехал через месяц. Поплакала, села писать диплом. К четвёртому курсу мне уже не хотелось в телевизор и ещё меньше — в газету «Мёртвая окраина». Решила, что стану фотографом. Петербургский воздух явно содержит какой-то яд, который принуждает купить зеркалку.
Май. Вручили мой красный диплом, покатились по его плечам звёзды. Позвонил вечером, произнёс что-то географически-невнятное, бери, говорит, чемодан. Мама услышала, спросила: «Не хочешь выпить?» Выпить хотелось.
Поезд, поезд, самолёт. В железных животах спалось беспокойно. Чемодан не пережил дорогу, отвалились колёсики, заклинило ручку. Подумалось, что я теперь немножко как этот чемодан.
Сначала было зелено, красиво. Потом показались посёлки: один другого меньше, один другого брошеннее. Насчитала три советских флага над крышами, стало страшно. Пыталась держать лицо, пока пустая общажная комната не оскалилась выбитыми стёклами. Села в углу на чемодан, всхлипнули с ним вдвоём. Вечером позвонила мама, спросила: «Не хочешь домой?» И связь пропала.