Ночью ветер сменил направление, но радиолокатор на метеостанции был невозмутим и спокоен.
Спала ничего не подозревающая Анапа. Дремало море, лениво перекатывая мелкую гальку, и только в синеве плыли куда-то тонкие перистые облака.
Ника проснулась задолго до матери. Лежала, слушала шум прибоя, вспоминала сны. Что-то ее тревожило, ускользало, расползалось туманом и не собиралось в единое целое. Она не выспалась, болела голова, видимо, вчера перегрелась.
Завтракать шли рано, чтобы успеть к первому теплоходу. Жесткий и однообразный распорядок дня был продиктован необходимостью каждое утро переправляться в Джемете, курортный поселок в пяти километрах от Анапы, с широкими золотыми пляжами и крошечными крабами, живущими в песке.
На пристани около кассы уже толпился народ. Местные отправлялись на работу, туристы и отдыхающие — загорать. Ожидание тяготило, но ничего не поделать. Альтернативой был зловонный, в темно-зеленых водорослях городской пляж. Не для того они прилетели. Вот и мотались ежедневно: по тридцать минут туда-обратно.
Наконец вернулась мама, смеясь помахала двумя билетиками, и они помчались к трапу. Небольшой двухпалубный катер ждал отправки, качался, взбивая под собой белую пену.
Как всегда, они заняли места у борта, чтобы кормить чаек. Весь теплоход развлекался, наблюдая, как ловко и жадно птицы ловят на лету хлеб. А иногда везло еще больше, и тогда теплоход сопровождала стайка глянцевых дельфинов.
Но сегодня чаек не было, небо хмурилось и постепенно затягивалось тучами. Море лихорадило. Оно переливалось и меняло цвета, словно хамелеон.
Когда они подплыли к Джемете, барашки уже не выглядели дружелюбно, а угрожающе щетинились, словно их гладили против шерсти. Порыв ветра сорвал женскую розовую шляпу и унес ее лиловой птицей. «Ой-ой» — только и успела пропеть ее владелица.
Народ ручейком потянулся к выходу. Возле Ники засобиралась, засуетилась большая семья во главе с добродушным дедом в просторной льняной футболке.
Увесистая капля дождя шлепнула по ее голому плечу. Теплоход, словно пациент с подагрой, натужно застонал, и сразу невыносимо захотелось домой, в теплый плед, к чашке чая. «Заболеваю», — подумала Ника.
— Мы остаемся, — спокойно сказал дед в футболке, развернулся, ссутулился и еле заметным кивком головы отправил свою галдящую семью в нижний отсек. Ника с мамой послушно и скорее инстинктивно поплелись за ними.
Катер набился до отказа. Почти никто не сошел на берег. Во время шторма в Джемете ни спрятаться, ни укрыться.
Волны усилились. Рассерженное море пугало и отталкивало колючей зыбью. С горизонта надвигалась гроза.
Все ерзали, нервничали и с напряжением ждали отплытия.
Затрещал двигатель, пароход дернулся и осторожно отодвинулся от пристани.
Ника разглядывала публику — родители с маленькими детьми, пожилые пары, студенты; в майках, шортах, с мокрыми волосами — все они были похожи на стаю напуганных птиц.
Где-то она уже это видела…
Полил дождь, молнии рвали пополам небо, вслед за ними раздавались удары грома. Остатки людей с верхней палубы с трудом втискивались в нижний отсек. «Хорошо, что мы успели сесть», — прочитала Ника на мамином лице.
Пытаясь отвлечься, она представила, как они вернутся в пансионат, пойдут на ужин, ванильное мороженое, новые босоножки, платье. Скорее бы вечер.
Мама больно сжимала ее влажную ладошку. «Ничего, ничего. До берега совсем чуть-чуть. Вон он, желтеет, даже доплыть можно. Двадцать минут и дома», — сообщала ее рука.
Катер бросало в разные стороны, ливень хлестал по окнам; за ними ревела, шумела стихия. Она огляделась. Люди, прижатые друг к другу, сидели, стояли, беспомощные, ничтожные. «Давай прощаться», — льдом окатило эхо. Загорелый, с карими глазами мужчина обнимал миниатюрную девушку с кудряшками. Ника задрожала, прижалась к маме всем телом.
С этой минуты время потекло по каким-то другим, еще не знакомым людям законам.
Как под гипнозом, она обернулась и сквозь слезящееся мутное окно увидела бешено вращающийся вихрь торнадо. Ничего более страшного она не видела в своей жизни. Он скользил по поверхности воды, словно исполинский дервиш в ритуальном танце.
Сознание отказывалось запечатлеть происходящее. Спасительный инстинкт побуждал бежать. Но бежать было некуда. Оставалось надеяться на чудо, на случайность.
Нику никто не учил молиться. «Господи, услышь нас, прошу тебя, помоги, Господи», — повторяла и повторяла она. Сердце так оглушительно колотилось, что казалось, вылетит из груди.
И вдруг мороз пробежал по коже: «Сон!» — тот же озноб, ступор, сырость, деревянное тело и лихорадочное «Помоги, помоги…» Вот что склеивала она утром, осколки собрались в мозаику.
Смерч, словно злой языческий бог, метался в безумной пляске. Бешеной юлой захлебывался и ввинчивался в пространство между небом и водой.
Замолк мир, замолкли звуки, заглушили мотор. Одиноким бумажным корабликом болтался на волнах катер. «Пожалуйста, уходи, уходи, помоги, помоги», — пульсировало иглами в голове.
Смерч на Черноморском побережье не редкость. Днем температура воды и воздуха достигают своих максимальных отметок. Насыщенный водяными парами теплый воздух поднимается вверх и смешивается с холодным, быстрая смена воздушных масс приводит к образованию воронок. Но до конца истинные причины образования торнадо не изучены. Метеорологический радиолокатор не может предсказать смерч, однако способен определить направление его движения.
Смерч несся на них. Расплывчатость стекол уже не обманывала. Гул воды и ветра слились в единый вой рассвирепевшего чудовища. Люди не сводили глаз с окон, заклинали, просили, обещали, требовали спасения.
То, что произошло потом, Ника воспроизводила сотни раз, тяжесть этого воспоминания мешала спать, являлась в ночных кошмарах, тянула на дно.
Смерч завис в минутном раздумье, качаясь, будто взвешивая все за и против: «казнить-миловать, казнить-миловать», и вдруг накренился, прогнулся и гигантской антенной ринулся прочь, словно за ним кто-то гнался.
Ливень не прекращался. Мокрые, трясясь и стуча зубами от холода, Ника с матерью почти вплавь пробирались к пансионату. С ними вместе в потоке грязной воды цвета кофейной жижи плыли дубовые скамьи, машины, поваленные деревья. До дома отдыха оставалось совсем немного. Дорога пошла в гору.
— Вы откуда здесь? Идите домой, тут опасно, — услышали сзади раздраженный голос.
— Мы с катера, с Джемете, возвращаемся! — закричали они. — В «Солнечный», тут рядом, наверху.
— С катера? Провожу вас. — Седой мужчина, явно из местных, по-хозяйски отобрал у них пляжные сумки-коврики. — Все равно по пути.
— Мы в смерч попали, видели на море? Чуть не погибли, — не без гордости выпалила Ника.
— Вам очень, очень повезло, — улыбнулся мужчина. — В рубашке родились.
Около входа в дом отдыха «Солнечный» он погладил Нику по голове и слегка подтолкнул вперед.
— Ну беги, беги, герой, больше ничего ужасного с тобой не случится.