Последний раз он спускался в нью-йоркскую подземку еще до карантина. Приезжал по работе. Сейчас метро было совсем другим, полумертвым и каким-то отталкивающе чистым, без запахов, как будто само было поражено отнимающим обоняние вирусом. А тогда…
Алекс закрыл глаза — и тут же оказался на Bay Ridge, конечной станции желтой ветки R, которая идет из Бруклина в Манхэттен. Было душно, липко уже с утра, как обычно бывает в начале августа в Нью-Йорке. Пахло марихуаной, кофе, потом, гремучей смесью из сотен духов и одеколонов и панкейками. Алекс крепко держал Сью за руку. Сесть у них не получилось, в поезд набивалось все больше народу. В дальнем конце вагона развалился на сиденье бомж, и половина пассажиров, сраженная наповал волной запаха, синхронно отпрянула — от этого другая половина оказалась еще сильнее сжата, смята, сдавлена.
Сью уткнулась веселой рыжей головой в его плечо и попыталась если не задремать, то хотя бы закрыть глаза и отключиться. Она все так же крепко держала его за руку. Алекс любил ее ладони: верные, теплые, сухие. Она всегда продевала мизинец между его указательным и средним пальцами, объясняла: «У тебя рука большая, а так удобнее».
Алексу вдруг захотелось сказать то, чего он еще никогда ей не говорил. Пассажиры вокруг стояли очень плотно: точно услышат. Надо сказать как-то по-другому. Отправить сообщение? Алекс представил, как она высвобождает руку и смотрит на экран Apple Watch. Не годится. Руку отпускать точно не хочется. Руку… Господи, все же так просто! Сью, словно почувствовав что-то, открыла глаза и вопросительно посмотрела на него. Он улыбнулся и сжал ее руку три раза. Раз. Два. Три. Она беззвучно рассмеялась — удивительная способность хохотать молча! — и ответила: Раз. Два. Три…Четыре.
— Ай. Лав. Ю
— Ай. Лав. Ю. Ту
Поезд бездушно громыхал от станции к станции, открывая двери редким скучным пассажирам — лениво и печально, как будто сам ностальгировал по доковидным суетливым временам. До нужной остановки еще полчаса. Алекс от нечего делать рассматривал свое отражение в окне напротив — долговязый, длинные «карантинные» волосы собраны сзади в хвост — и продолжал отматывать назад воспоминания, как ленту фейсбука. Которого, кстати, у него никогда не было: он не любил соцсети и всю эту жизнь напоказ. Как и многие его коллеги-программисты, старался не оставлять цифровых следов. Даже приложениями для знакомств пользовался всего один раз: ровно 28 часов, 12 минут и 5 секунд. Было как-то скучно и непонятно. Со всеми девушками, которые к двадцати семи годам были в его жизни, знакомился по старинке: в Старбаксе, во время пробежки, в гостях у друзей, в метро.
Да, со Сью он как раз и познакомился в метро — это случилось за пару месяцев до локдауна. Алекса отправили из Чикаго в нью-йоркский офис на месяц помочь с проектом. Она оказалась рядом с ним в вагоне метро: он до сих пор помнит их руки совсем рядом на поручне, буквально в миллиметре друг от друга. Было душно и шумно. Сью была высокая, почти такая же, как он. На голове — рыжее боттичеллиевское облако. И от облака этого шел не только утренний свет, но и …утренний запах. «Кофе! Как же вкусно пахнет!» — подумал Алекс и как бы незаметно придвинул свою голову к голове незнакомки, втянул еще раз воздух. «Кения, да?» «Простите?» — удивленно сказала девушка. Алекс покраснел. «Извините, думаю вслух. Я имел в виду, кофе кенийский, да?» — Он покосился на ее термос.
Рыжее облако беззвучно рассмеялось. Алекс еще никогда не слышал, точнее, не видел такого смеха — молчаливого, но невероятно искреннего.
«Я бариста, работаю в кофейне. Кофе просто все пропиталось — и одежда, и волосы, — сказала девушка. — А вы кто, парфюмер?»
«Программист», — коротко и слегка обиженно ответил Алекс. А потом вдруг не выдержал и рассмеялся.
Выяснилось, что девушку зовут Сью, она работает в кофейне на Union square, и на этом поезде именно в это время ездит каждое утро.
Алекс думал, что его месяц в Нью-Йорке будет тянуться долго, а оказалось, что он короче, чем свайп вправо: с тех пор, как он встретил Сью, прошло ровно 29 дней 4 часа и 17 минут — и ни одна из этих минут не была скучной. Они завтракали, смеялись, ходили вместе на ланч, гадали по лицам людей в подземке, играя в шерлоков холмсов, ездили гулять на только начинающий оживать после эпидемии Кони Айленд, катались на аттракционах, переворачивались, волосы Сью хлестали его по лицу теплыми кофейными волнами. Она приучила его пить кофе из джезвы. Утром, не снисходя даже до растянутой футболки, ускользала голой на кухню и стояла у плиты, словно загипнотизированная поднимающейся кофейной пенкой.
То утро, когда он признался ей в любви беззвучным «раз, два, три», было последним — вечером он возвращался в Чикаго. Им не было грустно, и они не строили планов: в конце концов, кого удивишь long distance relationship? К тому же не так уж и long — не в Европу же летать, в конце концов.
А через месяц Нью-Йорк закрыли на локдаун. Алекс с его астмой начал затворническую жизнь. Сью звонила, он любовался ее беззвучным смехом, и они пили кофе по FaceTime: он заказал себе на Амазоне точно такую же джезву. Через пару месяцев звонки стали реже, а еще через пару — стало понятно, что ничего не понятно: пандемия не заканчивалась, страны одна за другой переходили на жесткий локдаун. По телевизору ведущие с обреченными лицами рассказывали истории пар, разлученных ковидом.
На одном из этих странных, затянувшихся онлайн-свиданий Сью вдруг расплакалась: «Мы проиграли, Алекс. Я не могу так больше. Я уже даже не помню твоего запаха… Это все не имеет смысла. Прости». Попросила удалить ее номер. Алекс всегда честно выполнял ее просьбы, и, разумеется, удалил. А потом понял: это был единственный номер в его записной книжке, которого он не знал наизусть, — с его-то феноменальной памятью и страстью к цифрам. У номера Сью был только один опознавательный знак — ее короткое, щебечущее имя.
***
Голос в метро объявил его станцию: «Лексингтон-авеню — 59-ая улица». Алекс вышел из вагона и решил, что сегодня — в крайнем случае завтра — точно найдет ее. Телефона нет, но мы, в конце концов, в XXI веке: зайдет в ее кафе, найдет в интернете, даже в фейсбуке готов зарегистрироваться, черт с ним!
На улице, несмотря на март, было уже жарко — фальстарт июня. Нью-йоркский воздух набухал, как бутон — нетерпеливый, уже готовый взорваться запахами, отсветами, голосами. Сверкающие небоскребы играли в солнечную перестрелку. Не доходя до офиса, Алекс встал в небольшую очередь за кофе на улице. Сразу уткнулся в телефон, забил в гугл имя и фамилию Сью. И вдруг бросил взгляд на руки пары, стоящей впереди. Держатся люди за руки, ничего особенного. Но вдруг женская рука три раза сжала мужскую: раз, два, три.
Алекс поднял глаза. Рыжие волосы, большие солнечные очки и маска. Она его не заметила. Ее бойфренд удивился: «Ты чего?» Сью посмотрела на него долгим, внимательным взглядом — по крайней мере, так показалось Алексу сквозь солнечные очки — и сказала: «Да ничего, секретный код тебе пыталась передать».
Они взяли свои стаканчики с кофе и пошли в сторону Центрального парка.
«Интересно, — подумал Алекс, — а где же ее фирменный беззвучный смех? Или его просто не видно под маской?»