С

Сад Бенджамина

Время на прочтение: 15 мин.

1

— Ты понимаешь, что это решение изменит нашу жизнь? — спросила Сюз.

Бен молчаливо кивнул. Конечно же, он понимал.

— Да, — продолжала Сюз, будто размышляя вслух. — Квентин и Эрнест хорошие мальчишки. Но и непростые при этом.

— Парням пришлось несладко с отцом. Им нужно больше внимания и заботы. Они оттают.

— Я еще беспокоюсь из-за Алекс.

— А что Алекс? Она с ними хорошо знакома.

Сюз понизила голос:

            — В последний раз мне показалось, что Квентин на неё посматривает. У них сейчас такой возраст…

— Да ну, брось, — поморщился Бен. — Начнут ходить в школу, как положено, обзаведутся подружками. А для Алекс будет полезно общаться с кем-то ещё, кроме нас.

— Может быть. — Сюз вздохнула. — То, что она хорошенькая, делает её такой уязвимой.

Бен обнял жену и прошептал:

— Не переживай, с нами она в безопасности. А по поводу мальчишек… У меня такое чувство, словно я не могу поступить по-другому. Точно всё к этому и шло.

Сюз улыбнулась:

— Да знаю я, знаю. Ты всегда хотел сына, а тут шанс сразу двоих заиметь. Будут тебе помогать в саду. В гараже копаться…

Она погрустнела и немного отстранилась.

— Просто я тоже чувствую, Бен… Чувствую, что для нас это будет нелегким испытанием.

— Мы справимся, родная.

Он снова притянул её к себе и поцеловал.

2

Когда эмоции от переезда улеглись, Квентин начал тосковать. Он вдруг со всей остротой ощутил, что в прежней квартирке ему жилось куда привольнее, чем в большом доме Митчеллов.

Да, отец мало беспокоился о них, предпочитая проводить время с приятелями в баре. Но зато он и не лез в их жизнь, не навязывал свои порядки, при этом у него легко можно было получить совет по любому, даже самому деликатному вопросу. А еще Квентин знал, что какую бы штуку он ни выкинул в школе, отец всегда встанет на его сторону.

В новой семье были другие правила. На первый взгляд, всё выглядело чинно: ласковые объятия, пожелания добрых снов, сэндвичи с ветчиной и сыром в дорогу. Однако за приветливыми улыбками таился холодок. Словно к нему присматривались, как к неведомому зверю. Отчасти причиной этому являлась дочь Митчеллов. Алексия была аутистом и не выносила ярких эмоций, поэтому живущие в доме старались вести себя тише воды. Квентину с его характером эта наука давалась труднее, чем остальным. Впрочем, он не больно то и спешил подстраиваться, из-за чего приемные родители дулись на него по очереди.

А вот Эрнест, которого они с отцом постоянно шпыняли за стеснительность и нерасторопность, здесь наоборот расцвёл. Тихий и покладистый, он был просто рожден, чтобы стать Митчеллом. Вдобавок Эрнест с видимым удовольствием возился в саду, за счет чего сразу же дал Квентину сто очков вперед по шкале дяди Бена. Так что теперь рохля Эрн служил образцом для подражания, а Квентину оставалось довольствоваться ролью паршивой овцы. Это было невыносимо.

Одно смиряло Квентина с новым порядком вещей — дядин небесно-голубой «Понтиак». Порой, когда им удавалось еще засветло покончить с делами в саду, Бен отправлял их домой есть и переодеваться, а сам шел выгонять машину. К их возвращению «Понтиак» уже стоял наготове, они с Эрнестом усаживались сзади, и Квентин в томительном предвкушении потягивал ноздрями сладковатый запах бензина. Под хлопотливое бормотание мотора они пробирались мимо старенького «Форда» соседа Митчеллов — Стивена, затем спускались по проселочной дороге вниз с холма, и наконец, щурясь от заходящего солнца, выкатывались на залитое розовым глянцем шоссе. Здесь, вдали от неусыпного взора супруги и чутких ушей дочери, дядя Бен давал себе волю. С неистовым рёвом «Понтиак» срывался с места, а они, высунувшись из окошек и задыхаясь от бьющего в лицо ветра, смотрели на пролетающие перед глазами пшеничные поля, с трудом поспевающие за ними дома с черепичными крышами и степенно плывущие позади сливочно-белые гребни гор.  Возвращались уже в темноте, под звездами. Войдя в комнату, Квентин блаженно падал на подушку и тут же засыпал. Это были те редкие ночи, когда ему не снился отец.  

3

— Парни, от ваших кислых физиономий у меня вся рассада повянет. — насмешливо бросил дядя Бен, толкая мимо них нагруженную тележку. Эти слова явно предназначались Квентину, который уныло ковырял землю мотыгой.

— Что ты решил с постером? — спросил Эрнест у брата, подождав, когда дядя уйдёт. — Снимешь?

— Чёрта с два. — Квентин отставил мотыгу в сторону и со смаком плюнул на нежно-голубые гортензии.

— А если Алекс увидит? — В голове Эрнеста тут же возник образ вепря с кровавыми клыками, висящий у Квена над кроватью.

— Нечего ей делать в нашей комнате. Один раз сунется, больше не захочет. И вообще. Неужели ты не понимаешь, что все её проблемы из-за Митчеллов. Они трясутся над ней, как полоумные, пытаются оградить от любой ерунды…

В этот момент на крыльцо выпорхнула Алекс с флейтой в руке.

— О! Вот и помощь подоспела, — иронично заметил Квентин. — А я как раз уже наработался.

Эрнест не выдержал и прыснул. Он живо представил, как Алекс, заткнув флейту за пояс, мотыжит грядки в своём летнем платье. Тем временем та под завистливым взглядом Квентина отбежала в тенёк и расположилась на его любимой скамейке.

— Фигурка у Алекс, кстати, что надо, — отметил он. — Не хуже, чем у Камиллы. Интересно, аутизм лечится?

Камилла Харрис была тайной страстью Квентина. Она училась в параллельном классе и гуляла с разбитными парнями гораздо старше его возраста. Сравнение Алекс с Камиллой вызвало у Эрнеста смутное беспокойство.

— Работай внимательнее! — бросил он сквозь зубы. — Ты уже два куста срезал.

— Дядя Бен, конечно, с тобой не прогадал, — съязвил Квентин.

Немного помахав мотыгой, он снова предался размышлениям.

— Жалко девчонку на самом деле. Её же в любой компании заклюют. Может, взять её на поруки?

Эрнест хмыкнул. Ему не верилось, что Квентин будет тратить своё время на скучную возню с Алекс.

Тем не менее уже на следующий день он заметил их вдвоём в беседке. Квентин пытался объяснить Алекс правила какой-то настольной игры, горячился, жестикулировал. Пары подобных занятий хватило бы, чтобы горе-преподаватель умерил свой пыл. Но к удивлению Эрнеста Квен не стал сдаваться. Вместо этого он переключился на подвижные забавы, и тут дело пошло в гору. Дядя Бен был очень доволен их успехами и с торжеством поглядывал на жену, как бы говоря: «Вот видишь». Однако Эрнеста не оставляла тревога.

В тот день он вернулся из школы раньше обычного. Решив никого не беспокоить, Эрнест тихо поднялся по лестнице, толкнул дверь в их с братом комнату и опешил.

Квентин сидел с Алекс на кровати и с увлечением преподавал ей урок французского поцелуя. Одновременно чуткая рука наставника боролась с пуговицами на кофточке подопечной. Алекс то и дело становилось щекотно, и она тихонько посмеивалась. 

Дрожа от гнева, Эрнест бросил на пол школьную сумку и выбежал в коридор. Взъерошенный Квентин догнал его около лестницы.

— Ну и куда ты помчался? Докладывать папочке? 

— Отвали, Квен. — Эрнест нервно вцепился в перила. — Я не собираюсь покрывать твои грязные выходки.

— Да не было ничего такого, что ты завёлся? — пошёл на мировую Квентин. — Я буквально на мгновение голову потерял. Она очень милая, необыкновенная…

— Ну да. А главное, молчаливая и покорная. Я ещё, дурак, поверил, что ты хочешь ей помочь…

В глазах Квентина вспыхнула злость, он с силой толкнул щуплого Эрнеста в грудь и встал у него на пути. Тот, покраснев от обиды, полез в драку. Поединок, впрочем, вышел недолгим — рослый Квентин ловко подсек брата и навалился на него сверху всем телом.

— Если ты заложишь меня Митчеллам, я тебе этого не прощу, — прошипел он с угрозой.

— Мне плевать! — задыхаясь, выкрикнул Эрнест. — Я не позволю… За спиной у дяди Бена… Что, с Камиллой пороху не набралось?

От последних слов Квентина передернуло. Он размахнулся и отвесил брату звонкую оплеуху. Эрнест замолк, оглушенный ударом. На лестнице послышались торопливые шаги. Судя по сопровождающему их громкому сопению, это был дядя Бен.

— Вот дерьмо! — тихо выругался Квентин, слезая с брата. Они еще не успели подняться, когда громоздкая фигура дяди возникла в проеме.

— Вы что здесь устроили? — прогремел он в сердцах и, тут же увидев напуганную Алекс, смягчился. — Алекс, милая, всё хорошо. Мальчишки уже успокоились. Сюз! — окликнул он жену, поднимающуюся следом. — Присмотри за Алекс, а мы с парнями побеседуем.

Они мрачно поплелись за дядей Беном. Возле его кабинета Эрнест наконец набрался духу.

— Дядя, мне нужно тебе кое-что сказать. Наедине.

Бен встревоженно посмотрел на него.

— Ладно. Квентин, будь пока здесь.

Тот проводил брата ненавидящим взглядом. Минут через десять Бен выпустил зардевшегося Эрнеста и сухо бросил Квену:

— Зайди. 

Он впервые не назвал его по имени. Квентин побледнел и перешагнул через порог. Тяжелая дверь за ним захлопнулась. Эрнест без сил плюхнулся на пуф. Дядя Бен за стенкой говорил быстро и с раздражением, слова были едва различимы.  Внезапно из кабинета вырвался отчаянный крик Квентина:

— Вы же только повода ждёте! Изображаете из себя заботливых родителей… 

— Ты пытаешься переложить вину на других, Квентин, — повысил тон дядя. — Умей отвечать за свои поступки.

— Да мне похер на всю эту муть…

— Не груби мне! Я не потерплю хамства!

— И что ты сделаешь? Ударишь меня? Вышвырнешь? Ну давай! Мне никто не нужен, поймите вы. Никто…

Голос Квентина дрогнул и смолк. В наступившей вязкой тишине все мысли и чувства Эрнеста повисли, как куколки в паутине, лишь сердце упорно продолжало трепыхаться. Наконец, за дверью раздались шаги, и в коридор вышел дядя Бен. Он выглядел растерянным. Из распахнутого кабинета доносились сдавленные рыдания.

4

— Стивен, насколько тесно вы знакомы с Митчеллами?

— Ну как вам сказать… На День благодарения они меня не приглашали. Случалось, помогал Бену в гараже. Могли с ним под эту марку выпить пива, потолковать. 

— Вам было известно об их сложных отношениях со старшим сыном?

— Ещё бы. Квентин с его гонором к ним в семью ну никак не вписывался. Вдобавок там ещё и ревность была — Бен-то явно младшего Эрнеста выделял. 

— Я правильно понимаю, что на момент трагедии Квентин проживал в квартире покойного отца?

— Верно. Это они после истории с Эрнестом так решили. Дружки Квентина тогда поиздевались над парнем, опозорили его перед всем классом. Бен ходил разбираться, но там и так было ясно, что без Квена не обошлось. 

— И всё-таки странное решение с их стороны, не находите?

— Согласен с вами, офицер. Я предупреждал Бена, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Особенно с учетом того, к каким компаниям Квен тянулся. Но он надеялся, что мальчишка перебесится. Митчеллы содержали его, присматривали. А потом у Бена случился инсульт, и там стало уже не до Квентина. 

— Получается, в последнее время он жил безо всякого надзора?

— Выходит, что так. Сюз тут сложно обвинить, она крутилась с больной дочкой и с парализованным мужем. Я, насколько мог, помогал им. И Эрнест тоже. Не всякий родной сын в подобной ситуации так себя проявит.

— Хорошо, Стивен. Давайте перейдем к событиям шестого августа. Опишите всё, как очевидец.

— Ну, значит, проснулся я во втором часу, сходить по надобности. Окно у меня всю ночь нараспашку. Слышу, у Митчеллов во дворе разговоры. Там было несколько парней и девушка. Я смог различить голос Квентина, остальные показались мне незнакомы. Позже, сам не заметив, задремал. Сквозь сон услышал грохот на улице. Подскочил, вижу, у Бена сад так и полыхает, и дом уже занялся. Первым делом набрал пожарную службу, потом оделся и к Митчеллам — у нас общая калитка в заборе. Подхожу — гараж открыт, оттуда языки пламени. Бен ведь, как нарочно, у себя всякий хлам копил. Инструмент, удобрения. Так что огню там было где разгуляться.

Я побежал вокруг дома, увидел Сюз. Их с Беном спальня уже горела, просто чудо, что ей удалось выбраться невредимой. Она билась в истерике, снова рвалась внутрь. Но это было бы самоубийством — здание трещало по швам. Я оттащил её к себе и продержал до приезда пожарных. Она рассказала, что не смогла докричаться до сиделки, разбудила мужа и стала пытаться усадить его в кресло в одиночку. Потом из коридора повалил густой дым, и Бен крикнул, чтобы она спасалась через окно. А сам остался в комнате…        

— Да, очень прискорбно. Стивен, как, по вашему мнению, это мог быть умышленный поджог?

— Не думаю, офицер. Квентин испорченный мальчишка, но чтобы пойти на такое… 

— Тогда как вы объясняете то, что произошло? 

— Скорее всего, кто-то из его компании бросил окурок в гараже. Потом они второпях выгоняли «Понтиак», и никто этого не заметил. 

— Кстати, Стивен, как вы считаете, почему Митчеллы не проснулись раньше? Сиделка должна была поднять немало шума, пока её связывали.

— Хм… Что касается Бена, то после уколов он спал беспробудно. Сюз от всех этих забот тоже валилась с ног. Эрнест с Алекс, наверное, могли бы услышать, но Сюз на пару дней отправила их к сестре. Словно чувствовала.

— Ну что ж. Пожалуй, на этом пока всё. Спасибо за помощь, Стивен. Не смею вас больше задерживать.

— Офицер… Слышал, на реке сегодня работала водолазная бригада. Нашли кого-нибудь?

— Да. Извлекли из «Понтиака» тело девушки, Камиллы Харрис. Видимо, оглушило при ударе о воду, и не смогла выбраться. Её сообщники оказались удачливее. Продолжаем поиски.

5

Луна мутным желтком болталась в небе. Сна как не бывало. Эрнест сел на кровать, обвёл взглядом чужую комнату. Они ночевали у Стивена. Тот здорово выручил их, предложив какое-то время пожить в его доме. Сам он, видя состояние тёти Сюз, взял у неё документы и уехал в Грейт-Фолс разбираться со страховкой. Там у него не заладилось, он несколько раз звонил Сюз и в итоге остался в мотеле. 

Эрнест оделся, вышел на улицу. Ходить по скудному дворику Стивена быстро надоело, и он выскользнул во внутреннюю калитку. Что-то будто толкало его вглубь сада, туда, где случился пожар. Мимо, как в жутком сне, проплывали омертвевшие тени прошлого: сожжённая беседка, где они когда-то беззаботно просиживали вечерами, обглоданные пламенем деревья. В воздухе до сих пор стоял приторный запах гари.

Дорожка привела его к гостевому домику, который они с дядей так и не доделали. Эрнест встал перед ним, насупившись. Слёз уже не было — выплакал за эти дни. Сюда огонь не добрался, от постройки вкусно пахло древесиной. «Когда-нибудь я восстановлю здесь всё», — неожиданно подумал Эрнест, и эта утопичная идея странным образом его успокоила. Он почувствовал сонливость и решил, что пора возвращаться.

В этот самый момент по листве пробежал луч фонарика. Кто-то шёл через сад со стороны главных ворот. Между стволов Эрнест увидел длинный силуэт и похолодел — он узнал брата. Квентин приблизился к пепелищу на месте дома, немного постоял и, прихрамывая, двинулся дальше.

«Куда он идет? Какого чёрта нужно этому ублюдку?».

Неподалёку стоял стенд с садовым инструментом. Эрнест приоткрыл расхлябанную дверцу и на ощупь вытащил большие ножницы для газона. Свёл длинные лезвия вместе, поднёс к руке, получившееся остриё больно кольнуло ему запястье.

Луна скрылась в облаках, но Эрнест мог бы ориентироваться тут с закрытыми глазами. Он крался за Квентином по пятам. Внезапно тот замер посреди дорожки и присел, разглядывая что-то перед собой. Сердце Эрнеста заколотилось. Он понял, что может покончить сейчас со всем одним ударом.

Их разделяло буквально несколько метров. Найдя в себе решимость и злобу, Эрнест бросился вперёд. Квентин услышал шорох камней и обернулся. Яркий свет фонарика хлестнул Эрнеста по глазам. Он ударил почти вслепую, наудачу. В последний момент рука дрогнула. Лезвия скользнули по ветровке, пройдя дальше. Эрнест потерял равновесие и, перелетев через брата, упал на спину. Тут же попытался вскочить, но в эту секунду Квентин кинулся на него, как ласка. Он действовал стремительно — заломал Эрнесту пальцы, вырвал оружие. Следующим движением привстал и резко отвёл руку в сторону. По замаху Эрнест понял, что Квен сейчас полоснёт его по горлу. Страх сковал движения, он зажмурился. Что-то со свистом рассекло воздух. А потом всё оборвалось. Он лежал не дыша, не зная, жив или мертв.

— Не глупи, Эрн, — тихо произнес Квентин. — Хочешь сесть из-за меня? 

Эрнест открыл глаза, его трясло. Обмякнув, они валялись друг на друге без сил, как два утомленных любовника.

— Зачем ты пришёл? — со злостью прошипел Эрнест. — Полюбоваться? 

— Думай что говоришь. Я не хотел всего этого дерьма.

— Почему тогда вы не вытащили его? Почему ничего не сделали с огнём? Он же сгорел заживо, ты понимаешь?!

— Да не было, мать твою, никакого огня! — вскричал Квентин. — Я понятия не имею, как это вышло! — Он опустил голову и добавил глухо: — Может, кто-то косяк кинул, и после разгорелось.

Эрнест взревел и начал вырываться.

— Сволочи! Он был для меня отцом! Настоящим отцом!

  — Всё, успокойся ты уже! — Квентин выпустил его и отскочил. Затем устало выдавил: — Я завтра иду к копам, если тебе от этого легче будет.

Эрнест замер.

— Ты поэтому тут? Решил покаяться напоследок?

   — Просто захотел прийти. Я ведь даже не в курсе, где его похоронили. Увидел телегу эту его обгоревшую, и, сука, расплакался, как девочка.

Эрнест привстал и огляделся. Только сейчас ему бросилась в глаза черная от сажи тележка дяди Бена, выглядывающая из кустов. Он долго смотрел на неё, потом перевёл немигающий взгляд на Квентина.

— Я тебя ненавижу! Сделаю всё, чтобы тебя надолго упекли!

— Да, — криво усмехнулся Квентин. — Я знаю.

6

Молчание затягивалось. Эрнест мял в стакане ломтик лимона. Сюз глядела в окно, машинально подмечая изменения, которые произошли вокруг гостевого дома с её прошлого визита.

— Я надеялся, что вы переедете ко мне, — наконец выговорил Эрнест с обидой. — Всё уже почти закончено.

— Я очень ценю то, что ты сделал, Эрнест. Но я поняла, что не смогу сюда вернуться.

— А как же Алекс?

— Она привыкла к жизни в квартире. Мы с сестрой нашли отличный терапевтический центр неподалёку. Алекс сейчас не узнать — стала такой болтушкой, всем интересуется. Если честно, я немного боюсь этих перемен, но куда деваться.

— Мне даже некогда было вас навестить. Всё эта бестолковая возня.

— Не бестолковая. Зачем ты так?

— Какой теперь в ней смысл?

Сюз пристально посмотрела ему в глаза.

— Ты помнишь? В конце июня выходит Квентин.

Его лицо сразу стало жестче. Она вдруг заметила, что у него пропали веснушки.

—  Да, ты уже говорила.

—  Пустишь его? Хотя бы на первое время?

Он раздраженно отвёл взгляд, ничего не ответив. Сюз глубоко вздохнула и неуверенно потянулась к сумочке. 

— Мне нужно тебе кое-что рассказать. Я бы, наверное, никогда не решилась, но вчера пришло письмо. От Стивена… 

—  Как у него дела во Флориде? Всё хорошо должно быть.

— Вряд ли. Эрнест, я хочу, чтобы ты прочитал.

В недоумении он взял протянутый ею лист бумаги. На нём стояло всего несколько строчек, Эрнест быстро пробежал их глазами.

«Это был маленький огонёк, боязливый, нерешительный. С какой легкостью я мог бы растоптать его… Так и моя любовь к тебе все эти годы едва тлела, безо всякой надежды когда-нибудь разгореться. А потом ты подлила масла в огонь… Нет, не думай, я тебя не виню, Сюз. Я сам похоронил свою душу, и теперь дело за малым. Прости меня за Бена».

Он застыл.

— Что всё это значит? О чём говорится в этом чёртовом письме?

— В ночь пожара, я… — Её губы затряслись. — Мы были со Стивеном… Я спала с ним.

Эрнест напряженно стиснул брови, будто силясь осознать услышанное. Сюз сжала руки в замок и торопливо заговорила:

— С Беном было очень тяжело. Врачи не обнадеживали, он был ко всему безразличен. Стивен тогда проявил участие, много меня поддерживал. Мне показалось, что с его помощью я смогу вытянуть нас из этой ямы. Я просто не видела другого выхода… 

Она осеклась.

— Как же так, Сюз? — только и сумел выговорить Эрнест.

Она будто бы сжалась от его слов. Потом нашла силы поднять взгляд.

— Я не хочу больше оправдываться, Эрнест. Я прекрасно понимаю, что натворила. Думаю, всё это время Стив втайне завидовал Бену. Из-за его дома. Из-за сада. Из-за меня. Я не должна была давать ему надежд. Не знаю, о чем он думал в тот момент. Может, считал, что развяжет мне руки… А я даже видеть его не могла после смерти Бена… Как будто подсознательно всегда чувствовала, что он сделал.

Эрнест молчал, глядя куда-то перед собой.

— Прости. — Она тихонько заплакала. — Ничего уже не изменишь, это будет со мной всегда. И всё-таки есть вещи, на которые я еще могу повлиять. Квентин искупил свои ошибки. С лихвой искупил. Он нуждается в твоей помощи!

— Хватит, Сюз, — попросил Эрнест глухо. — Оставь меня.

7

Скамейка стояла на том же месте, чуть сырая от недавно пролитого дождя. Немного поодаль от неё возвышалась белёная арка, сверху донизу увитая раскидистыми лианами клематиса. Можно было только догадываться, каких трудов стоило Эрнесту с такой дотошностью восстановить всё, что погибло в огне.

— Чёртов зануда, — усмехнулся Квентин. Он опустился на скамейку и устало прикрыл глаза. Где-то вдали грозно пророкотало небо, по саду пробежал ветер. Беспечный, не ведающий ни времени, ни преград, он принес с собой неповторимый букет ароматов, в котором медовые нотки молочая соперничали с ревнивой сладостью английской розы. Квентин узнал этот запах. Он заставил его на миг забыть про хлам пустых, истлевших лет, сваленный в его душе беспорядочно и гадко. Вместо этого Квентину внезапно припомнилась их последняя дальняя поездка с дядей Беном.

Они мчали по серпантину, и засевшее за горами солнце, словно рыжий гангстер, лупило в стёкла «Понтиака» огненными очередями. Отвлёкшись от шикарной картинки за окном, Квентин посмотрел на дядю Бена. Тот поймал его взгляд в зеркале заднего вида и тепло улыбнулся. В ту секунду Квентин вдруг осознал, что однажды, после многих потерь и разочарований, он безумно захочет вновь оказаться в этом моменте. И тогда, стремительно несясь над обрывом, он почувствовал пронзительную благодарность к этому солнцу, к этим посеребрённым льдами вершинам за то, что сейчас он здесь. За то, что пока ещё всё так хорошо…

Квентин открыл глаза и увидел кусочек радуги над садом.


Рецензия критика Валерии Пустовой:

«Рассказ остросюжетный и в то же время убедительный психологически. С каждым новым эпизодом наше восприятие ситуации меняется, рассказ движется сильными рывками, и это движение захватывает. В то же время автор не уходите в экшн, во внешний конфликт. В рассказе интересно сталкиваются мотивы разного уровня, воля разных людей, а также — человеческая воля и случайность, стечение обстоятельств. Очень ценно, что автор не давит на читателя авторскими оценками, однозначным отношением к героям. Автор позволяет нам проникнуться мотивами каждого. Каждый из героев равно виноват и оправдан в наших глазах. В итоге я как читатель испытываю глубокое сочувствие даже к тому, кто оказывается настоящим преступником, потому что вижу, как непреднамеренно и стремительно в нем окрепла преступная решимость не гасить огонь и что он за нее душевно расплачивается неизбывной, непоправимой виной.

Очень интересно преображается восприятие Квентина и отношений между братьями. Квентин отбывает срок — но это, скорее, очистительное испытание. Такое же, как восстановление дома и сада руками его брата. Только эта страшная история и испытание трудом и неволей сблизили их, очистили от вражды. «Чёртов зануда» — это ругательство звучит в финале мирно, тепло, по-родственному.

Хорошо и название: завлекающее, намекающее, но не отражающее буквально сюжет. Понравился прием с переключением точки зрения — в этом рассказе он помогает остроте сюжета: углубляясь в мотивы одного героя, мы одновременно сужаем восприятие остальных, получается живой эффект действия вслепую, как в жизни, где мы тоже видим только свою правду и не можем точно знать, что думают и намерены делать другие люди. Тронул и образ отца, расслаивающийся в рассказе, мигающий: есть биологический отец, есть приемный, при этом первый отсутствует, а второй не всегда ведет себя по-отечески, точнее так, как это представляет себе Квентин. Крайне интересна разница в восприятии новой семьи братьями: один словно тут и родился, другому эти порядки не по нутру. И снова у меня как читателя есть выбор: автор не подсказывает, кто прав, не давит, я могу занять позицию любого из братьев.

Ярко запомнился образ поездок с приемным отцом, девушка с флейтой в саду. Очень естественно выглядит непослушание Квентина: автор не изобразил его злодеем. Его проступки возникают стихийно, от общего несогласия с тем, как повернулась жизнь. И девушку он не соблазняет намеренно — он словно пробует границу, пробует что-то менять, на что-то влиять, и предосудительный роман с девушкой возникает словно сам собой, словно без его умысла.

Еще понравилось, что Эрнест словно бы зря старался восстановить дом. Это помогает рассказу избежать сладенького финала. Тот образ радости, который автор показывает в финале, приправлен горечью утраты, передан в фильтре воспоминания. Возникает сложное чувство: одновременно сожаления и позднего умиротворения.»

Рецензия писателя Екатерины Федорчук:

«С интересом прочитала рассказ. Квентин, который не может ужиться в новой семье, который видит во сне своего отца, — этот момент вызывает живой эмоциональный отклик.

Не все моменты в тексте работают на раскрытие идеи, на создание художественного образа, в частности, явводный диалог супругов занимает много места, но не несет в себе практически никакой уникальной информации.

В тексте есть избыточные, многословные описания, которые, как ни парадоксально, оставляют много вопросов. Вводный диалог рассказывает нам о проблеме Алекс, но в нем нет и намека на то, что между супругами не все гладко. Можно было бы дать намек здесь, тогда появление у Сюз любовника выглядело бы более мотивировано. Сейчас Стивен и все, что с ним связано, сваливается на голову читателя слишком неожиданно.

Подробно описаны переживания Квентина по поводу новой семьи. Но что же произошло с отцом? С мамой? Отец хотя бы снится ему. А мама — нет? Тут фигура умолчания там, где информация необходима.

Дядя Бен узнал, что Квентин пытался вступить с его дочерью в интимную связь. Вообще, нормальный отец в данном случае должен был бы выставить мерзавца из дома. Но какие действия предпринял Бен, мы так и не узнаем. Мы даже не знаем, о чем они говорили.

Я не поняла, как случился пожар. Автор дает эту информацию сильно издалека, в пересказе человека, которому есть, что скрывать. Итак, Сюз и Стивен были вместе в доме Стивена, видимо… Начался пожар, Бен сгорел, а где были мальчики?

Была какая-то история с Эрнестом. Какая? Кто убил Камиллу. Ведь не Квентин же? Если Квентин не виноват в смерти дяди, почему он взял чужую вину на себя? Или все-таки виноват?

Словом, вопросов много. Видимо, это происходит потому, что автор попытался в рамках одного рассказа раскрыть сразу несколько сюжетов: тут и конфликт между братьями, и отношения Квентина с отцом и новой семьей, история супружеской измены, преступление Стивена.

Замах на роман-семейную сагу. Но рассказ как жанр имеет свои ограничения. Опыт показывает, что в рамках небольшого рассказа можно раскрыть один конфликт. Например, тоску Квентина по отцу, или его отношения с Алекс, вражду братьев, Стив и Сюз… Что-нибудь одно.»