1 декабря
Мой мир — больничная палата. Четыре метра на четыре. Серые стены, обваливающийся потолок, мутное окно во двор. Каждое утро начинается одинаково:
— Сестра, утку! Спасибо, дальше я сам.
Все предсказуемо.
Сегодня у нас дежурит новенькая. Крупная, щекастая. Сказала, что зовут Надей. Суетилась, разбила банку со спиртом, с трудом попала в вену, много разговаривала. Спорю, долго не продержится, сбежит. От меня все сбегают.
Приходили из благотворительного фонда, диагностику проводили, написали что-то на бумажке, проверили, могу ли я читать. Могу, конечно, я же в школе отличником был. Пообещали после Нового года прислать компьютер с голосовым управлением. Как раз для меня. Жду вот теперь.
7 декабря
Уже неделя прошла, а новая медсестра все еще работает. Неужели не испугалась? Слышал, как она по телефону говорила, что-то про клятву Гиппократа. Еще родители позвонили. Хотят на Новый год подарок привезти. Выполнить родительский долг, так сказать.
24 декабря
Через неделю Новый год. Сейчас бы лечь на ковер под елкой, мандарины лопать и смотреть, как лампочки мигают сквозь иголки. Только здесь у меня ни мандаринов, ни елки.
Заезжала бывшая жена, передавала привет от сына и бывшей тещи. Сын приехать не смог. У него жизнь — соревнования, сборы. Дала слово навестить после праздников вместе.
Вечером звонили ребята из команды по регби, приглашали на отборочный. Они скоро в Германию собираются на чемпионат, сказали, чтоб я не кис, мол, найдут мне врача за границей.
25 декабря
Опять снился кошмар — страшная черная дыра, в которую я падаю и уцепиться не за что. Каждый раз, когда снится что-то подобное, мне становится хуже. Проснулся и до утра лежал, представлял себя в той, прошлой жизни, три года назад. Полшестого утра, я еду на очередную тренировку, стою на остановке, укрываюсь от вьюги под козырьком. Через пять минут приходит трамвай, я сажусь, пятьдесят минут трясусь в холодном вагоне, заглядывая в украшенные окна жилых домов, схожу на конечной и мимо катка иду до кофейни. Симпатичная бариста спрашивает меня:
— Как всегда чёрный, без сахара?
Я киваю и думаю, а что, если вместо кофе взять молочный коктейль в следующий раз, вот она удивится, а я небрежно пожму плечами, что такого — в снежную погоду всегда пью молочный коктейль.
28 декабря
Сегодня Надя появилась не одна, привела парикмахера. Поставила зеркало на подоконник и подкатила меня к нему. Встала сбоку и смотрела, пока меня брили. На что смотреть-то? Обычное лицо, хмурое, улыбаюсь я теперь нечасто. До болезни как-то больше улыбался. А теперь лысый и злой.
29 декабря
Надя опоздала на работу на час, я испугался, что она больше не придёт. Но нет, пришла, волосы в снегу, а в руках елка, небольшая, пушистая.
— Меня, — говорит, — на машине сюда подвезли, а по дороге мы елку на базаре купили. Красивая? — и смотрит на меня так радостно. — Нравится, Саша?
— Красивая, — говорю. — Только у меня игрушек нет и подставки.
— Это ничего, мы ее в ведро поставим. А вместо игрушек лампочки повесим, так тоже хорошо. Празднично.
30 декабря
Мечтать в канун Нового года очень даже можно. Вот я давно хотел на Индигирку съездить, чтобы только я и стихия. Еще я всегда хотел собаку. Большую, мохнатую. Гулять с ней. Рассказал на днях Наде, она промолчала, а сегодня привела на поводке ретривера и ходила с ним по отделению, во все комнаты зашла. Собака обученная оказалась. Как раз с такими как мы, колясочниками, работает. Надя обещала, что собака будет приходить каждый месяц.
31 декабря
С самого утра хочется делать глупости. Сбежать из больницы, поселиться в лесу, чтобы меня все искали, а в газете дали объявление: пропал человек. Когда-нибудь, когда от болезни двигательного нейрона будет придумано лекарство, я так обязательно и сделаю, а пока спасибо, что печатать могу одним пальцем, и да:
— Надя, утку!