Свою историю мне рассказала женщина за сорок с каштановыми волосами и со взглядом врача, у которого умер пациент: «Меня взяли измором, и это было особенно обидно, потому что я все время говорила мужу: “Русские не сдаются!”»
Бездетная пара, Светлана с мужем решили усыновить ребенка. Жена оформила документы на себя, муж подписал согласие на усыновление.
«У меня отягощенный анамнез, муж — иностранец. В Москве этот факт никого не пугал».
Светлана обратилась в Федеральную базу данных, они с мужем искали мальчика 3-4 лет, ей показали анкеты детей, написали запрос на двоих мальчиков из разных регионов. Через пять дней Светлане позвонили и попросили подъехать за направлением на первого ребенка пяти лет.
«Мне было тупо страшно, весь перелет меня тошнило, я пыталась себя успокоить, ну, не звери же там, в регионе, что может случиться такого ужасного, ну, на крайняк, не дадут ребенка, это же не конец света».
В регионе направление из Федеральной базы данных открыло все двери, в тот же день Светлане разрешили познакомиться с ребенком.
«Первая мысль была: “БЕЖАТЬ!” Как можно быстрее и как можно дальше». Ребенок отставал в физическом развитии года на два, на посетительницу не смотрел, разглядывал носки своих ботинок, на обращенную к нему речь не реагировал.
«Я не могла понять: он вообще втыкает, что я ему говорю? Потом я подумала, может, гиподиагностика (недооценка имеющихся заболеваний — здесь и далее прим. ред.), нам рассказывали об этом в ШПР (школе приемных родителей), может, он глухой. Потом я решила, ну, я уже приехала, билет через три дня, свожу его погулять, в парк развлечений, будет хоть какой-то позитив в его жизни».
Светлана брала Павлика на «гостевой режим» (ребенка можно взять из детдома на короткий период времени) в течение трех дней. На ночь мальчика оставлять не разрешали, так как он мог подумать, что его «уже забрали» и получить травму при возврате в детский дом.
«На второй день Павлик меня спросил: “А вы меня заберете?” Я растерялась… Я ответила: “Я хочу тебя забрать, но это не от меня зависит”. У него на внешних уголках глаз симметрично повисли две слезинки, которые начали надуваться, как воздушные шарики, губы задрожали… Я тут же вскочила и развила какую-то бесполезную активность, только чтобы самой не разрыдаться».
Перед отъездом Светлана подписала согласие на усыновление и поехала срочно собирать документы для подачи заявления в суд. Через 10 дней вернулась в регион с документами. Слушание назначили через две недели.
На предварительном судебном заседании Светлане устроили допрос с пристрастием. «После суда я убежала в гостиницу и рыдала в своем номере. Я не могла понять, почему со мной так? Что такого ужасного я сделала? Выйти замуж за иностранца — это преступление?.. Я всего лишь хотела дать ребенку семью…»
На второе судебное заседание вызвали бабушку ребенка по материнской линии. Бабушка дала показания, что ребенка у нее отобрали год назад без ее согласия, бабушка намерена забрать внука из детского дома, но ей не хватило времени оформить документы. Последний раз видела внука три месяца назад.
«По базе данных ребенок — сирота. А приезжаешь в регион и выясняется, что у него полстраны родственников. У него четырнадцать дядей. Я встретилась с тремя. С бабушкой мы тоже нормально поговорили в здании суда, потом поехали в детдом, чтобы она сама могла убедиться, что у нас с ребенком хороший контакт. Бабушка сказала, что купит Павлику телефон, чтобы он ей звонил. Даже разрешила внуку называть меня мамой. Тут уж я попросила не травмировать ребенка».
Из материалов городского суда: «Проанализировав представленные доказательства, учитывая отсутствие письменного согласия близкого родственника ребенка — бабушки… в удовлетворении заявления Светланы Ю. об усыновлении несовершеннолетнего Павла Я., 8 марта 2015 г.р., уроженца г. Пятигорска Ставропольского края, отказать».
Светлана вспоминает: «Я ехала в детдом и думала, как объяснить пятилетнему ребенку, что ты не можешь его забрать. Он подошел ко мне, обхватил мою правую ногу и стал очень тихо повторять: “Я вас люблю, я вас люблю…”, как будто молился. Я не могла вдохнуть, еще подумала, что падать надо влево, чтобы не на него…»
«Ушедшие из учреждения дети — это ушедшее финансирование. В моей практике был один случай, когда социальный педагог говорила: “Мы бы их давно уже отдали, но директор же боится, что денежки не придут”», — рассказывает Наиля Новожилова из фонда «Арифметика добра» в статье Новой газеты «“Неподарочные” дети» от 13 ноября 2020 года. Внешне все выглядит вполне пристойно, но на деле никто отдавать ребенка не хочет.
За 2019 год россияне усыновили более 11,9 тысячи детей, что почти на десять процентов меньше, чем в 2018 году. В 2018-м семей, которые подарили новый дом сиротам, было около 13 тысяч, что в 3,5 раза меньше, чем в 2017 году — 46,2 тыс. детей по данным Минобрнауки.
Светлана вернулась в Москву, ей еще некоторое время разрешали разговаривать с Павликом по телефону.
«Когда мне сказали, что мне больше нельзя общаться с Павлушкиным… У меня была такая красивая синяя ваза, подарили друзья на день рождения, моя первая взрослая вещь. Я схватила и бросила ее об пол, стекло разлетелось по всей комнате. Мне не стало легче, мне хотелось продолжать крушить все вокруг, но я сдержалась, взяла подушку и била ею о кровать, пока у меня не заболела рука. Мне не стало легче, я просто устала».
Через неделю Светлана наняла юриста и подала на апелляцию. Юрист выяснила, что у бабушки, которая в качестве близкой родственницы возражала против усыновления, нет документов, подтверждающих ее родство с внуком.
Дело было передано в Судебную коллегию по гражданским делам Ставропольского края. Присутствие участников процесса не требовалось, но Светлана направила своего юриста на заседание.
«Накануне заседания мне позвонил помощник судьи и сообщил, что в деле отсутствует свидетельство о рождении ребенка. Спросил, могу ли я его предоставить. Сказал, что я должна заехать в опеку Пятигорска, забрать свидетельство и привезти на заседание. Я позвонила юристу, она сказала, что все это очень странно, у меня не может быть свидетельства о рождении ребенка, так как я не являюсь его законным представителем. И если я или она приедем в органы опеки, то на каком основании они должны выдать нам документ».
Заседание было перенесено в связи с отсутствием свидетельства о рождении ребенка. На седьмом в общей сложности заседании коллегия вынесла решение отменить решение Пятигорского городского суда и передать дело в первую инстанцию.
На восьмом заседании дело об усыновлении было передано во вторую инстанцию в связи с привлечением мужа Светланы, иностранца, в качестве заинтересованного лица.
Из протокола судебного заседания Ставропольского краевого суда: «Председательствующий: Если бы Светлана Ю. не была замужем за иностранным гражданином, могла бы она усыновить ребенка, предоставив необходимые документы? Представитель органа опеки… администрации г. Пятигорска: Она предоставляла документы и на мужа, по ее показаниям в суде — самозанята, оформление подтверждала в судебных заседаниях…»
«Мы очень надеялись, что коллегия вынесет решение об удовлетворении моего заявления, но этого не произошло. Я уже в процессе начала болеть, то спина, то бедро, то еще что-нибудь. Я уехала к мужу. После восьмого заседания он сказал, что не видит смысла продолжать борьбу: “Тебе никогда не отдадут этого ребенка”. Надо было по третьему разу готовить документы, а тут еще и границы закрыли из-за пандемии. Я подала ходатайство о прекращении судебного производства по моему заявлению».
Светлана с мужем боролись за ребенка девять месяцев. Павлик до сих пор находится в детском доме. Светлана не знает, будут ли они с мужем еще раз пытаться усыновить ребенка.