На крохотной сжавшейся кухне капал кран. Капли набухали на сопле, собирались тяжестью ржавой воды и срывались в одинокое, так и не домытое блюдце. Кап. Кап. Размеренно, раскатисто и, кажется, бесконечно.
Артем обещал разобраться с прокладкой еще год назад, но так и не выполнил свое обещание. Мокрая тряпка по-прежнему обнимала сломанный смеситель, и иногда Марина ловила себя на мысли, что завидует крану — пускай он сломан, но зато его держат.
Телефон в агонии беззвучного режима трясся на кухонном столе. На плитке остывала турка и пускала запах кофе в потолок, там он смешивался с майской духотой и смолистым дымом.
Марина с тяжестью выдохнула в форточку и осела на обгрызенный сигаретными поцелуями подоконник, сжимая меж двух пальцев пожелтевший фильтр. Она уже давно не бралась за пачку. Ее невзрачной внешности абсолютно не шли сигареты, в тонких губах они казались чуть ли не бревном, обернутым в курительную бумагу. Да и должности ее эта привычка нисколько не подходила — учитель должен подавать пример, а не разносить липкий табачный перегар по школьному классу.
Марина смотрела на дисплей, который то гас, то вновь зажигался очередным звонком. Размеренно, раскатисто и, кажется, бесконечно.
Мысль пульсировала в голове тремя словами: «докурю и отвечу». После очередной затяжки Марине вдруг показалось, что Артем никуда не уходил. Что он, как и прежде, сидел на своей любимой треногой табуретке, громко хлюпал чаем и щурил глаз на тиражные таблицы лотереи.
Говорили, что Артем стал успешным трейдером. У него появились деньги, он зажил одним днем… Марине тоже хотелось, чтобы она зажила, но раны все еще саднили — вечером тишина пустой квартиры давила на уши шлепаньем капель с кухонного крана, и от этого похоронного ритма отчаянно хотелось обернуться в один огромный бинт.
Еще говорили, что от его успеха в один день ни осталось ничего, но он всем обещал отыграться. Марина еще тогда подумала, что у него даже карьера шла по тому же пути, что и их отношения. Взлеты, засосы на шее, сигналы SOS, падения. А потом, после театральных сцен на подмостках маленькой кухни, они вновь крепко обнимались, падения оказывались взлетами, змея вновь давилась своим хвостом.
Она специально не брала трубку, потому что знала, что ему от нее нужно.
— Мне нужен всего шанс, я поднимусь на ноги и все верну. Вот увидишь, через неделю все верну. Шанс, Мариш, прошу, один шанс.
Самое обидное, что Марина даст ему шанс. Она еще не слышала его голоса, но уже успела произвести в уме все нужные вычисления, вот только от этого умнее себя не чувствовала. Вместе с кошельком осунется ее лицо, в животе вновь затрепещет надежда, пока ее не выбьет крепкий кулак.
Они расставались раз пять. После его последнего «пока» она даже разрыдалась на уроке, и маленькие детские ручки гладили ее по волосам, пока она сидела коленями на обмеленном полу. Эти колени столько раз просили не уходить, остаться с ней и прощали самые болезненные удары, что сейчас, спустя три месяца вымученной игры в молчанку, они казались Марине слишком чистыми.
Седой кончик сигареты упал мимо пепельницы на усыпанный крошками пол.
Рука потянулась к телефону.
— Привет.
Хоть Артем отчетливо раздавался в динамике все теми же низкими частотами, почему-то в этот раз Марина совсем его не слышала.
— Да, удобно. Ты чего-то хотел?
Марина ждала, что после трех сигарет подряд ее горло пережмет тугим комом.
— Да нормально все. У детей, вот, каникулы прошли, опять куча работы. Без дела не сижу, в общем.
Вдох.
— Не, у меня нет лишних денег… Сам знаешь, учителя много не зарабатывают… Да и за квартиру скоро платить. Так что вот так. Наверно, в долг дать не смогу… Ладно, я побежала, у меня тут молоко убегает!.. Ага, пока.
Она быстро положила трубку экраном вниз и пробежалась глазами по выключенной плите. Подошла к турке и плеснула кофе себе в рот, не наливая его в стакан.
В нервно сдавленной пачке осталось еще три сигареты, и Марина вытащила твердой рукой самую целую из них и сжала ее зубами. В зеркале у мойки поймала свое отражение — оттуда на нее смотрела неожиданно помолодевшая девушка; серые губы налились кровью, и теперь сигарета лежала во рту неожиданно по-французски.
Марина с минуту разглядывала себя, а затем быстро моргнула и сплюнула сигарету в пепельницу. Широко распахнула окна и, схватив со спинки стула сумку, отправилась в коридор собираться в школу. Через минуту раздался бодрый щелчок замка.
Порыв ветра запутал порыжевшие занавески, пробежался по подоконнику и сбросил с пепельницы окурки, и вместе с ними семенами одуванчика полетел на пол белый пепел.
На пустой кухне перестал капать кран.