Тогда его придется утопить, решила среди ночи баба Настя.
Он ссал и метил везде, где хотел: у входной двери, перед холодильником, в кровать, в обувь, сумки и даже шапки. Баба Настя перепробовала разные средства из Интернета: помазать уксусом или нашатырным спиртом, натереть лимоном или горчицей. Все углы, пороги и емкости были много раз перемыты, натерты и намазаны, но кот не прекращал. Кроме того, он все время орал без повода, воровал еду, едва отвернешься, больно кусал за ноги, мстя за любые попытки его воспитать, и имел неприятную привычку, наклонив голову набок, долго и пристально смотреть исподлобья своими желто-зелеными глазами.
Кота звали Палпатин. Егор, сын бабы Насти, подобрал его год назад на улице — черного, худого, грязного, жалкого, с гниющими глазами и ушами, с проплешинами на спине. Он так и не отъелся, остался худым и долговязым, во всем походя на Егора. Они обожали друг друга: большую часть времени Палпатин проводил у него на коленях, в ногах на диване или у монитора на столе, когда тот играл в компьютере. Только когда Егор, взяв приготовленные матерью жареную картошку и котлеты в контейнере, уходил на дежурство в отделение полиции, кот начинал орать и безобразничать. Вот как сейчас.
Бабу Настю мучила бессонница. Она посмотрела на иконку Николая Чудотворца на подоконнике — ей нравился батюшка Николай своей аккуратной кудрявой бородой, большим лбом умника и добрыми глазами. По утрам и вечерам она просила у него помощи, чтобы днем меньше болела спина, а ночью — побыстрее уснуть. И еще просила внуков — сын давно вырос, неизрасходованные запасы любви в ее душе никак не находили выхода.
Егор не был женат, несмотря на свои тридцать семь лет, но полгода назад обнаружилось, что у него есть девушка — Олеся. Вскоре стало известно, что она беременна. Баба Настя боялась поверить своему счастью, прибралась, освободила полки в шкафу и постелила новое белье на диван, когда девушка решила перебраться к ним. Молчаливая и худенькая, с острым носиком и торчащими ключицами, она была из многодетной семьи, работала на кассе в «Пятерочке».
Олеся продержалась почти весь декабрь, хотя кот развязал позиционную войну в первый же день, испортив лучшие олесины кроссовки. Неделю назад Олеся твердо заявила, что ей надоело наступать везде на мокрые газеты, что кот изгадил все ее вещи, им провонял весь дом, а Егор даже дверь в комнату от него не разрешает закрывать, что ей и будущему ребенку такое вредно терпеть. Посмотрела на Егора ясными серыми глазами и предложила выбрать: или она, или кот.
Егор выбрал кота.
Олеся собрала пожитки, заблокировала Егора и бабу Настю в телефоне и исчезла, решительно взмахнув напоследок хвостом крашеных белых волос.
Сначала баба Настя отвезла кота за город, на пустырь, где конечная четвертого автобуса. И оставила там в застегнутой сумке. Но он нашел дорогу домой — к большой радости Егора, который стыдил мать, что она не уследила за котом, и каждый день ходил искать его по помойкам.
«Но сегодня все, точно все», — то ли подумала, то ли произнесла вслух баба Настя, глядя на кота, замершего в выжидательной позе на выступе серванта, напротив ее кровати, тонкий хвост животного выписывал в воздухе буквы неизвестного алфавита.
Баба Настя надела пальто, натянула берет на наспех сделанный пучок, засунула кота в хозяйственную сумку. Палпатин не сопротивлялся.
Она не заметила, как дошла до берега Волги.
До Нового года оставалась неделя. Река схватилась, но не замерзла окончательно, лед у берега был совсем тонкий, прозрачный, сквозь льдинки проглядывала черная вода. Дул сильный ветер, стоял такой треск, что, казалось, воздух рвется, как ткань. Сопротивляться ветру, стоя на бетонном парапете, было трудно. Нечего и думать утопить кота здесь, на мелководье среди льдин он не утонет, а идти дальше по неверному льду да еще в такой ветер было страшно.
Баба Настя побрела в сторону дома, постоянно озираясь, ей мерещилось, что кто-то следит за ней из темных кустов. Ветер порывисто толкал ее в воротник пальто. Кот в сумке сидел тихо.
Железный лязг двери в подъезде вывел ее из оцепенения. У нее же есть топор, в кладовке.
В их доме балконы между этажами на запасной лестнице были переоборудованы в кладовки — по одной на четыре квартиры. У них с Егором было много барахла, среди прочего — строительный и садовый инвентарь, который они боялись оставлять на зиму в старом деревенском доме.
Ключ от кладовки оказался с остальными ключами на общей связке.
Пустой подъезд умножал все звуки: и бодрое урчание лифта, и еле слышное шарканье бабы Настьиных сапог по лестнице. Ключ повернулся в замке легко. Топор оказался на нижней полке прямо на виду — как будто его кто-то приготовил. Баба Настя встала на колени, положила на пол доску, которую кто-то очень кстати прислонил тут к стене, положила сверху кота и, придерживая его левой рукой за теплый дышащий бок, взяла топор в правую. Кот, не мигая, смотрел на нее. От него отчетливо пахло мочой. В щели балкона задувал холодный ветер. Баба Настя отложила топор и накинула на морду кота сумку. Подумала и поправила так, чтобы сумка не приходилась на его шею. Взяла топор, перехватила деревянную рукоятку поудобнее и замахнулась.
— Настасья, что же ты делаешь? — раздался голос за спиной.
Баба Настя вздрогнула и выронила топор, тот громко звякнул о кафель, эхо ушло в пролеты лестницы. Кот выпрыгнул из-под сумки, сел и обвил себя хвостом.
Баба Настя обернулась — в проеме двери стоял Николай Чудотворец, точно такой, с бородой и внимательными глазами, как на иконе, только почему-то в телогрейке вместо облачения, и скорбно качал головой.
Баба Настя открыла глаза — кот молча сидел на серванте напротив, обернув вокруг себя хвост.
У нее вспотели затылок и шея, сердце колотилось где-то в горле, рука скрючилась, все еще чувствуя деревянную рукоятку топора. Баба Настя села и спустила ноги на пол. Отметила, что вонючей лужи у кровати, как обычно бывало, сегодня почему-то нет.
Надо было выйти на воздух. Натягивая берет на пучок, она снова почувствовала себя будто во сне. Часы в коридоре показывали 9 — оказывается, давно наступило утро.
Порыв холодного ветра у подъезда бросил ей в лицо пригоршню мокрого снега и опять напомнил о сновидении. Выбирая, куда повернуть, она почувствовала смутный стыд за свои ночные похождения и двинулась в противоположную от реки сторону. Баба Настя быстро дошла до центральной улицы: тут раскачивались на ветру разноцветные огоньки между деревьев сквера и торопились родители с детьми на первую елку. Она тоже зашла погреться в кинотеатр. Купила мороженое, пломбир в вафельном стаканчике, и присела у гардероба между раздевающихся детей, наблюдая, как в дверях встречает новых гостей Дед Мороз. Было сладко, тепло и шумно.
Голос Дед Мороза показался ей знакомым, и когда он обернулся, баба Настя увидела под шапкой большой лоб, аккуратную кудрявую бороду и те самые глаза. Чудотворец улыбнулся и подмигнул ей. Удивляться чему-то сегодня у бабы Насти уже не было сил, и она просто кивнула в ответ. Подол красной шубы святого обтирал черный худой кот.